Алла Баянова загадочно покинула этот мир, не сделав главного
 

Алла Баянова

загадочно покинула этот мир,

не сделав главного... 

        Не стало еще одного великого человека ушедшего столетия. Умерла целая история российской песни, кроме нее никто так не исполнял романсы, – говорят музыковеды. В столице Российской Федерации в возрасте 97 лет скончалась Алла Баянова. Она была певица с большой буквы и удивительной судьбы: она пела русские романсы с Александром Вертинским и Петром Лещенко, исполняла их в Париже, Палестине и Бухаресте, и заслуженно получила звание народной артистки России. Ее знают и любят не только на постсоветском пространстве, но и за океаном. В Соединенных Штатах Америки мигранты из Российской Федерации собираются почтить ее память. В Израиле также знают и помнят этого великого человека, актрису и певицу, равных которой просто нет. Интересно, что при жизни Алла Баянова мечтала спеть в сиднейской опере, но так и не представилось случая.

        Алла Баянова родилась в 1914 году в столице нынешней Молдавии, Кишиневе – тогда он входил в состав Российской империи. Но после Первой мировой и двух революций Бессарабия отошла к Румынии, и в 1918 году её семья переехала в Париж, где Алла в 9 лет начала свой путь в искусстве.

     Баянова (Левицкая) Алла Николаевна (род. 18.05.1914, Кишинев)— певица. Отец— известный оперный певец Николай Баянов (Руслан, Иван Сусанин, Мефистофель), мать — балерина кордебалета. После окончания Первой мировой войны, когда Бессарабия отошла к Румынии, семья уехала на Запад, обосновалась в Париже. Оперная карьера отца закончилась. В поисках заработка Николай Баянов работал в «Летучей мыши» Н. Ф. Балиева, где подготовил театрализ. номер — балладу «Кудеяр-атаман».

         С этим номером пришел на эстраду крупных парижских ресторанов, вместе с ним в роли «поводыря» дебютировала девятилетняя дочь. Кроме французской школы, Алла Баянова училась в «четверговой» гимназии для детей русских эмигрантов, где закрепила свой русский язык. Обладая от природы поставленным голосом, в тринадцать лет начала профессиональную работу на эстраде: Ницца, Монте-Карло, Париж, Белград, Афины, Бейрут, Каир и другие города. В больших парижских ресторанах наблюдала за работой цыганских хоров — Полякова с его знаменитой солисткой Настей, Дмитриевичей, Д. Фесенко и др.; многому научилась у А. Вертинского, выступавшего в том же «Большом Моск. Эрмитаже».

Последнее интервью Аллы Баяновой.

– В Советском Союзе очень мало исполнителей фольклора, которые пользовались бы огромной популярностью. Может быть, поэтому уважением пользуются эмигранты – Рубашкин, Реброфф… Вы знакомы с кем-нибудь еще из фольклорных исполнителей на Западе?

– Я жила в Париже, в Вене, но певцов, которые стоили бы внимания, не видела. По Вене я знакома с Рубашкиным, с американской стороны никого не знаю. И, знаете, этот жанр умирает. Поющих подобные песни много, но лучше бы они не пели.

– Вы помните «первую волну» русской эмиграции. Сейчас, живя в Союзе, вы познакомились с советской интеллигенцией. Как вы считаете, Алла Николаевна, какая между ними разница?

– Честно говоря, я мало знаю советскую интеллигенцию. Советские артисты – цивилизованные люди, хорошо воспитаны, но слишком замотаны прозой жизни.

Вообще, мне кажется, русский человек всегда остается русским. Если говорить о художниках, то Илья Глазунов меня просто потряс своей картиной «Ямщик, не гони лошадей». Я очень люблю этого художника. Еще в Бухаресте была очарована картинами Константина Васильева.

Если говорить о русской эмиграции «первой волны»… Знаете, они были утонченными, знали мир. Они умели красиво есть, красиво пить, красиво жить. А советская интеллигенция была закрыта от мира «железным занавесом». Сейчас, правда, открываются границы, люди получили свободу слова… Свою роль сыграл ошибочный лозунг: «Кто был ничем, тот станет всем». Что из этого получилось, известно.

– Какие у вас впечатления от нашей жизни?

– Мне режет слух русская речь, вернее, советская речь, эти обращения – товарищ, гражданин, мужчина, женщина. Как прекрасно звучало бы «сударь», «сударыня»…

– Вам посчастливилось знать лично легендарного Петра Лещенко. Фирма «Мелодия» выпустила несколько дисков с его записями. Не считаете вы это реабилитацией, ведь были слухи, что Петр Лещенко пел в ресторанах для немецких нацистов?

– Пел. Это было в Одессе, где он купил ресторан в то время, когда немцы оккупировали Украину. То, что Петя переехал в Одессу, было его роковой ошибкой. Там он женился на молодой девушке и, когда вернулся, то это был уже не Петр Лещенко, а Петр Веры Лещенко. Он был очень живым и веселым, неплохим коммерсантом – финансовые дела у него шли хорошо. Он обладал необычайным талантом – талантом создавать настроение в зале.

– В одном из своих интервью вы сказали: «Чаушеску изломал мне жизнь». Я понимаю, что вам тяжело вспоминать те годы, но не могли бы вы немного о них рассказать?

– Я вам расскажу и расскажу затем, чтобы русские не думали, что они самые несчастные. Там, в Румынии, мы месяцами не видели муки, помещения не отапливались, электроэнергией пользовались строго по норме. Не только тело, душу негде было согреть. Но ни голод и холод были страшны. Ни один человек не мог уверенно сказать, что завтра он будет дома. Всюду была тайная полиция. Между людьми не было доверия. 

Я была чужой в Румынии. Меня не любили оба Чаушеску. Было время, когда мне запрещали выступать, и приходилось жить «левыми» концертами. Среди населения насаждалась ненависть ко всему русскому. Политика политикой, но Чаушеску не выносил русского духа. Я даже помню, когда в 77-м году было страшное землетрясение, говорили, что его устроили русские.

– Вы всю жизнь стремились вернуться в Россию. Теперь, когда вернулись, от нее мало что остается – ряд автономных прежде республик объявили себя союзными…

– Знаете, если России будет так хорошо, то это лучше. Мне кажется, что так даже и сытнее, и проще жить. Зачем нужна такая большая территория? Только вот жаль, что Украина хочет отделиться.

– Вам хотелось бы, чтобы в России была восстановлена монархия?

– Да, хотела бы, но так, чтобы это было, как в Англии. Как символ. Русскому человеку нужны Бог и царь, тогда он непобедим. Партия не может заменить ни Бога, ни царя.

Я лично знакома с великим князем Владимиром Кирилловичем. Когда я была маленькой, к нам в гости заходил Феликс Юсупов.

Кстати, в 46-м году, когда Сталин объявил амнистию всем белогвардейцам, Юсупов очень, поверьте, очень хотел вернуться в Россию. Но он боялся, что его будут судить за убийство Распутина.

– На своих концертах вы говорите, что для вас образцом артистов эстрады являются Вертинский, Петр Лещенко. Кого из нынешних вы бы отметили?

– Я очень люблю Брегвадзе, Кобзона, Трошина. Из молодых – Сашу Малинина. Он – талант, он избрал свой репертуар, у него прекрасная осанка, приятный тенор. Нравится Пугачева, особенно в лирических вещах. А если говорить о фольклоре, то, конечно, Зыкина.

– Сегодня в моде ламбада. Но, согласитесь, Алла Николаевна, что есть что-то родное, единственное. Что бы вы сказали молодежи о русском романсе?

– Я очень счастлива, что многие на моих концертах плачут, целуют мне руки. Я рада, что среди молодежи есть души, которые любят такую красоту, как русский цыганский романс.

Я бы пожелала им, чтобы они прислушивались не только к ламбаде, но и к музыке Шопена, Рахманинова. Она дарит настроение и вдохновение.