Казалось бы, на трагической истории расстрела польских офицеров под Смоленском поставлена точка. Казалось бы, мы можем гордиться, пусть с опозданием, что наша страна принесла извинения Польше и теперь, по сути, нет ничего, что бы мешало росту взаимного уважения, доверия, дружелюбия, открытости. На самом деле всё, судя по всему, не столь радужно.

Илюхин Виктор Иванович

Недавно в Государственной Думе прошёл круглый стол на тему «Катынь – правовые и политические аспекты». В нём участвовали депутаты ГД, известные писатели, учёные-историки, юристы, эксперты, представители общественных организаций. В итоге принято обращение к президенту РФ, в котором, в частности, есть предложение возобновить предварительное расследование по уголовному делу о расстреле польских офицеров и дать судебно-правовую оценку имеющимся в нём доказательствам.

«ЛГ» обратилась к депутату Государственной Думы, заместителю председателя Комитета Госдумы по конституционному законодательству и государственному строительству, заслуженному юристу РФ, в прошлом одному из руководителей Главного следственного управления Генеральной прокуратуры СССР Виктору ИЛЮХИНУ с просьбой пояснить, чем мотивируются и это предложение, и само обращение к президенту. Не хватит ли ворошить прошлое? Или действительно для обращения есть серьёзные основания?

– Уважаемый Виктор Иванович, у меня к вам просьба в самом начале разговора. Давайте вести его спокойно, без горячности, стараясь избегать политических оценок. Как говорится, на фактах. Тема ведь очень деликатная. Не хочется навредить.

– Согласен. Мы все заинтересованы, чтобы в конце концов восторжествовала истина, а отношения между Польшей и Россией, между поляками и россиянами были как у добрых соседей, которые не помнят зла друг к другу. Однако ворошить прошлое начали не участники круглого стола, а польская сторона.

– Тогда к делу. Среди аргументов, которые говорят о том, что по Катыни остаётся немало вопросов, особо впечатляет то – и вы сейчас об этом часто упоминаете, – что польские офицеры были расстреляны немецкими пулями, а руки у многих перевязаны бумажной бечёвкой, которой тогда не производили в СССР. Это, говорите вы, противоречит элементарной логике. Да, элементарной логике противоречит. А не элементарной? Мы ведь знаем, в советской разведке, контрразведке, по-современному говоря, в наших спецслужбах всегда хватало мастеров выполнить задание так, что комар носа не подточит. Разве не могли доставить из Германии немецкое оружие и бечёвку, чтобы устроить инсценировку? Можете это хотя бы допустить? Как и допустить, что от дотошных немцев не осталось никаких письменных документов о расстреле польских офицеров?

– То, о чём вы меня спрашиваете, все эти вопросы должны быть адресованы нашей Главной военной прокуратуре (далее ГВП. – Ред.). В первую очередь.

Почему? Коль она возбуждала в 1990 году уголовное дело по факту уничтожения польских офицеров в Козьих горах (Катынь) недалеко от Смоленска и 14 лет вела расследование, то она и должна была тщательно проверить все обстоятельства событий.

Знаете, историки или политики вправе спорить по поводу состоятельности той или иной концепции, приводить аргументы, находить исторические параллели. Следствие же, если оно заинтересовано в установлении истины, должно ответить точно: было или нет событие преступления, и если было, то кто его совершил. Оно обязано точно сказать о самих жертвах, их количестве, установить время и место происходившего, а также назвать, если это установлено и доказано, конкретных виновных лиц. Одним словом, исследовать объективно все как доказывающие вину человека или группы людей факты, так и те, которые могут их оправдать, объяснить мотивы преступления.

Этого-то в расследовании катынской трагедии не произошло. Можете заподозрить меня в пристрастности – мол, что можно ожидать от депутата-коммуниста. Однако я ведь бывший следователь. Убеждён, исход расследования определила позиция Горбачёва и Ельцина, которые задолго до его завершения поспешили извиниться перед поляками за расстрел пленных офицеров. К сожалению, к ним присоединился позже Владимир Путин, будучи на посту президента России. Постараюсь по ходу разговора убедить вас, что мой вывод основан на фактах, а не на политическом противостоянии с кем-то.

Для начала скажу, что, как выясняется, никто из трёх президентов глубоко не изучил материалы. Зато появилась политическая воля (и не важно, чем она обосновывается), следствие лишь облекло её в правовую оболочку. Не думаю, что это путь к истине. Работая в Генпрокуратуре СССР, я всегда говорил подчинённым: «Следствие – наука точная, почти как математика, вы не историки, чтобы допускать вольные рассуждения, ибо решаете вопрос о виновности или невиновности конкретного человека, конкретных лиц». В серьёзных же расследованиях, когда речь идёт о гибели тысяч людей, да ещё из другой страны, ответственность следователей возрастает во сто крат. Как, впрочем, и политиков.

При расследовании, особенно на первом этапе, почти всегда возникает несколько версий. У каждой должна быть основа её состоятельности, или, как иногда говорят, разумное право на существование. Принятая на сегодня версия катынской трагедии мне, всем участникам круглого стола кажется спорной, поскольку не имеет чёткой системы доказательств. Она основана и на фальсификациях, недобросовестной работе следователей.

Что касается вопроса о пулях и бечёвке, то, конечно, наши спецслужбы, органы НКВД в сталинский период и потом проводили уникальные операции. Но допустить, что для сокрытия расстрела пленных поляков в 1940 году под Смоленском НКВД использовало немецкое оружие, связывало руки поляков немецким шпагатом, – это не выдерживает никакой критики. Если встать на эту позицию, то почему бы таким же образом энкавэдэшникам не расстреливать польских офицеров, жандармов, надзирателей и шпионов под Харьковом и Калинином (ныне Тверь) после 1940 года? Эти расстрелы – факт, и ни я, ни кто-то другой не станет с этим спорить: есть приговоры, есть списки, доказательства. Нелепость и в том, что это никак не вяжется с хорошо известной вещью: Сталин даже за неделю до войны был уверен – немцев мы далеко не пустим, если вообще пустим на свою землю. Тогда зачем маскарад с немецким оружием и шпагатом в 1941-м?

О дотошности немцев. Гитлеровцы наверняка имели документы о расстреле поляков в Катыни, но вряд ли были заинтересованы в особой их сохранности. Тем не менее в печати приводилась ссылка на рапорт начальника «Айнзатцгруппы «Б» при штабе группы армий «Центр» Франца Стаглецкера на имя Гейдриха о действиях группы с августа по декабрь 1941 года. Там говорится: «…Выполнил главный приказ, отданный моей группе, – очистил Смоленск и его окрестности от врагов рейха – большевиков, евреев и польских офицеров». По нашим данным, оригинал рапорта хранится в архиве нью-йоркского «Идишсайнтифик инститьют», копия – в архиве Союза антифашистских борцов в Праге. Вопрос: исследовала ли рапорт Стаглецкера ГВП, пыталась понять, что за всем этим стоит, о каких «польских офицерах» речь? Ответ: нет.

Не взялась она проанализировать и материалы расследования, проведённого советской комиссией под руководством академика Бурденко. Эта комиссия провела в 1944 году эксгумацию трупов поляков под Катынью. Она-то и выявила их расстрел из немецкого оружия, что, ещё раз отмечу, не оспаривается никем. Её выводы, кстати со свидетельскими показаниями немцев, (В.И. показывает автору копию одного из свидетельств) были предоставлены Нюрнбергскому трибуналу.

Так что сами судите, качественным ли было предварительное расследование, проведённое ГВП. Мы договорились говорить спокойно. Видите, стараюсь.

– Спасибо, продолжим. Время расстрела, вернее, расстрелов (ведь в Козьих горах немцы в 1941–1942 годах уничтожили также русских, белорусов, поляков, работавших на строительстве бункера Гитлера «Бэренхалле»), число убитых польских офицеров, кто расстреливал. Тут тоже разночтения. Что, на ваш взгляд, можно считать доказанным? Что требует дополнительных следственных усилий? Ведь это самое главное: когда, кто и кого убил. Как и то, кто отдавал приказ, кто принимал решение о расстреле польских офицеров. Как я понял, вы и ряд других специалистов ставите под сомнение подлинность записки Лаврентия Берии 1940 года, ссылаясь на заключение независимой экспертизы, сделанной по инициативе координатора проекта «Правда о Катыни» С. Стрыгина. Зачем понадобилась фальсификация, кто и когда мог это сделать? Как можно понять из ваших заявлений, реально в разных местах, не только в Катыни, исследовано не более шести тысяч трупов поляков. Откуда же взялась цифра 21 700 убитых?

– Согласен, всё это – важнейшие вопросы. И опять с горечью отмечаю, что работа следователей ГВП не даёт ответов на них. Собрано, как говорят в нашей среде, много макулатуры, второстепенных бумаг. Но ничего не сделано для глубокого расследования, как я уже говорил, материалов комиссии Бурденко, Нюрнбергского трибунала, не были даже опрошены свидетели, подтверждавшие факты расстрела поляков гитлеровцами. Кое-кто из них жив до сих пор.

Или такой вопиющий факт. Главная военная прокуратура не имеет в материалах следствия подлинника мартовской записки Берии 1940 года с предложением о расстреле поляков. Копия её подчёркиваю, копия, а не оригинал – как великая сенсация якобы впервые была обнародована на сайте Госархива два месяца назад, 28 апреля. Так вот, подлинника нет, а выводы следствием сделаны. Это недопустимо. Между тем прошла независимая экспертиза, и сейчас можно с уверенностью говорить, что из четырёх страниц светокопий этой «записки Берии» первые три напечатаны на одной машинке, а последняя, четвёртая, на другой. Этого просто не могло быть при секретном делопроизводстве в сталинский период. Я не верил и не верю в существование такой записки Берии с предложением расстрелять 21 700 пленных поляков.

– В СМИ комментируется информация о вашей встрече с неким человеком, который не только предоставил новые сведения о документах, связанных с Катынью, но и вообще о подделке в 90-х годах исторических документов. Директор Госархива Сергей Мироненко в интервью радиостанции «Вести FM» говорит, что в условиях нашей бюрократической системы это-де невозможно. И добавляет: пусть Илюхин представит нам этого человека и его аргументы. Прокомментируйте, пожалуйста. Прежде всего то, что касается таинственной встречи с «неизвестным».

– Да, недавно мне позвонил один человек с предложением встретиться, сказав, что может дать информацию в связи с расследованием гибели польских офицеров в Катыни. Встретились в тот же день. Он представился, назвал свою фамилию, которую в целях его безопасности раскрывать пока не буду. Просто боюсь, что с ним могут расправиться. Буду говорить языком фактов, в том числе приведённых им. Он сообщил, что имел прямое отношение к подделке архивных документов, включавших материалы и по расстрелу пленных поляков. Рассказ свой подтверждал документами, вещественными доказательствами – бланки 40-х годов прошлого века, поддельные оттиски штампов, подписей. Вот, пожалуйста… (В.И. достаёт из сейфа и раскладывает на столе целую россыпь печатей, подделок факсимильных подписей, бланков и т.п.)

По словам этого человека, в начале 90-х годов была создана группа из специалистов по архивным документам. Она действовала в структуре службы безопасности президента Ельцина, размещалась в помещениях бывших дач работников ЦК КПСС в посёлке Нагорный. Людям хорошо платили, выдавали продуктовые наборы. В частности, он сообщил, что ими была изготовлена та самая записка Берии в Политбюро ЦК ВКП(б) от марта 1940 года. Продемонстрировал механизм подделки подписей Берии и Сталина. Поэтому не исключаю, что и польскому правительству были вручены среди реальных также и поддельные документы по катынскому делу. Он сообщил, что группой была изготовлена и фальшивая записка Шелепина на имя Хрущёва от 3 марта 1959 года. Непосредственное участие в написании текста принял некий полковник Климов.

Как пояснил мне собеседник, в Нагорное доставлялся заказ – текст документа, который следовало изготовить, или текст, чтобы внести его в существующий архивный документ. Были заказы на то, чтобы изготовить под текстом или на тексте подпись того или иного должностного лица. Назвал он также имена тех, кто руководил работой этой группы. Пока избегу называть и их. Не исключено, кстати, что группа или её часть делают своё дело до сих пор. Надо думать, тогда она многое успела, поскольку проработала в Нагорном до 1996 года, а потом переместилась в Заречье.

Этот человек утверждает, что в российские архивы были вброшены сотни фальшивых исторических документов, а многие сфальсифицированы путём внесения искажённых сведений или подделки подписей. Что касается бюрократических процедур, о которых упоминает Сергей Мироненко, то все мы знаем, что политическая воля бывает у нас подчас сильнее любых процедурных барьеров. Кстати, мой собеседник заметил, что у него вызывает иронию представление общественности целого ряда архивных документов как достоверных, хотя к их фальсификации приложила руку эта группа «специалистов». В том числе, подчёркиваю, и по Катыни.

Но вывод-то уже был сделан. И вывод однозначный: это НКВД расстрелял в Катыни поляков подчистую. Для меня сам факт, что тщательно не был исследован изначальный «расстрельный» документ, даёт основания говорить о ничтожности результатов следствия, проведённого ГВП.

В ходе независимого исследования обстоятельств гибели польских офицеров под Катынью (а его возможности ограничены, тем важнее всё перепроверить) мы пришли к выводу, что приказа об их расстреле с советской стороны никто не отдавал. Это гитлеровцы в 1941 году ворвались в лагерь для военнопленных поляков и, как рапортовал Гейдриху упомянутый уже Франц Стаглецкер, «очистили Смоленск от врагов рейха». Оставшихся в живых, по нашей версии, немцы использовали для строительства бункера Гитлера. Чтобы обеспечить секретность объекта, всех строителей потом уничтожили.

Вывод же основывался исходя из общего числа поляков, находившихся в плену и якобы предложенных Берией к расстрелу. Так появилась у следователей цифра 21 700 человек. А расстреляны они или нет – без установления всех трупов жертв это определить невозможно. Говорю как следственник.

ГВП не удосужилась перепроверить число расстрелянных, она сориентирована была на эту цифру. Сориентирована так называемым Экспертным заключением от 2 августа 1993 года отечественных учёных-историков. Они, кстати, получали под это гранты от польского правительства. Польского, заметьте. Не нашего.

Выводы «заключения» также, увы, на мой взгляд, ничтожны, поскольку не подкреплены результатами эксгумации трупов, чётким обоснованием причин, времени и места смерти именно 21 700 поляков. Смею утверждать: уже невозможно назвать точное количество погибших. Имейте в виду и то, что подавляющую часть списка жертв следствию предоставила польская сторона. Были эти списки исследованы? Нет! Нельзя со стопроцентной уверенностью говорить и о достоверности решения Политбюро ЦК ВКП(б) о расстреле поляков. Вот посмотрите, пожалуйста (В.И. показывает мне сброшюрованные в книжку документы). Да, видите, в распоряжении следствия есть выписка из решения Политбюро, и опять это светокопия. Нет партийной печати, чьей-либо фамилии и подписи. Решение якобы принималось 5 марта 1940 года, однако цифра «4» от руки исправлена на цифру «3» или «8», не разобрать. Как следует из отметок на обратной стороне, всего было четыре экземпляра решения. Два потом уничтожены, один передан Берии, один – в архив. Однако 27 февраля 1959 года он якобы был предоставлен тогдашнему председателю КГБ СССР Шелепину и тут же им возвращён. Именно об этом эпизоде мне рассказывал «человек из Нагорного», что надо, конечно, дополнительно проверять. Но вот большой конфуз. 28 апреля 2010 года Росархив рассекречивает и выставляет на обозрение две выписки из решения, а не одну. Как так? Ну ладно, пусть две. Однако на архивном решении, якобы предоставлявшемся Шелепину, стоит печать ЦК КПСС и указана фамилия «Сталин», чего нет на решении, выданном Берии. Фальсификаторы недоучли, что в 1940 году КПСС не было – была ВКП(б). Значит, и печати ЦК КПСС не могло быть на документе того времени.

Когда появилась данная фальсификация? Раньше думал, при Хрущёве, теперь считаю, что при Ельцине, в начале 90-х годов, когда рассматривалось дело о запрете КПСС. Тогда представители Ельцина в Конституционном суде РФ пытались навязать суду «записку Берии» и «решение Политбюро ВКП(б)» как доказательство вины компартии за расстрел поляков. Суд отклонил эти доводы как несостоятельные. Но, полагаю, сам факт предоставления фальшивок говорит о том, кто был в них заинтересован.

– В открытом письме президенту РФ говорится, что пока восторжествовала «польская версия» трагических событий. Приводятся имена лидеров страны, видных политиков и историков (В. Фалин, А. Яковлев, Д. Волкогонов), которые способствовали этому. Отмечается, что двое последних даже получили польские ордена за вклад, надо полагать, в раскрытие «правды о Катыни». Говорится, что ряд следователей ГВП (тоже отмеченных польскими наградами) проводил отпуска на польских курортах за счёт поляков. Это попахивает международной коррупцией. Можете ли вы, Виктор Иванович, обосновать эту позицию в отношении политиков и учёных, а также привести имена следователей, которые отдыхали в Польше не за свои кровные?

– Да, пока торжествует польская версия, основанная, по моему убеждению, на измышлениях Геббельса. Но я говорю «пока», потому что правда хоть и с трудом, но пробивает себе дорогу.

Что касается следователей. Мировые нормы, а мы хотим их внедрять, просты. Если становятся известны факты нарушения следователями процессуальной этики или злоупотребления служебным положением, то решения, принятые по делу, отменяются.

Что происходило? А вот что. Польская сторона реально обеспечивала следственную группу множительной техникой, бумагой. Поляки фактически самостоятельно проводили вскрытие могил, забирали с согласия, а то и без согласия российских следователей вещественные доказательства. Польским следователям в обход генерального прокурора РФ передавались процессуальные документы. Список «отступлений» длинный.

Можно ли в таком случае вести речь о беспристрастности следствия? Очень сомневаюсь. Были и фуршеты, угощения в польском посольстве, Доме российско-польской дружбы, длительные поездки следователей в Польшу. Сам факт их награждения польскими государственными наградами тоже, согласитесь, о чём-то говорит.

Может быть, не все знают, но польское правительство на катынское дело ежегодно выделяло до 70 миллионов долларов. Деньги немалые. Хватало, видимо, и на «поддержку» российских учёных, чиновников, следователей.

Говорю, как видите, осторожно. Не мешало бы провести служебную проверку. В первую очередь деятельности тех, кто получил польские награды.

Не исключаю, может встать вопрос о необходимости возбуждать уголовные дела по самим следователям. Правда, по некоторым обстоятельствам, видимо, уже истекли сроки давности. Имена все известны. Надо проверять. Однако если позволите эмоцию, то скажу, что встречающихся нечистоплотных учёных и следователей я просто называю людьми без стыда и совести, предателями российских интересов.

– Как ни крути, нам не обойти ещё ряд вопросов: знал ли Сталин о том, что происходило в Катыни? Можно ли расценивать расстрел польских офицеров как преступление сталинского режима (независимо от того, кто прав в оценке численности убитых)? На чём основано высказывание Владимира Путина, что это была месть Сталина?

– Прежде предлагаю ещё раз уточнить некоторые вещи. По нашему мнению, следует с большой уверенностью говорить о расстреле пленных поляков в 1941 году и позднее в районе Козьих гор (Катынь) фашистами, а не кем-то другим. Тогда как можно говорить об этом расстреле как о преступлении сталинского режима? При этом, повторю, надо также признать, что пленные поляки (офицеры, жандармы, полицейские, тюремные надзиратели) содержались под Харьковом, Калинином (Тверью). В отношении них применялось и насилие, и лишение свободы.

– Вы так уклончиво говорите: насилие. Это что – в глаз кому-то дали? Ведь были расстрелы, вы сами сказали!

– Да, были. На основании решений существовавшей тогда системы осуждения и определения наказаний. За совершение тяжких преступлений в отношении украинцев, белорусов, евреев, бойцов Красной армии. Но то, что происходило под Харьковом и Тверью, в материалах уголовного дела исследовано тоже поверхностно. К тому же мы ведём речь о гибели поляков в Катыни, а это разные вещи. В полной мере не установлены ни точное количество пленных, ни то, в чём они обвинялись, ни маршруты передвижения, ни число погибших, ни то, как сложилась судьба выживших.

И опять за российских следователей работали поляки. Вот уж где патриотизм! Они называют погибшими под Тверью почти шесть тысяч своих соотечественников. Данные, которыми я располагаю, говорят, что их было в десятки раз меньше. Поэтому всё надо заново проверить – объективно, без политических наворотов. А потом воздать всем сестрам по серьгам. Ведь под Тверью эсгумировали всего 243 трупа и национальность погибших не была установлена.

По поводу заявления Владимира Владимировича Путина о расстреле польских офицеров как о мести Сталина. На мой взгляд, оно сделано с некоторой поспешностью, без глубокого понимания всего трагизма событий, без их увязки с иными историческими фактами.

Частично я уже привёл доказательства, которые опровергают данное высказывание нашего премьер-министра. Добавлю: если это месть, то как она увязывается с тем, что из более чем 200 тысяч поляков, попавших в плен Красной армии в 1939 году при возвращении Советскому Союзу земель Западной Украины и Западной Белоруссии, ранее оккупированных Польшей, свыше половины – а это были выходцы из нижних социальных слоёв – тут же были освобождены? Как увязать с местью, что десятки тысяч пленных польских солдат и офицеров были одеты нами в военную форму, вооружены и направлены через Иран в армию польского генерала Андерса? На это СССР потратил большие деньги, не скупился на продовольствие, которого тогда не хватало для Красной армии. Если мстить, то зачем проводить фильтрацию пленных, распределять их по лагерям, кормить, делать прививки от болезней, а не расстрелять всех скопом?

– Как, по вашему мнению, следовало бы действовать исполнительным властям страны, чтобы истина о трагедии в Катыни была окончательно установлена? Какие шаги предпринять, в какой последовательности?

– В первую очередь надо признать, что оценка катынских событий, которая возобладала, далека от объективности и требует серьёзной корректировки в русле решений действующего президента, направленных на более ответственное отношение к отечественной истории. Ведь Медведевым создана для этого целая комиссия! Почему бы ей не обратить внимание на столь важный для нашего национального самосознания «катынский узел»?

Далее. Власти надо просто сказать себе самой и людям, что была допущена ошибка, в том числе как результат фальсификации документов, исторических фактов, недобросовестности. Такое бывало в нашей истории, у других народов. Но следует ли упорствовать в ошибке, отягощая последствия? Одним из них может стать то, что Польша предъявит России иск о возмещении ущерба, превышающий более 100 миллиардов долларов за уничтожение «цвета польской нации». Вот что заявил сопредседатель польской группы по сложным вопросам отношений с Россией бывший министр иностранных дел Польши Адам Ротфельд после передачи полякам президентом Медведевым 68 томов уголовного дела: «Их содержание уже известно польским историкам, они не являются главным предметом польских ожиданий, но теперь мы получили эти документы в виде заверенных копий, что даёт возможность использовать их для судебного производства» («Время», 12 мая 2010 года, № 79. – Ред.). И, как я полагаю, для обоснования иска к России, который может обрушиться на плечи наших граждан тяжким грузом.

О моральном грузе, нравственных последствиях я не говорю. Они очевидны.

Чисто по-человечески мне кажется, что российское руководство во многом пошло на поводу у коллег из Польши, пытаясь задобрить их. Зачем? Да и получится ли? Трудно объяснить также, что некоторые наши уважаемые руководители по инерции, видимо, не считают советский период жизни государства неотъемлемой и достойной частью российской истории, пренебрежительно относятся к нему. Мол, кто там был? Какие-то большевики, Сталин, всякая голь перекатная. Пусть они-де и отвечают. В том числе за Катынь. Если бы ещё быть в полной уверенности, что отвечаешь, как говорится, по делу.

Что сейчас необходимо? Надо возобновить расследование уголовного дела, устранить в нём существенные пробелы. Создать независимую комиссию из историков, юристов, архивистов, придерживающихся разных взглядов на расстрел польских офицеров, открыть для них все архивные документы ФСБ, МО РФ и т.д., провести комплексную историческую экспертизу всех документов, касающихся этой проблемы. Вполне уместно было бы также провести парламентское расследование.

– Спасибо, Виктор Иванович, по-моему, вы сдержали слово. Похоже, обошлось без горячности.

Беседу вёл Владимир СУХОМЛИНОВ.