Зло, старое зло тихо плещется, омывая мои ноги тяжелыми воспоминаниями. Черно-белое восприятие действительности снова возвращается к узнику черепашьего панциря. Опять он смотрит снизу вверх на свою тюрьму, и нежно трогает решетки на окнах. Узник, ушедший в заключение по собственной воле и своими собственными ногами — теперь чувствует как замерзают его стопы, погруженные в воды зла.
Оно такое тянучее, так и хочется окунуться, несмотря на холод и мрак. Оно засасывает, не отпуская взгляд. Окружающая действительность врывается в меня грустными песнями, тоскливыми картинками и надрывной, ноющей изморозью. Холод, поначалу несомый волнами зла, уже сам передвигается по комнате, словно обретя собственное тело, словно ожив.
Неожиданно я заглядываюсь на солнце, мелькнувшее где-то около горизонта, в узком промежутке между облаками. И мне уже не хочется продолжать рассуждение, и темные воды зла уползают от ног. Это я твердой походкой выхожу на поросший яркой травой берег.