Он был высокий, худой и нескладный. У него было очень подвижное лицо,яркие карие глаза, и он сутулился при ходьбе. Хотя, собственно,почему был? Он и сейчас есть,и прекрасно себя чувствует. Женился...
Мы называли его Античная трагедия, и жутко боялись. Он умел одним взглядом "убить " человека или похвалить так, что начинаешь чувствовать себя гением.А звали его Андреем.
Он очень любил Скандинавию, работал там, жил.Любил Гамлета, хотя критиковал нещадно. Считал Офелию дурой, свалившейся с ивы.
Когда он говорил о любимом предмете, то в его глазах загорались ироничные огоньки,и он становился таким близким, распологающим к общению, а потом что-то менялось - и снова Античная трагедия начинала править бал.
Я помню наш разговор о Медее, женщине, убившей своих детей, чтобы удержать мужа , вызывавшей все же сочувствие, а он говорил, что она сумасшедшая, а вы готовы ее оправдать. Любовь!Она любила и не нам ее судить. Она любила и она права. - крикнул кто-то .
- Ну знаете ли...Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда! Если каждый раз, когда больной человек влюбится и будет убивать, и мы будем его оправдывать, то что же получиться!
Прошедшее в тумане, память выхватывает из молочной белизны кусочки, на миг открывает их и, дальше , не задерживаясь, течет река времени.
Тристан и Изольда. Роман о великой любви, роман о смерти, о чести и предательстве. А он говорит совсем о другом. О глупости Тристана, о нерешительности и скверном характере Изольды; и тот, кто казался плохим, оказывается хорошим, и донельзя положительные герои отражаются, искажаются в нашем сознании.
А время идет...
Сколько их было , таких разговоров? Он заставлял нас думать, оценивать книги не поверхностно, а вникая во все мелочи, учил не бояться говорить,высказывать свое мнение, он просто учил нас жить, и быть самими собой, только поняли мы это поздно,и ушло время.
Сейчас снова зима.И в свисте ветра мне чудятся завывания того, другого, давно уже умершего вихря, бившегося грудью о стекла, гулявшего в полутемных галереях и столетних аудиторях,приносившего с собой отголоски скандинавских саг и преданий. И ясень Иггдрасиль- тополь во дворике пред университетом так же высок и могуч, разве что постарел, разве что что ближе для него стали сумерки богов, разве что меньше в нем осталось жизни и молодости. Но он держится, назло всем ветрам,назло судьбе, назло времени, назло памяти.
И я буду держаться,а когда с ясеня полетит белый пух я попрощаюсь и уйду, чтобы больше никогда не вернуться, уйду и одной трещиной будет больше на его стволе, потому что это - жизнь. Он до самой своей смерти останется там, во дворике,и придут другие люди, и будут называть его просто деревом, не ведая того, что он - почти бог. И это будут его сумерки. А моя любовь к преподавателю- любовь - от Медеи до Офелии, с перерывом на сессию, пусть останется в той снежной скандинавской зиме, в темных окнах, да еще - в моей памяти.