Заключение. Ты потенциальный убийца.

Убийство для тебя не проблема, не грех, не вопрос. Ты способен(а) убрать с дороги неугодного человека или убить из обиды, жалость и сострадание чужды тебе, а хладнокровия не занимать. Держись подальше от оружия и не забивай голову всякой провокационной чушью.

Пройти тест

Я и не сомневалась...
С того самого дня, когда...

Часть вторая.

- Да, миледи Ракшасс…
Тяжелые веки непослушно отказывались подниматься… и горло саднило, словно его изнутри натирали песком. Одежды не было и в помине - только легкая простыня на ногах. Тяжелые ремни стягивали запястья, лодыжки; чьи-то толстые пальцы сдавливали еще и поверх ремней, так, что в кончиках пальцев мучительно пульсировала кровь, а спазмы боли разрывали плечи. Медленно по спине разливался нестерпимый жар…
- Где… я…
Хрип, не голос. Казалось, что никогда ранее не могло быть такого голоса у хрупкого на вид существа. Нежная ладонь скользнула по напряженным мышцам спины, покрытым мелкими бисеринками пота, уже до боли знакомый шелест темного бархата раздался подле самого уха.
- Здравствуй… наконец-то… я уже думала, труп… - Нежно проговорила она, присаживаясь на стул перед изголовьем стального «стола». Музыкальные пальцы девушки скользнули по влажным от слез щекам «гостя».
- Во…ды…
- Воды?... Пей… - Она тут же подставила к иссохшим губам маленький флакончик, выливая терпко пахнущую жидкость в глотку. – Откуда бы я могла подумать, что под одеждами патера…
«Вода» принесла еще больше мучений, чем яд, выпитый накануне. Сжав пальцы в кулаки, «гость» закашлялся, судорожно, пытаясь хоть на секунду сменить положение. Однако, твердая ладонь девушки в бархатном платье пресекла все попытки, всего-то лишь коснувшись саднящей кожи между лопаток.
- Да, я знаю… не вкусно. – Почти с материнской лаской пробормотала она. Тонкая ладонь скользнула в один из потайных кармашков, вынимая оттуда тонкое, как луч солнца, прорвавшийся сквозь щели в стене, лезвие. – Только не дергайся. А то будет больно...
В голосе ее слышалась насмешка, хуже той, что звучала наверху, еще при разговоре в Зале. Холодное прикосновение металла к коже на миг облегчило страдания, но новая вспышка заставила жертву протяжно застонать. Все тело человека затряслось в немых, истеричных рыданиях, однако, ни слова не слетело с губ. На лице «эскулапа» отразилось негодование – она же попросила не дергаться! И стражники, державшие тонкие запястья, еще сильнее надавили вниз, заставляя человека закричать… жалобно, тихо, срывающимся голосом, но…
- Это сложно… я готовила машинки под мужчину… ну, да так интереснее… - Задумчиво произнесла та, которую звали Ракшасс, делая очередной надрез… уже в плоскости лопаток. – Крепче!
Её рычание казалось криком демона, нашедшего свою жертву. Жертва закричала – ее руки словно разрывались от ропустившейся на них тяжести… хотелось потерять сознание, забыться, закрыть глаза, умереть… но не чувствовать – ничего. Казалось, что еще немного, и сумасшествие коснется разума в полной мере, захватывая оболочкой боли и ужаса. По щекам ручьями катились слезы, но это было не слишком важно, по крайней мере, для Ракшасс, которая с упоением, как художник, отделяла плоть от плоти. В своей сфере… она была как богиня. Создавать, не разрушать… во имя исследований… и науки.
Ласковые, трепетные музыкальные пальчики, покрытые кровью, схватили пробирку. На самом дне, под уверенным оком девушки, находилась словно бы неживая металлическая игрушка, совсем небольшая и четких форм.
- Заткните ей рот! - Сквозь судорожно сжатые зубы протиснулся кусок дерева, замотанный в тряпку, а еще одна пара рук пристегнула плечи жертвы к столу. Другая же – придавила ноги. – Если дернется – пеняйте на себя…
И, не обращая внимания на сдавленные вопли (скорее, они ее даже раззадоривали), Ракшасс выплеснула содержимое на обнаженную, не скрытую ни мясом, ни кожей, спину привязанной девушки. Металлическая игрушка, казалось, начинала оживать, только коснувшись человеческой крови. Из каждого бока осторожно высунулось несколько «щупалец», впиваясь в кости… машинка, коротко и тихо взвыв, медленно превращалась в некое подобие ртути, впитываясь в кости, словно масло – в хлеб. «Хирург» с интересом наблюдала за происходящим, чуть вопросительно вздернув бровь… неожиданно, тело привязанной девушки изогнулось, вопреки всем мыслимым ограничениям. Тихо хрустнули суставы, вывороченные этой силой… крик оглушил весь подвал, отчаянный, полный ужаса, боли, которые не отступали ни на шаг от «гостя» с самого момента появления. Тихо и сонно отозвались другие голоса, начиная подвывать, скулить и сумбурным шепотом выговаривать странные фразы.
- Да успокойте вы эту тварь!!! – Заорала Ракшасс, глядя на убивающую саму себя «работу». Своим неповиновением она могла лишить «хирурга» таких увлекательных исследований. «Неудачный экземпляр… не факт, что вообще жить будет…» подумала она и отложила скальпель, стоило лишь успокоиться всему тому хаосу, что царил в лаборатории минуту назад.
Медленно, не торопясь, она подошла к распростертой на столе девушке, ласково касаясь ее плечей ладонями… «Терпи» - говорил это жест. И, не обращая больше на судорожную дрожь, которая сотрясала тело «экземпляра», «хирург» принялся приводить в порядок почти разорванную на части спину.
«Гость» же уже не кричал, не дергался, не пытался даже ослабить хватку стражей. Она рыдала в голос, прерывисто и жалко, кривя губы в подобии отчаянной улыбки, которая озаряет карнавальные маски грусти и слез. Только один стежок заставил это лицо, похожее на маску потерять последние краски и векам – закрыться, плотно и не оставляя ни единого шанса…

Часть первая.

Золотистый рассвет, расцветающий, как пламя костра, над спокойным и неторопливым с виду городом был прекрасен как никогда. Словно бог Солнца сам принес в своих ладонях тонкие лепестки, раскрывающиеся от одного прикосновения. Молодой человек, скрестив руки на груди, стоял перед высоким узким окном и вглядывался в тонкую золотистую полоску, касающуюся далеких вершин деревьев. В нежно-небесных, ярких глазах его отражались все блики света; казалось, что бездонные голубые озера, окруженные длинными ресницами, принимают все… кроме себя.
Почти очнувшись от своих мыслей, молодой человек взглянул на собственные ладони и, едва ли смутившись, медленно и с каким-то наслаждением стянул перчатки. Тонкие, словно кожаные, они, однако, были довольно гладкими на вид. Кажется, именно некоторые редкие темные пятна на самых кончиках пальцев и раздражали больше всего.
Позади послышались мягкие, неслышные шаги. Даже не шаги, нет… шуршание бархатного платья, звон колокольчиков-жемчужин.
- Доброе утро, миледи.
Он мог бы сказать что-то хорошее, что-то не выспреннее и не вычурное, но… как привычно было так, не оборачиваясь, бросать приветствие. Она обычно не отвечала – только едва заметно улыбалась. Впрочем, со вчерашнего рассвета ничего не изменилось.
Все то же шуршание бархата за спиной и узкая нежная ладонь на плече.
- Не хотите ли чаю?...
Её голос звучит почти с издевкой, но это уже привычно. Ответ «Нет», конечно же, не устроит. Молодой человек едва заметно кивнул, оборачиваясь… неуловимое движение плечом - и все становится на свои места. Её ладони покоятся на тонком инкрустированном рубинами поясе, а он садится за стол, поправляя стопку бумаг.
Прозрачные, как шелк, лучи ложатся на золотистые доски зала… возможно, легкая дымка красоты и выспренности могла бы принести ему радость, но не сейчас. Перевязав волосы лентой, молодой человек едва заметно улыбнулся, поставив локти на стол, а подбородок положил на «замочек», в который сложил ладони. Несколько прядей выбилось и упало на высокий лоб, но, кажется, внешний вид не особенно волновал его. Внешняя неряшливость, безмятежность, написанная на лице. Однако, взглядом он несколько настороженно следил на девушкой в темно-синем бархатном платье с красными вставками и рубиновыми украшениями.
- Чай с сахаром? – Деловито поинтересовалась она, немного склонив голову набок и повернувшись. В ее тонких пальчиках безразлично покоилась изящная фарфоровая чашка, изукрашенная тонким узором. Чайник, видимо, из того же набора, дымился на столе…
Как она это успела сделать – неизвестно. Те, кто был в «вотчине» этой леди, мог точно сказать, насколько явной она является хозяйкой своего дома, да и Дворца в целом. Несмотря на четкое ощущение власти Императрицы, все здесь, казалось, было пропитано строгостью именно этой девушки. Белые, как лунь, волосы, белая же кожа… она казалась бы идеалом. Если бы не багрово-красные с вертикальными зрачками - глаза её народа.
Серебряный венец на волосах был так изящен и нежен, что все блики и отсветы поднимающегося в небеса солнца отражались в нем, как в зеркале и слепили глаза. По сравнению с молодым человеком, в одежде которого явно прослеживался форменный аскетизм (пожалуй, он-то и был здесь «белой вороной»), она казалась богиней. Все выдавало в ней человека с Высокой Кровью.
- Нет, благодарю… - Честный ответ, в данном случае «нет» принималось.
Сияющая в золотых отсветах приходящего дня жидкость – чай – медленно перетекал в фарфоровую чашку, предназначенную только для него. Так было заведено. Дурманящий запах жасмина манил к себе и заставлял кружиться голову. Всего несколько недель в этом городе Солнца и роскоши, а привычки к специям и обилию цветов у него не было. Вновь зашелестел ласковый бархат – беловолосая девушка шла к нему, протягивая фарфоровую чашку…
- Ваш чай…
Опять издевка в нежном мелодичном голосе; тонкая фигура, сжатая еще и корсетом, казалась призраком, а запах чая… возможно, в нем-то и было все дело. Медленно, словно сквозь патоку, ленивую и прозрачную, миледи провела ладонью над дымящейся жидкостью… но, почти завороженный ее глазами, молодой человек смог только повернуться к ней лицом, а следом всем телом.
Остановившись перед самыми коленями светловолосого юноши, миледи чуть наклонилась, погладив его слишком женственную и нежную щеку… откинув с его лица волосы, она улыбнулась, разглядывая удивленные, но такие суровые и в какой-то мере резкие черты женственного лица гостя.
- Какой милый… как девушка…
Но в тонкие его губы уже вливался одурманивающий напиток, сваренный из лучших листьев, цветов, а цепкая ладонь сжимала подбородок, чтобы «гость» не посмел дернуться. Прижатый затылком к высокой спинке кресла, он только мог схватиться за аристократическое запястье миледи, в то время как неведомой силой ему сжимало легкие…
Когда последняя капля скатилась по опаленному кипятком горлу, контрастно-холодные пальцы отпустили «гостя»… молодой человек поднялся с кресла… и сделал несколько шагов к белому «призраку», ухмыляющемуся ему в лицо. «Вам нравится мой чай?» - словно сквозь вату слышал он, протягивая ладони, намереваясь сжать пальцы на горле этой женщины, сдавить, до тех пор, пока она не начнет хрипеть, терять каждую каплю жизни. Но, казалось, чем ближе он подходил, тем больше отдалялась она, окрыленная победой над очередной жизнью, пусть и не до конца аккуратной. Но ведь он бы не стал пить ее чая, найдя множество оправданий… а это неуважение к хозяйке…
Грудь сдавливало, жгло… казалось, кто-то проворачивает в легких несколько кинжалов одновременно. Кровь стучала в висках, а мышцы были погружены в Ад – их словно выворачивало на изнанку. Банальность, но юноша почти девичьим, нежным голосом простонал: «За что». Для него именно этот вопрос был первым во всей жизни – сейчас. Все свелось к одному моменту, к одному мгновению – пока не закрылись глаза, пока сознание не одолел сон, наполненный очередным приступом боли. Сердце зашлось в горячем танце, наполняя жаром каждую вену… ядовитым, тусклым…
Солнце коснулось верхних шпилей, в городе объявили утро громким перезвоном колоколов. Судорожно цепляясь пальцами за золотистый паркет, скорчившись, на полу лежал светловолосый человек, отчаянно глядя почти невидящими глазами в пустоту. Слезы постыдно текли по щекам, выдавая его с головой…
Вновь плавно зашелестел бархат… миледи присела на корточки подле ничтожно лежащего у ее ног человека… Голос звучал нежно и спокойно: «Дитя… как невежливо… отказываться от чая…». Кажется, она имела в виду предыдущие «встречи»… Сознание отказывалось ждать дольше. Судорожный рывок к реальности не смог вывести человека из беспамятства… и мир погрузился во мрак.
Поднявшись на ноги, она сделала знак.
- В Дом. – На изящном и красивом лице появилась заинтересованная улыбка, когда «гостя» уносили из Дворца несколько молчаливых слуг. – Что же можно из неё сделать…

В вашем медицинском удостоверении написано: Доктор наук международного уровня, спас 382 жизни

Вы просто-таки одарены способностью к исцелению людей! Ваши руки источают добро и осторожность. Пациенты любят вас. Вы написали уже пару научных книг по медицине и стали лауреатом Нобелевской премии. Возможно, вам суждено открыть лекарства от рака и СПИДа...

Пройти тест

Может, удалить его нах?... все равно обитаю на дайри...
Да и разбиваться на несколько блогов нет настроения... в принципе, его нет никогда...)

И вот из ЭТОГО должен получиться косплейер?!... Удавите меня... я уродлив...

Ладно, я стал не жадный))))

http://www.vimanga.ru/manga/h/hellsing
Кирстен, качай отсюда с 74 (или с какой у тебя нет...) и 80-я здесь.

http://rsf.mangas-fr.com/Shonen/Hellsing.zip
Благодарим Французский сайт и всех сканлейтеров.. народ, с новым Годом, с новой Главой))))

ПС- На Виманге по-моему, на Английском, но можно найти переводы.
На Французах - японика, но общий смысл ясен. Когда переведут - выложу ссылки.

Пусть это не мой арт, пусть меня зарэжють, но к чертям... не всегда же своим кидаться, ня?... ^V^

О флаге... исторические сводки.

Читать далее

И, для сравнения, Гимн... (всем Хеллсиновцем - знать наизусть... или крови лишу... на три месяца)

God save the Queen. (анг)

Читать далее

Неофициальный гимн - "Правь, Британия"

Читать далее

Интегра
Integra - Lat. - "всё", "вся", букв.

Igne Natura Renovatur Integra (лат.)- Огнем природа обновится (рус.) ключевые слова, I.N.R.I. (Девиз Розенкройцеров. первый же вариант, тот, что был начертан на кресте Иешуа, был: Iesus Nazarenus Rex Iudæоrum)

Integrant -неотъемлемая часть, Integer (лат) - целое.

Вот откуда пошло ее имя, видимо, взятое Хирано с умышленной целью сделать из нее не столько Интеграл (правду говорит Кирст), сколько подобие веры, точнее, ее вместилища, неотъемлимой частью всего его "Хеллсинга", если можно так выразиться (простите, на пафос потянуло), которое есть "всё"... хотя бы для некоторых.


Орден Розы и Креста
«Название «розенкрейц» – образовалось из двух слов: Rose и Kreuz, т.е. роза и крест. Эти символы красовались на фамильных гербах как европейских рыцарей, так и известных немецких теологов – Мартина Лютера и Иоганна Андреа.

В 16. веке теолог из Тюбингена Иоган Валентин Андреа, питавший особый интерес ко всякого рода тайным обществам, описал братство Розенкрейцеров, основателем которого провозгласил некоего Христиана или Кристиана Розенкройца. Кристиан, как рассказывает легенда, родился в Германии в конце 14 века, учился в монастырской школе, где вскоре проявил незаурядные способности, затем много странствовал, овладел искусством врачевания, а затем и магии. Ему удалось прочитать так называемую «Книгу Мистики», в которой были собраны все самые недосягаемые таинства мира и человечества. Вернувшись в Европу он попытался поделиться своими знаниями, но столкнулся с непониманием окружающих. Мечтая о преобразовании общества, Кристиан решил организовать тайное братство, которое вскоре насчитывало около сотни «братьев». Их основной задачей было – безвозмездно лечить людей, хранить свои знания и свою принадлежность к братству в тайне и обязательно передавать их своему преемнику.

Когда умер прославленный реформатор Кристиан Розенкройц неизвестно. Но веком спустя была обнаружена его могила, «украшенная» всевозможными таинственными знаками. Итак, в 16. веке мир узнал о тайном братстве Розенкрейцеров из скорее сатирических языком написанных записок Иоганна Андреа, которые, однако, вызвали и вызывают по сей день неугасающий интерес к засекреченным таинствам. В истории братства выделяются три основные группировки.

Так называемые «старые Розенкрейцеры» занимались, как уже было сказано выше, врачеванием, алхимией и поисками заветного Философский камень.

Розенкрейцеры Золота ориентировались на орден Иезуитов и были тесно связаны с католической церковью. Братство рекрутировало бывших массонов, которые также, как у массонов, должны были пройти девять ступеней. Высшая из них называлась Магистр Маг. В отличии от массонов. свою деятельность братья держали в строжайшей тайне. Розенкрейцеры стремились к политической власти, пытались изобрести метод получения золота и искали Философский камень. Братство Розенкрейцеров Золота представляло собой некую смесь христианской мистики, Каббалы, магии и алхимии. Наиболее известным стало братство, когда в него вступил император Вильгельм II. Из-за политических распрей и борьбы за власть братство, однако, просуществовало недолго.

Третья группа – Старый мистический орден розы и креста (по-немецки сокращённо AMORC) – ориентируется на старых Розенкрейцеров и существует по сей день. Центр немецкого братства находится сегодня в Баден-Бадене. По своей структуре орден напоминает массонов: различные ступени лож подчиняются друг другу. Главная цель братства – найти свой собственный путь к Всевышнему. При этом основная роль отводится мистике. Розенкрейцеры утверждают, что мистик – человек, который пытается мобилизовать свой внутренний потенциал и получить тем самым доступ к тому высшему, божественному, которое глубоко спрятано в каждом из нас. Члены братства называют себя студентами и изучают всевозможные науки и учения. Такие как: учение о реинкарнации, законы кармы, медитацию, визуализацию, имагинацию, учение о четырёх элементах, самолечение, высшую астрологию, эзотерическое таро и многое другое.

Стать членом братства может каждый желающий, независимо от национальной, религиозной и общественное принадлежности. Обучение происходит заочно, за определённую плату.

Кроме этих трёх групп, существуют и другие, небольшие группы. Причём, каждая из них настаивает на праве, быть единственно правильным и настоящим братством Розенкрейцеров. Адрес в интернете: A.M.O.R.C. international htpp://amorc.org/»