И., Д.

Что было сном в последней электричке -
под факелами за ночным окном, -
окажется родным, преувеличенным
немым кином.

Вот дачный сад безбрежный, многоликий,
качаясь, держится на синих свечках.
Туда я проскользаю незамеченным
и слушаю улиток.

На Чистопрудном и на Краснохолмской
с оглядкой на подгнившие огни
Анубис бродит с ужасом в котомке,
считает пни.

Другой шагает, песенкой спелёнут,
"Шалтай-Болтай свалился на стерню",
сквозь слёзы поздоровается с клёном
за пятерню.

На дебаркадер выбегут с изнанки,
встречает их, как в триллере смешном,
луна, и словно зонтик валерианки
дрожит лицом.




предыдущее дописанное:

Полёт пакета празднуется окнами.
Блестит земля, сближая рыхлый лёд
и плоский свет в подслеповато-мокрый
набрякший час. Как насморк в три ручья,
проходит полдень, неводом незримым
затягивая нас и что вокруг
в подобие распавшегося Рима.
Прощаться хочется, и словно режут лук.

Где мреют городские пустыри,
у ног людских лишь голуби: бери
и пой себе, ворчи, переминайся
как гласные в гортани у нанайца
и звук в зобу у птицы грушевидной.

Где колокольня кланялась прудам,
прислушивайся к беглым поездам,
но детской варежкой на ветке
не оставайся там.