Утром в субботу за мной заехал Маттиас. В машине сидел Андеш, друг Маттиаса и Йохана. Я однажды его уже видел - когда мы неудачно на пикник выбрались - в дождь, с теплым пивом и под вихри ветра.

Маттиас взял с собой сына трехлетнего, Альбина. Я с ним полдороги болтал и веселил его. Маттиас с Андешом о работе много говорили. За окном авто слегка снежило. Заехали за Йоханом. Маттиас с Йоханом обнялись, так, будто бы они братья. Они на самом деле как братья, хотя и такие разные.

Поехали в сторону Худиксваля, на юг. Не доезжая до города, свернули с трассы на шоссе. Пошли заснеженные поля и деревеньки. Запомнилось название - не то "Дорога к девственному берегу", не то "Прибрежная дорога девствениц". Йохан рассказывал много о той деревне, куда мы ехали (это там я летом с ними же отдыхал). Называется Хелик. Когда-то это было чисто рыбацкая деревенька. Дорога до нее шла непроходимым лесом. Потом, в 50 года некоторые домики и сараи стали выкупаться разными шведами - место красивое, дачи и летние дома в самый раз там пришлись. Бабушка Йохана, не говоря его дедушке, купила домик двухэтажный, относительно дешево. Ей предлагали бесплатно впридачу и сарай для лодок - на воде, на сваях-ногах, но она отказалась. Йохан жалеет об этом - было бы куда его лодку поставить, смеется - время такое было, за недвижимостью никто особо не рвался. Все свои школьные лета проводил Йохан тут. Полуостров, окруженный морем, белоснежный песок пляжей, сосны и далекие сопки с лесом - красота. В деревне всегда жил странный народ. Сначала там жили рыбаки и странные шведы, выбравшие место из-за уединенности и покоя. Был один моряк, у которого все дети погибали моряцкими способами - одного якорем зацепило и ко дну утащило, другого в лебедку на корабле зажевало. Третий решил с собой покончить, выплыл на лодке в море, пробил дыру в днище. Привязал себя в рубке к штурвалу и стал тонуть. Лодка погружалась, погружалась, стала разваливаться - рубка оторвалась и всплыла и он так плавал целый день, пока его не обнаружили. Но он потом все равно утонул - под лед провалился, когда рыбачил.  Жила одна женщина отшельница, ходившая и зимой и летом босиком. Она была единственной в деревне, у кого был телефон и все ходили к ней звонить. Люди хотели ее отблагодарить - деньгами или вещами, но она отказывалась принимать. Люди все равно оставляли деньги - кто под кроваит клал, кто в почтовый ящик, кто в горшки с цветами. Она была жутко бедной и едва выживала там. Зато всегда рвалась угостить, когда кто к ней приходил - доставла заплесневелый хлеб, желтое прогорклое масло и мазала пальцем детишкам бутерброды, они не ели, прятали под кепки и потом выкидывали или отдавали собакам. Еще там жила женщина - она и сейчас там живет, 91 год, а она сама со всем управляется, рыбачит, рубит дрова и т. д. Очень суровая. Как утверждает Йохан - суровее женщины Земля не видела. Когда-то она была знатной утонченной барышней, жила в центре Стокгольма. Но вот познакомилась каким-то боком с рыбаком из Хелика и переехала сюда. Однажды потеряла глаз на охоте - ночью они с мужем браконьерили, на одной опушке он сказал ей ждать и пошел сам вперед. Она стояла минут 10 и пошла за ним. Нагнала постепенно, а он, подумав, что это медведь - пальнул со страху и выбил ей глаз. С тех пор она как в пиратской повязке ходит - через лдин глаз. Муж уже умер, но она все еще там живет и все ее немножко боятся, несмотря на ее 91 летний возраст. Йохан рассказыает все интересно и захватывающе и мы чуть ли не в один голос заявляем - тебе надо написать сборник рассказов о деревне. Йохан все порывается написать книгу - о своем коте Буссе. Может и до деревни доберется.

Приехали мы на место в часа два. Заснеженно. Людей мало. Море во льдах, наполовину засыпанных снегом. Вдалеке острова, где ели и сосны покрыты снегом, спят. Мы разгружаемся, распаковываемся. Йохан угощает нас виски и кокосовыми пирожными. Альбин рад последним, Маттиас же ему втолковывает, что вот как мол здорово со парнями поехать куда либо, с девчонками там хорошо бы не было. Мы сидим немного и отдыхаем душой от работы, от суматохи. Тихо, бело от снега, трещат поленья в камине. Парни рассуждают о сортах виски. Потом мы соглашаемся, что мы голодны и неплохо бы уже нам за еду взться-приняться. Загружаемся ветчиной, сосисками, пивом, кетчупом и горчицей. Набираем дров и выбираем - куда идти. Мест для гриля много. На восток не идем - там дует, объясняет Йохан. Выбираем место на западе полуострова, недалеко от маяка. Там тоже дует, причем нехило так. Мы откапываем из снега место для гриля, разводим огонь, откапываем стол и скамейки. Я греюсь, выставив руки к языкам пламени. Мы весело болтаем и предвкушаем отличный вечер. Огонь разошелся, дрова прогорели и мы стали жарить ветчину и сосиски. Пили пиво. Я второй раз в жизни нарушил свой закон - не пить на понижение градуса- пиво после виски. Просто Йохан взял мое любимое пиво. Надо сказать, что я пиво всегда с детсвта терпеть не мог. Точнее редко когда пиво мне угождало своим вкусом. Самое вкусное пиво, котороые я пил - было из бочки, когда отец наливал мне, 4летнему после рыбалки. Потом я такое не встречал и пиво мне казалось горькой гадостью. Однако мнение изменилось - в Финляндии я нашел свой сорт. Потом в Чехии мне один сорт понравился и в Таллине был здоровский сорт - медовый. В Швеции я люблю Обрувское пиво. Вот, Йохан его и взял. Ветер дует, закидывая нас колючим лежалым снегом, а мы не обращаем внимания - едим вкусноту шипящую и пивом запиваем пенным. Над нами кружат две большие черные птицы. Шум верхушек деревьев, один их самым моих любимых звуков, что есть на этой планете, уносит меня далеко, в разные места моего жительства, когда я точно также слушал шум разных деревьев и впадал в транс. Альбин мерзнет и Маттиас уносит его в дом. Мы же еще с час стоим на морозе и веселимся. Я обожаю Йохана, а пиво же всегда стократно увеличивает человеческие эмоции, порывы, чувства и т. д. - мы хлопаем друг друга по плечам и смеемся от радости что все мы здесь сегодня собрались. Потом я напоминаю Йохану - не пора ли им баню топить начать, если они париться хотят, сам я не парюсь, но им решил напомнить. Йохан рад, что я ему напомнл - сам он уже забыл. Мы набираем дров, идем на берег моря, где на скалах примостилась баня. Топим печку и идем в дом. Йохан спрашивает - точно не будешь париться? Нет, говорю я. С детства не любил, да у муторно мне там становится.

В доме мы слушаем музыку и снова болтаем обо все на свете. Часа через два мы идем в баню. Я  решаюсь попариться. Парни несильно жару навели из-за меня, но все таки по непривычке сначала тяжело было - пил много воды. Но потом пришло удовольствие - вспотел так, будто я мочалка и меня выжали. Мы снова пили пиво и болтали -  о женщинах. О чем еще говорить в бане и под градусом? ) Маттиас говорит о Малин, Андеш - холостой и в поиске. Дядька хороший, работящий, добрый. Йохан спрашивает его - Так ты открыт к предложениям. Андеш смущается, но соглашается, что готов. Потом Йохан расчувствовывается и рассказывает через что ему пришлось пройти в своей жизни. Потом переходит разговор о дамах на работе и я с удивлением узнаю, что Йохан был парнем Астрид! Вот это да! Еще кучу всего рассказывают они, но говорят без грязи и пошлости, жизненно рассказывают обо всем, о своих секретах и переживаниях, удачах и невезении, чувствах и прочем. Йохан плачет. Мы давно знам, что он хоче т усыновить ребенка. Сознается, что поначалу это было трудно - понимать, что это не твой ребенок и биологического у тебя скорее всего не будет - его жена не может иметь детей. Но потом говорит, что тоска по ребенку превысила все остальное и он бредит ребенком - жаждет отцовский инстинкт реализовать. Им еще немного осталось - три года проверок позади и вроде скоро усыновят они ребенка из Колумбии.

Становится нестерпимо жарко и пиво и вода, которую я пью литрами не спасают - я предлагаю нырять в снег. Я выбегаю на мороз и вьюгу, за мной следует Йохан и мы, орущие благим матом, ныряем и барахтамеся в снегу. Снег с настом, с острыми карями, но все равно круто. Потом бегом назад, окоченевшие и с судорогами на подходе, мы спасаемся теплом бани. До следующего раза.

Потом парни просят меня спеть что либо. Я пою им песню "Зайцы в полночь косили...", слова которой у меня случайно оказались под рукой. Потом мы опять же паримся и ныряем в снег. Филосовствуем и смеемся простым вещам. К сожалению небо оказалось все в  тучах - я сам хотел посмотреть на зеленую комету и парням показатть - не вышло. Зато посмотрел на умопомрачительный вид моря во льдах, обрамленного островами вдалеке, над которым (над морем) тучи стальные, с полосками света мягкого. Меня это очень взбудоражило - напомнило сразу и некоторые мои сны и фильм "Фмладельфийский эксперимент", где небо точь такое же было. Кстати этот фильм меня сильно потряс. Видел я его в пионерлагере и после него я неделю как потерянный ходил, никак отойти не мог - потрясло меня так это все.  Любовался с трепетом и восторгом внутри пейзажем (скучая по Даше и до слез желая сейчас ее видеть и показать всю эту красоту), но потом холод давал о себе знать и я  неохотно возвращался в баню. Маттиас с Альбином ушли домой, мы сидели же до последнего. Потом все остыло и мы тоже вернулсь домой. Проходили мимо дома 91 летней старушки, у нее на кухне свет горел, но никого не было видно. 

Дома нам обрадовался Альбин - скучал без нас. Йохан взялся за готовку. Мы слушали музыку. Я читал Альбину его любимую книжку о мальчике Лори. Потом Маттиас его спать уложил.

Ужин был готов - паста с беконом со сливками.  Вкусно! После мы еще долго сидели за столом, пока усталость не сморила - а Йохана еще и количество выпитого подвело. Он улегся на лавку и лишь изредка во сне произносил - "Привет, Роман! Как дела?" Мы пожелали спокойной ночи друг другу и разошлись - я спал на втором этаже. Спал много и снилось много, о чем позже. Утром проснулся от яркого белого света - солнца не было видно, но снега много и света потому тоже. За окном шел снегопад.

Затракали. Альбин, глядя на полуодетого Йохана вдруг сказал, что тот - голый пук. Оказывается в Швеции на самом деле есть такое выражение, употребимое по отношеню к полуодетым или голым людям, в основном на юго-западе страны. Поели и надо было убираться. Воды нет. Натаскали из колодца холодной, нагрели ее и стали мыть посуду. Пылеосить начали. Баню прибрали, полы вымыли. Странно, что готовили мы так мало, а посуды было - будто человек 100 ело. Вымыли так себе все - шведы не особо умеют посуду вручную мыть - дома у всех посудомоечные машины. Я не мог смириться и вышел на улицу, где снегом стал отдраивать все.

На меня падали снежинки необычной красоты, таких я давно не видел, наверное вообще никогда - крупные, до 2 см в диаметре, поразительных узоров!

Отдраили, отмыли - пора в путь! Пока, Хелик! - прокричали мы и поехали. На дороге много снега, дорога плохая - едем и ухаем в ямы. Потом Йохан, когда мы уже км 20 отъехали, вспоминает, что он торт забыл в холодильнике. До лета его точно нельзя там оставлять и мы возвращаемся. А потом едем домой. Развозим я помаленьку. В смысле что нас по домам развозят. Добрался до дома, устал, но доволен. Так здорово уехать в глушь, где шум деревьев, качающихся от берегового ветра, где лед пятнистый, где бело-бело и камин с дровами.

Картинка - приблизительно напоминает пейзаж в Хелике. Только тут Арктика, думаю я