Сидела я вчера на крыше и болтала ногами. Внизу ходили люди, не глядя вверх, да что там, вообще не глядя никуда. А я сидела и смотрела на все это свысока, как это обычно со мной бывает, и душа моя летела где-то около Невского и Садовой, легкая и нематериальная, собирая солнце по лучам, заглядывая в витрины, в которых я не отражаюсь, то есть,
бессмысленно я это делала, а старушки рядом продавали что-то шерстяное и теплое. Сквозь асфальт можно было увидеть синие вагоны метро и затылки людей. А я, не обращая на все это внимания, двигалась дальше, еще и еще, уходя за черту города, за черту, за черту, за черту,
за.
Рядом со мной сидела кошка и жмурилась, глядя так же, как и я, на солнце.
Шутка.
Не время сейчас писать о чем-то серьезном, не время вообще писать что-то длинное, нужно бы отписываться по фразе каждый день в духе "Осень в лужах", "Нужно бы повторить", "Маша сказала, что ей нравится", чтобы казалось, что я веду жизнь, насыщенную впечатлениями, чувствами, людьми и концератми, нет! Я не впечатляю и не впечатлена; не так часто хожу на концерты, но тем не менее с ужасом уже понимаю, что они превращаются в секундные вспышки, которые со стороны выглядят какв всего лишь слеза; чувствую, но очень как-то устало и краешком сознания, скорее подавая себе команды вроде "Сейчас должно быть весело, вроде как", едва ли заставляю кого-то чувствовать хоть что-то, кроме раздражения.
И мне действительно хочется скорее бежать за каким-то смутно знакомым человеком по улице, не в состоянии окликнуть его просто потому что не могу вытащить из хлама имен в памяти его имя, нет, я не хочу месяцами перефразировать предложения об одном и том же, я не хочу и мне это не нравится, я пытаюсь, я честно пытаюсь ходить с широко открытыми, а не закрытыми глазами, убивать в себе все свои мизантропические привычки, я, черт побери, так и делаю, но вне зависимости от того, синий свитер или нет, в кармане ключи или же нет, я все так же плаваю в формалине. Или я все так же плаваю в своей иллюзии формалина. Или я в своей иллюзии плаваю и, улыбаюсь, смотрю на редкие руки, протянутые - мне? Мне?
Я не боюсь остаться одна, я боюсь остаться одна? Едва ли мне будет легче от того, что рядом со мной ты не будешь идти, хотя, может быть, тебе так будет лучше? Или каким-нибудь абстрактным "нам", которых никогда не было, хэй, извини меня за мой пафос. По-моему, мы давно пропустили тот момент, когда "было время" что-то сделать, но это же не повод бездумно идти дальше. Мне, я себя имею в виду. Но мне действительно интересно, через сколько дней/часов я позвоню тебе и спрошу, есть ли у тебя какой-нибудь фильм посмотреть?
Хэй, может, я и правда смогу стать для себя тем, кто мне нужен? Masturbation is better for girls with imagination, детка, - скажешь ты, наверное, неважно, я все равно увижу уже скоро.
Просто дело в том, что я не могу тебя узнать в этой белой кофте, со смешными сигаретами, что одежда вся в кошачьих шерстинках после твоей комнаты, это какая-то дурацкая глупость, просто фигня, но я раздражаюсь и пытаюсь в себе это подавить, из-за чего едва ли становится лучше в воздухе между нами. Но и истерики мои тоже никому не нужны по смешным поводам, причины-то и так прозрачны.
Прозрачны.
Движение по осени как движение вниз, как будто лезешь в колодец; как движение вверх, как будто летишь прямо в ночное черное небо. Нет, свет есть, но он такой непонятный и нетеплый, я еще не выяснила свои с ним иллюзоные отношения.
В конце должен быть какой-то вывод вроде "Эээээй, перестань летать в облаках" или "Я все равно сделаю так, что все будет кока-кола", но (очевидность) вывода не будет, потому что это не конец, или не будет конца, потому что нет вывода. Надо будет об этом подумать.
Перед сном я буду думать про концерт Ф. тринадцатого сентября этого года.
Что можно придумать больной головой моей?
Что можно построить такими руками?
