Очень хочется снова стать маленькой девочкой и оказаться в каком-нибудь приюте для детей. Чтобы там была большая комната для сна, где у противоположных стен расставлены кровати, и каждый раз какая-нибудь добрая (а можно и наоборот) женщина выключала вечером свет, требовала прекратить разговоры, желала всем спокойной ночи и уходила. И я бы лежала в своей маленькой кроватке, а где-то поблизости была бы кроватка моей подружки, и нам с ней из-за этого было бы нестрашно спать в темноте.
А пока мы с ней постепенно подрастали, мы бы обязательно ввязывались в какие-то неприятности, сбегали бы и что-то такое замышляли. И нам было бы достаточно друг друга.
И ещё там была бы школа. Каждый сидел бы по одному, все были бы одеты очень скромно и учились старательно, потому что таковы были правила. И учителя были бы одеты в бледные старомодные длинные платья, и их волосы были бы собраны на затылке, и у них были бы худые внушающие уважение лица и блестящая немолодая кожа на руках. И мне бы особенно нравилась учительница, которая вела какой-то странный предмет.. То есть, я представляю её рассказывавшей что-то поучительное. Возможно, на её уроках мы читали сказки, которые нам казались всего лишь выдумкой, но благодаря Ней каждый из нас подсознательно понимал что-то очень важное из каждой сказки.
На Ней было бледно-коричневое платье, она была высокой и худой и почти не улыбалась. И она, может быть, когда-то задержала меня после уроков и сказала что-то непонятное, что я запомнила на всю жизнь и только потом поняла. И у неё были пепельные волосы, серые глаза и тонкие губы с маленькими морщинками.
И там было холодно, но нам там нравилось. И я не представляю себе другой жизни, потому что это такой Мой маленький Хогвартс.

Вчера прошёл ещё один день, в результате которого я не в первый раз поняла, что жизнь моя закончилась. У некоторых в моём возрасте она только начинается, и у них она совсем другая.

Пробудить в ком-то злость и ненависть - такой же грех, как ненавидеть самому. Я поняла это, во второй раз посмотрев "Сайлент Хилл". Во мне эта ненависть давно пробуждена. И с каждым годом она становится всё осознаннее.

Задумавшись о приюте, я ещё больше захотела, чтобы всё это было правдой. Ещё неплохой вариант стать бабушкой - такой 67-летней старушкой, живущей в своём маленьком домике с собакой Понго или попугаем Полли. Это было бы почти так же здорово, как приют.
Если бы меня спросили, на сколько лет я себя ощущаю, я бы ответила, что бывают моменты, когда на 5, чаще на 30 и иногда на 70. Забавно. Мало того, что тут нет даже приблизительно моего настоящего возраста, так и такая амплитуда... Будь я уверенной, что во мне есть психологические способности, я бы задумалась над этим. Но зачатки этой уверенности были убиты.

Столько мучений, столько лишений, столько боли - и всё зря. Вот это самое сильное, что завтавляет плакать - украдкой в автобусе или взахлёб в уединении.
Ненавижу свою жизнь и всё, что с ней связано. Ненавижу свои избитые воспоминания, которыми жила долгие годы. Ненавижу людей, которые меня когда-либо окружали. Ненавижжу. Себя.

Заставляю себя быть доброй. И только лишь за тем, чтобы мама не кидалась на меня, что я опять "надулась". А доброй быть сложно, особенно когда хочется всем грубить и проявлять всё то, что всегда подавляю.

Знаешь, дневник, в чём состоит правда человеческая? Если человку дать прожить всего один день, но такой, который можно будет потом прожить снова (то есть, он нигде не зафиксируется), а для удобства заверить что все власти и блюстители порядка словно ослепнут, глядя на него, то поведение этого человека в этот день и есть его правда. Жаль, что, как минимум, половина человечества не соответствует своей правде. Но жаль не того, что люди из подонков оборачиваются ангелами, а сам факт того, что их правда такова, что им приходится её прятать.
Жаль, что я тоже прячу свою правду. Я этому научилась ещё в первом классе, но тогда всё было по-другому. И вряд ли кто-нибудь когда-нибудь заинтересуется, что было у меня в мыслях, когда я написала эту фразу. Ничего, мне не впервой.

Ещё больше, чем стать старушкой или попасть в приют, мне хочется просто исчезнуть - будто не было. Интересно, если вернуться в прошлое и оборваться на третьем месяце, что изменилось бы в жизни людей, с которыми мне когда-либо приходилось взаимодействовать?
Если бы мне дано было это узнать...
Если для Юны, Ангелины и их компании ни чего бы не изменилось, я бы разорвалась.
Осознание того, что нам всё-таки принадлежит какой-то вклад в жизни других людей, позволяет нам как-то немножко ценить себя. И я догадываюсь, что ценить мне себя не за что.