я его боюсь, как кошки воды. а оно наступает, сволочь, окружает, это полчище серых крыс, и ест душу большими кусками, шипит на ухо "давай же, решай!", а я всё отступаю к стене, но бетон уже давит на скелет и идти уже некуда. надо решать. что решать? надо говорить. что говорить? мозги в месиво, сердце слишком глубоко зарыто (тоже мне, клад). жизнь в нежизнь и переделывать что-то уже поздно. решай, девочка, стадионы ревут и ждут вердикта. так многое изменилось, ты сейчас рискуешь перерубить себя на куски мяса, которое съедят ранее знакомые бродяги-дворняжки. твоя проблема - ты не умеешь говорить нет.

что за крысы? моё прошлое.

мам, ты слышишь, мам?
я теперь умею плакать вовнутрь, моё лицо опухло изнутри от слёз,
я скулю у закрытых дверей, как давно позабытый пёс,
завтра лето, но всё покрылось противным налётом инея,
мам ты слышишь, мам?
я скоро стану самою сильною.
(с)

небо грозится поплакать в наши жилетки.
недлинные пальцы пахнут любимыми трюфелями.
кто-то неумный придумал календарь и сказал, что весна начинается в марте, обманул сотни подобных.
сижу, влюбляюсь в гитару и Sum-41, просто люблю.
небо накаляется добела и наконец извергает килограммы снега.
читаю случайные книжки и слушаю незнакомую музыку.
голос варьируется от тихого до очень громкого, а порой до никакого.
меня окружают странные люди, и я задаюсь вопросом, что я делаю рядом с ними.
кажется, я очень долго спала, несмотря на вечную бессонницу. кажется, я опять что-то пропустила.
ощущение, словно ты не в своём городе.
бесконечная усталость от непонятных людей, устроивших запой и распивающих мои силы в бокалах на тонких ножках.
прошлое приветливо машет то ручками, то платочками, а мне бы дожить до будущего.
небо выплакалось и ему стало светлее.
надо бы запастись трюфелями и кофе в термосе,
найти себе для фотопрогулки пергаментную худышку на тонких ножках с молочным кожным покровом,
пусть побудет моим маленьким счастьем в этот

первый
правильный
снег
.

на самом деле эти Энн и Джон - просто очень одинокие.

Не думаю, что здесь есть смысл.
Просто написалось на одном дыхании.
Просто написалось.
Опять же, без прототипов. Почти.

История двух, затерявшихся в большом городе. Тысячи букв о ком-то и ком-то, множество рек, переплываемых вместе. Встречаемые по отдельности рассветы, закаты, что расплываются на небе гигантскими кляксами. Письма в айсикью, голоса, утерявшие возможность быть услышанными. Ситуации, заставляющие дышать, друзья, заставляющие жить. Непредсказуемость им двоим не нужна, но жизнь раздаёт её даже без кредита.  Невыносимая жёсткость бытия, но всё же живут. По разные стороны от параллельных, на одной улице с восторгами.
История о неких людях, что имели неосторожность быть не услышанными и найти друг друга в одно время. Нашли и теперь каждый день думают о том, о другом. Так нужны друг другу. Так хотят называться красивым фальшивым словом «вместе». Увы, здесь жизнь оказалась не так щедра, как с непредсказуемостью. Так они придумали себе кажется_реальность, а тем временем дождь умывал лица мостов, дорог и заодно людей, дождь барабанит по крышам книжных магазинов. Скоро лето, думали двое, скоро всё будет хорошо. Худели на обещаниях, полнели на чувствах. Хотели сидеть вдвоём на крышах, сидели по отдельности в квадратных квартирах.
Это история о тех, кто фотошопной кистью стирал в памяти черничные ночи и ванильные полдники. О тех, кто потерялся среди серых туловищ домов и изящных силуэтов трамваев. О тех, кто никогда ничего не рассказывал о себе и друг о друге.
История любви, медленно тонущей в безрассудстве огней и проспектов. История любви, почти_убитой годами и мгнвоениями. Не Ромео и не Джульетта. Не Сид и не Нэнси. Не Бонни и не Клайд. Они новые. Энн и Джон. Те самые, что танцевали в гостиной при свечах, как боги, и любили серединой сердца. Они новые. И у этих двоих своя любовь.

©

Vik Mironenko, февраль 2009 года

 - Мам, дай мне тепла, пожалуйста
- Ты ещё уроки не сделал

Маленькие люди каждый день ходят в общеобразовательную школу, ходят в детский сад №n. Не хотят есть солёную манную кашу, учат всякие глупые ненужные правила. Не получают конфеты, пока не сделают домашнее задание. Ходят на нелепые кружки, за которые заплатили мамы-папы, ведь нельзя не пойти, ведь заплачено. Уныло перебирают бесполезные игрушки-книжки, пока толстые няни в старых халатах смотрят телевизор, грызут семечки. Как хотелось бы выкинуть. Маленькие люди всё ждут звонка в домофон, ждут открытия дверей.
- Мама, привет
- Ты почему до сих пор не в постели? А ну марш спать!

Маленькие люди в слезах читают сказки о том, как все жили долго и радостно, и как умерли также; смотрят фильмы про счастливые семьи, слушают песни про маму, про папу. Рисуют. Рисуют трёх маленьких человечков, держащихся за руки. Слёзы разъедают рисунок. Гадкие слёзы!
Маленькие люди гуляют-едят-пьют и всё ждут, ждут субботы. Надо только успеть взглянуть на родителей хоть чуть-чуть, а то ведь мама устала, мама хочет спать, а папе, папе надо работать. Счёт идёт на секунды. Давай, тебе может быть повезёт.

* * *

А однажды, однажды настанет день, когда маленькие люди в пижамах встанут с кровати, подкрадутся к маминой-папиной постели, засунут маленькую ладошку под подушку, положат под неё маленький клочок бумажки. Приоткроют огромную входную дверь, выскользнут из четырёх ненавистных бетонных стен, ведь никто не заметит. Маленькие люди встанут на самый край самого высокого дома. Маленькие люди сядут в большую ракету. Маленькие люди улетят.

А утром, всего через пару часов, большие люди проснутся и огрубевшей ладонью нащупают кусок бумаги для печати. Возьмут. И увидят:
- Не забывайте о нас.

 В детстве у меня было много друзей. Мы дружили крепко, гуляли часами, никогда не расставались. Песочница, велосипеды, самокаты, рисунки мелом на асфальте, походы в булочную, посиделки в гостях до ночи, какие-то секреты, шоколадные конфеты... Мы были вместе 

Мы выросли. Пошли в школу, кто-то в одну, кто-то в разные. На велосипеды не оставалось времени, на конфеты и подавно - у нас же теперь танцы-фортепиано-футбол. В гости никто не ходил - Маша-Петя-Вася делает уроки. Дальше больше. У Ани сегодня свидание. У Оли выскочил прыщ. Лена едет в Мегу. 

* * *

Мы вроде бы ещё узнаём друг друга на улице и, кажется, даже здороваемся. Мы, наверное, даже помним, как друг друга зовут. Но, увы, больше никто не выносит кукол и плюшевых медведей во двор чтобы накормить их пирожком из песка и чаем из дождевой воды. 
Детки выросли.

Нам с вами предоставлено огромное пространство для якобы_любви. Мы можем пойти в ресторанчик, съесть много мороженого, говорить со своей почти половинкой обо всём, что нас не волнует, пить невкусный коктейль. Мы можем гулять по мостам, площадям и бульварам с немного_друзьями, мы можем кормить ворон. У нас любимых_людей больше, чем жителей в каком-то там Монако, до которого нам нет дела, а забот у нас и того больше. Мы слушаем модную, неинтересную нам музыку в айподах, закачиваем в них любимые песни тех, кому хотим казаться интересными и мы пытаемся полюбить эти самые песни, пускай безуспешно. Мы надеваем одежду, которая нравится тем, кто нравится нам, мы выходим замуж за кажется_любимых ВКонтакте и рисуем им граффити в неограниченном количестве: мы ведь замужем! Значит надо можно. Мы ставим статусы о том, сколько долей секунд мы вместе с тем, кого якобы_любим, мы полагаем, что это нам важно. Наивные. Мы пишем смс-ки, думая, что они имеют какое-то безумное значение для наших отношений и для нас в частности, мы набираем его номер и сбрасываем, потому что так делают в телевизоре и это, кажется, круто. Мы пишем заметки о том, как счастливы, о красивых-томных взглядах, о количестве выпитого кофе за сегодняшнюю ночь, встречаемся взглядами на эскалаторах, что едут в разные стороны, ищем друг друга в толпе. Мы, кажется, превращаемся в тени тех, кого мы теперь никогда не предадим-не оставим, кто нам так нужен-важен. Мы продолжаем посещать кофейни-рестораны, продолжаем писать на стене, слать смс. Мы, кажется, думаем, что это нам жизненно важно. Мы уже, кажется, во всё это верим. Верим и забываем о том, что нам снится. Что снятся совсем не те, кого мы целуем каждый день, не те, с кем назначаем встречи. Что снится нам отнюдь не квартира в спальном районе. Мы, кажется, совсем уже позабыли о том, для чего все эти статусы-заметки, совсем не помним о том, что всё это лишь для того, чтобы не знать о ком-то, кто для нас очень важен. Чтобы забыть о прежних смыслах для «дышать» и вообще «жить». Мы придумали себе историю, этакий городской романс со всеми этими встречами-взглядами-чувствами. Придумали и поверили. Поверили в то, что придумали. Поверили в средство забыться. Что же, может оно и к лучшему. Может и хорошо, что мы не думаем о прежних мечтах и идеалах, что у нас всё немного другое. Что у нас появились иллюзии и новые фавориты. Оно и к лучшему, наверное. Только обидно немного. Мы заигрались.

©

Vik Mironenko, февраль-2009

исполнительнице роли Нийи в "Через тернии к звёздам" Елене Метёлкиной,
а также всем, кто все ещё помнит уши Чебурашки,
посвящается

Где же ты, где ты? Я всё ищу тебя там, где живут призраки Крокодила Гены и неясные силуэты Пятачка. Вот Винни Пух смеётся над тобой, взрослым, а Мумитролль больше никогда не даст тебе, взрослому, мешок полосатых карамелек, от которых болит нёбо и хочется смеяться. 
Я блуждаю по московским переулкам, не боясь наткнуться на Дядю Стёпу, что всё ещё ищет пожары и пионеров, блуждаю в поисках тебя. Такого рассеянного, с большими глазами цвета меха Чебурашки. (Он ведь был меховым?) Ты всегда менял «Весёлые картинки» на «Мурзилку» и гайки, а ночью рассказывал мне страшилки о гробе на колёсиках. Я всегда смеялась, а ты думал, что я боюсь. Наивный.
Мимо пробежали Чук и Гек, а я даже не поздоровалась. Какое неуважение к тебе. (Ты ведь так их любил!) Я же никогда тебя не понимала и обожала Снусмумрика. Ты тоже не понимал меня, но строил для него палатку из обгрызенных карандашей и вафельных полотенец. 
Мы клялись на учебнике математики, что никогда не забудем Нийю с «Астрой» и Шапокляк с Лариской, но учебник лежит где-то в кладовке Фрекен Бок, если она, конечно, бедная, ещё не сошла с ума. Палатку наверняка нашли Малыш и Карлсон: полотенца – для игры в привидений, карандаши – для «крестиков-ноликов»
А Пеппи? Помнишь её? Ну, конечно же, помнишь. Ты же никогда не верил ещё, что её веснушки настоящие и вечно пытался их сдуть с её лица, как пыль. И всегда очень злился при очередной неудаче, запивал эту злость шипучим любимым «Буратино». Конечно, тайком от меня, я ведь ой как его любила, этот «Буратино». И ты знал это. Знал и прятал. Балбес ты всё-таки… Кареглазый.
Вчера уселась на веранде, смотрела на ночное небо, ждала тебя и комету. Да, комета прилетела. Но без тебя. Она прилетела и рассказала мне о том, что там все взрослые. Что они регулярно бывают в Гоа и Америке. Что смотрят на небо только для того, чтобы решить, какого цвета кофточку им сегодня одеть на очередной приём: алого или гранатового.  Что не думают о гостьях из будущего и, тем более, о миелофонах.
Мне стало сразу так грустно, что захотелось написать письмо Деду Морозу с просьбой убрать все эти фирмы-страны-связи, но я-то знаю, что он этого не сделает, иначе, откуда возьмутся деньги, чтобы родители он покупал нам подарки? Мы, кстати, всегда с тобой очень расстраивались, если утром под ёлкой обнаруживали совсем не то, что заказывали. 
А знаешь, что самое, самое-то обидное? Я уже не смогу тебя найти среди политик-новостей-открытий, а снова встретиться с косичками Пеппи и пропеллером Карлсона ты сможешь только тогда, когда вспомнишь о  тайне третьей планеты.

примечание для тех, кто вдруг подумает о прототипах: их здесь нет

Лучшему в мире Человеку посвящается 

***

Такой большо-о-о-ой подарок. Перевязан ленточками и весь в блестящей смешной обёрточной бумаге. Это было в декабре 2007 года, тогда было не очень холодно за окном, а в душе были морозы похуже, чем в «Снежной королеве» Андерсена. Я узнала тебя совершенно случайно, не так, как Кай Герду, ну или наоборот, Герда Кая. Наше знакомство было не таким ожидаемым, как в сказках, а вот наш подарок словно сошёл со страниц книжек, которые мы читали в детстве. Он был необходим мне и тебе. И нам его подарили.
Его содержимое было простым. Оно не было в бриллиантах и стразах, не было особенно большим, но казалось на редкость прочным, крепким и красивым.
Таких подарков у нас ещё не было никогда, нам такого никто никогда не дарил.
Это был конструктор LEGO. Мы с тобой должны были собрать по клочочкам свою любовь.
***
У нас с тобой был год. Любовь рассыпалась, чтобы потом восстановиться, она казалась то даром небес, то безумной болью, была взаимной, невзаимной, капризной, неразделённой, тёплой… А мы с тобой строили и разрушали, строили и снова ломали, как маленькие дети, которые не то не умеют строить, не то бояться. И однажды пришёл момент, когда можно было понять, что пора бы всё соединить в единое целое.
Мы, кажется, правда боялись. Боялись неудач, будущего и немного даже друг друга. Мы очень хотели строить, но твой опыт был неудачным, а мой – никаким. Но знаешь – мы были нужны друг другу. А LEGO был нужен нам.
Мы много о чём мечтали, и почти никогда не рассказывали об этом друг другу. Мы вообще, кажется, не говорили друг другу ничего конкретного. Молчали, не сговариваясь, но понимали друг друга и так. Слова были излишни, мы видели друг друга сквозь буквы.
Я не могла. Без тебя и без твоих букв, через которые я видела тебя не насквозь.  Каждый день надеялась, что мы построим, соберём этот замечательный конструктор, который нам однажды с тобой подарили, каждый день становился чем-то особенным, пусть бывало и больно. И я каждый день ждала тебя, чтобы мы вновь, по слову, по фразе, по улыбке начали склеивать кусочек с кусочком… Чтобы эта любовь была целой
***
Мы через многое прошли и проходим, а наш LEGO – тем более. Но мы, вроде бы, идём вперёд. Идём, идём…

…и мы с тобой сможем. В один из дней нас с тобой будет соединять одно не очень большое, но безумно крепкое и красивое. Такое, что не смог описать бы ни один Андерсен, ни один другой умный и талантливый. То, о чём мечтают многие, но мало кто видел. То, что ты подарил мне год назад.
***
Такой большо-о-о-ой подарок. Перевязан ленточками и весь в блестящей смешной обёрточной бумаге. Это было в декабре 2007 года, тогда было не очень холодно за окном, а в душе были морозы похуже, чем в «Снежной королеве» Андерсена. Я узнала тебя совершенно случайно, не так, как Кай Герду, ну или наоборот, Герда Кая. Наше знакомство было не таким ожидаемым, как в сказках, а вот наш подарок словно сошёл со страниц книжек, которые мы читали в детстве. Он был необходим мне и тебе. И нам его подарили.
Его содержимое было простым. Оно не было в бриллиантах и стразах, не было особенно большим, но казалось на редкость прочным, крепким и красивым.
Таких подарков у нас ещё не было никогда, нам такого никто никогда не дарил.
Это был конструктор LEGO. Мы с тобой должны были собрать по клочочкам свою любовь.
И мы собрали.
Соберём.


17 декабря 2008 года.
С любовью, твоя Вика

PS: С Днём Рождения:)