Фантастически, поэтически, утопически - почти три круга. Три почти полных. Три почти круга. И главное - не пропускать изменений. Упоение - я, почти я. А тебя больше нет. Облегчение. Шикарно. Прелестно. Ахуенно.

Возвращаться - самая дурная привычка из всех моих/не_моих, но разве это имеет значение теперь? Апогей восторга - тебя больше нет, а я есть. Прощай, твой хладный труп по частям упокоит канализация, и если его не сожрут крысы, значит он доедет до рыб. А рыбок я люблю. Удачи. Спасибо.

Какое странное чувство - прощание. В нём есть что-то от зависти.

Я не могу сказать, что мне больно... мне странно. Надо мной никогда не тяготело столько вопросов, ответов на которые мне никогда не узнать. Ироничное бессилие всесильных.

Я могу ждать - мне не сложно. У меня вся бесконечность впереди. Но просто... надо ли это всё мне? А надо ли задавать такой вопрос? Это так глупо с твоей стороны. Я уже понял, что это всё как раз только мне и надо. А тебе - нет. Ни я, ни моя любовь.

Ты мне не веришь, но твоя вера... твоя вера теперь обесценилась. Прости. Я не тот тип человека, с которым можно поиграть и выбросить. Я старше. Я злее. Я более жесток. И я был прав. Как всегда.

Я найду тебя. Ты знаешь. Я - найду. А что будет потом, тебе лучше знать. Но это твоё решение мне не понравилось. И я его изменю. Есть всего два варианта событий: либо я тебя верну, либо я тебя убью. Есть ещё, правда, маленький шанс, что я дождусь момента, когда у тебя всё будет хорошо, и сломаю тебе жизнь, как ты мне сейчас.

Все ушли один за другим. Все вышли в третью дверью. Для всех это оказалось слишком тяжело, больно и разрушительно. Остался только я. Наверное, потому что я самое большое и бессердечное дерьмо во всей нашей партии. А может, это моя попытка искупить грехи за обе моих жизни. Может, я стану мученником, если я беру всю чужую боль на себя. Может. Может... может завтра просто не будет?

Циклическое однообразие грязными жёлтыми жгутами расползается по спирали от меня.



Я не создан для равноправия и прогресса. Радужный панцирь глухого прошлого заставляет меня вновь и вновь срывать бумажные маски смеха, пришитые к коже проводами.



Давайте жить дружно, давайте не будем трогать друг друга, давайте забудем, что-то кто-то ещё в принципе есть. Давайте уйдём к Марлуксии в антропоцентризм.

Всё, что я когда-то хотел, можно было уместить в одну строчку. Всё, что я когда-либо хотел, растаяло со снегом много лет назад.

Шатун - так называют медведя, проснувшегося раньше времени. Медведя, выпавшего из жизненного ритма, и потерявшего связь с действительностью. Когда такой медведь просыпается, он не понимает где он, что ему делать и как жить дальше. Мир для него рухнул, и он чрезвычайно опасен всем, живущим в привычном ритме.

Книга

В науке нет исследований проблемы медведей–шатунов. Никто не знает, приходят ли они «в себя» после «шатания», воссоздаётся ли мир для них таким же, каким был до момента разрушения, или они видят его уже по-другому, или просто погибают.

Что-то типа искупления...
Парень и девушка сидят на скамейке станции метро. Точнее, он - на скамейке, а она - на мраморном бортике. Говорят о какой-то ерунде. Не очень прислушиваются, приглядываются к окружающим.
- Дай человеку попить, - говорит она.
- Вот ещё... - недовольно фыркнув отвечает он. - Оно денег стоит. Моих. Не буду я это на людей тратить...
Девушка со стаканом колы в руках, закутанная в белый шарф, пожимает плечами, и подходит вагон метро. Не так далеко была конечная станция, и девушка в паре с готичного вида парнем села в середину вагона, куда станцией позже стянется большая масса людей.
- Почему ты не дал человеку попить? Он же попросил.
- Да? Реально что ли? ... Я не слышал.
Они говорят ни о чём. О чём-то своём.
- Просто я знаю, что после конечной станции поезд метро уходит в Ад... но мы выходим раньше.
- Блять! Я боссу забыла позвонить!
- Вот и до моего мы сегодня опять не доедем.
- Чёрт... а у меня от холода крылья сводит.
- Так уж и говори, что не "крылья", а "крыло". Оно у тебя одно.
- Но есть же... и крыло.
- Да что вы все крылатые на них какие помешанные? Вот у меня тоже есть и хвост, - раздражённо кричит он, указывая на пустое место справа от себя, - и рога, тоже есть!
- Ага.
- И крылья! Маленькие, но есть. И два... не то, что у некоторых.
- Нам выходить, - улыбаясь озадаченным лицам людей, говорит она.
- Окей, - отвечает парень, выкусывая из чёрной пачки абсолютно чёрную сигарету. - И сигареты у тебя полностью белые...
Так они и ушли дальше. Просто кто-то видел их полностью, а кто-то считал их парочкой пьяных подростков.

Девушка стоит перед полотном только что законченной картины, а из неё слышится звук музыкальной шкатулки.
Посреди бездонного неба цвета индиго в центре картины висят чёрные силуэты домов.
Сверху вниз ровными рядами, медленно вращаясь, головой ко дну крутятся и тонут в небе силуэты словно игрушечных кукольных пар из музыкальной шкатулки.
И если присмотреться, на переднем плане тоже крутится в медленном танце пара, только не тонет головою вниз, а просто вращается под печальную мелодию.
Медленно-медленно оседают дома и тоже уходят на дно неба.
Медленно-медленно тонут пары, вращающиеся там - в дали.
Только одна чёрная пара всё ещё кружится в танце музыкальной шкатулки на полотне неба цвета индиго.
Девушка переводит взгляд с картины на её ослепшего, умирающего в бреду автора, который так много хотел сказать, но не успел.