В словаре вычитал, что финтифлюшки – это безделушки, не имеющие ценности. Всю жизнь Гринлинг Гиббонс занимался финтифлюшками по заказам королей и герцогов. Потом выяснилось, что созданные им интерьеры и украшения поистине бесценны.





Молодого усидчивого мастера звали Гринлинг Гиббонс (1648-1721). Родился в Роттердаме. Жил до девятнадцати лет в Голландии, а затем семья переехала в Лондон. Родители из коммерсантов, отец заключал торговые сделки, а юношу интересовала скульптура и резьба по дереву. Многие думают, что солидные люди не станут тратить дорогое время на какие-то финтифлюшки – безделушки, не имеющие ценности.
Когда я в давнем детстве, любительски увлёкшись резьбой по дереву, пришёл в местную библиотеку, услышав смешную фамилию английского мастера от консультанта кружка ДТС (детской технической станции), и взял с полки Советский энциклопедический словарь, то нашёл на странице 302, что Гиббон – это фамилия английского историка конца XVIII века, а гиббоны вертлявые обезьянки с размахом рук в два погонных метра. О мастере Гиббонсе словарь умалчивал.
Ранний период жизни Гринлинга Гиббонса подробно не описан. Среди досужих догадок, граничивших со сплетней, его отец – будто бы Сэмюэль Джиббонс (по правописанию – тот же Gibbons) из англичан, служивших при Иниго Джонсе – архитекторе и дизайнере – стоявших у истоков британской архитектурной традиции.
Полагают, что Гринлинг учился обработке камня и делал успехи в резьбе по дереву. Ясней проступал период его занятий в голландской студии Артуса Квелинуса Младшего (Quellinus). Учитель на портрете запечатлён возле колонны у входа в здание его студию (скульптура: статуи, надгробные памятники).


Артус Квелинус – педагог молодого Гринлинга Гиббонса. Амстердам.

Практикуясь в студии, он выполнял статуи, скульптурные группы и надгробия – вместе с учителем Артусом Квеллинусом, а потом и в одиночку – как в простом камне, так и в мраморе. Когда семья перебралась в Лондон (1667 г.), ему пригодились наставления учителя.

Забегая вперёд и поторапливая события, скажу, что в Лондоне его ожидали весьма непростые заботы. Исследователи отмечали, что ученик студии имел возможность ознакомиться с голландским и фламандским натюрмортом и с работами цветочных живописцев типа Жана-Баптиста Моноера (Monnoyer) и Яна Ван Хёйсума (Huysum), что могло невольно и положительно отразиться и на его манере резьбы по дереву. Он обладал обширным диапазоном декоративных мотивов, включая фрукты, цветы, музыкальные инструменты и тому подобные предметы и аксессуары. Как писал Хорас Уолпоул (Horace Wolpole) – 4-й граф Орфорда – до Гиббонса не нашлось человека, который бы дал дереву столь свободную и воздушную лёгкость цветочных гирлянд, как Гринлинг Гиббонс .
Работа Гринлингу нравилась. За неимением лучшего, он так бы и тянул лямку каменотёса, выделывая на заказ надгробия, или декоратора-поделочника, научившись от Квелинуса этим ремёслам, если бы не события, перевернувшие его судьбу на 180 градусов. Люди помнили, что после разрушительных пожаров в Лондоне 1666 года было много строительной работы – восстановительной, дизайнерской и оформительской.
В Лондоне ощущалась и нехватка жилья. Семья Гринлинга арендовала комнаты в особняке сэра Джона Эвелина. Однажды хозяин увидел, как мастерски работал с деревом его проворный квартирант. Этот эпизод он описал в дневнике в 1671 году: “Я увидел при свете свечи молодого человека, вырезавшего из дерева 'Распятие на кресте Тинторетто'. Произведение уже было в стадии завершения.”


Джон Эвелин.“Обнаружение”. Гринлинг вырезает “Распятие” Тинторетто (в проёме – Сэр Эвелин). Случай имел в судьбе резчика далеко идущие последствия.


Распятие Тинторетто

На этой дневниковой записи я остановился, как вкопанный. Заминка произошла из-за того, что в перечне известных мне работ Гиббонса я не нашёл такого файла. Потребовалось время для уточнений.
В 1565 году живописец Яполо Тинторетто создал холст-панораму “Распятие” размером 5 м 36 см на 12 м 24 см. Мог ли гениальный резец Гринлинга повторить эту тему, если уменьшить заготовку в 10 раз?
Ну, не в десять, а хотя бы в шесть раз меньше – размер с шириной липового брускового щита два на метр ещё приемлем. Впрочем, вернёмся к рисунку “Обнаружение”. Мы видим, что на верстаке Гиббонса закреплена плаха. По моим прикидкам толщина плахи не менее пяди при высоте ~75 и ширине ~50 см. Смутно по краю заготовки виден кто-то из предстоявших, но уже этот факт исключает панораму или круглую скульптуру. Значит, заготовку на рисунке иллюстратор произвольно изменил и перевернул длинной стороной вниз.
Но вот недоразумение улажена, и файл отыскан.




Рамки липового щита, на котором Гринлингу выпало вырезать сюжет "Распятие" Якопо Тинторетто, казались для резчика тесноватыми. В живописной картине итальянца было много фигур: воины, судьи, кони, палачи и народ. В такой суматохе на голгофе, поднятый на кресте палачами, один, как перст, возвышался над землёй и людьми атлетичный Иисус Христос. Тинторетто изобразил его сильным духом, вдохновлённым верой – взмывшим над приземлённым окружением.



Якопо Тинторетто. Распятие. 1565 г. (Фрагмент).

Позднее Гринглинг изваял другое "Распятие". Это был уже совсем иной образ заступника и спасителя обездоленных.

Гринлинг Гиббонс. Распятие. Вторая половина XVII века.

Два интеллектуала приняли участие в судьбе молодого скульптора Гиббонса


Сэр Джон Эвелин, писатель. Портрет написан художником Годфри Неллером.



Скульптурный портрет Сэра Кристофера Рена, математика и архитектора. Скульптор Майк Пойнтер. Американская вишня.

...В тот же вечер сэр Эвелин, потрясённый грандиозностью увиденного, приехал к королевскому архитектору Кристоферу Рену (Wren) и рассказал, что видел, восхитившись подробностью и совершенством резного рельефа. Не откладывая, они решили рекомендовать способного новичка королю Чарльзу II. Вскоре их протеже был включён в штат резчиков королевского Двора, и к 1680 году он уже слыл известным королевским мастером.

Говорят, что Гринлинг, служа при Дворе, удачно выполнил мраморную статую Чарльза II (мне не довелось, увидеть её). Вспоминают так же, что менее эффектно выглядела бронзовая статуя Якоба II (Whitehall Chapel). Критики благосклонно отнеслись к “Виконтам” (в церкви Exton) и нескольким статуям во дворе Лондонской биржи. Среди других заметных его работ были изящные интерьеры Виндзорского Замка, Собора Cвятого Павла (строитель Кристофер Рен), комнаты Дома графа Эссекса в Cassiobury, резная комната особняка “Pet worth” и во многих других местах.

Так называемая “эпоха Гринлинга Гиббонса” в туманном Альбионе охватила сразу несколько исторических эпох: Каролинская эпоха (1625—1642 до его рождения); Гражданские войны, республика и Протекторат (1642—1660) детство, учёба и прибытие в Англию; Реставрация Стюартов и Славная революция, при которой сын ниспроверг отца (1660—1688); Образование Великобритании (1688—1714) и частично Георгианская эпоха (1714—1811) – всего 7 лет до года смерти Гиббона в 1721. Период, насыщенный событиями в истории страны и искусства.

Как уже сказано, успешная творческая карьера открылась перед Гринлингом после зачисления в узкий круг профессионалов, обслуживавших прихоти английского короля Чарльза II (1630-1685).



Новый король Чарльз II из восстановленной династии Стюартов являлся старшим сыном казнённого в 1649 году короля Англии, Ирландии и Шотландии.


Статуи короля Чарльза II, выполненные Гринлингом Гиббонсом



Статуя короля Чарльза II на территории Королевской Больницы Челси. Изваяние, отлитое Гринлингом в медном сплаве (1676 г.) – высотой 229 см. Первоначально статуя стояла в окрестностях Дворца Уайт-холл, а после смерти Короля перенесена на территорию Королевской Больницы, и там стоит уже с 1692 года (более трёх веков).

Это не единственная скульптура Гиббонса, посвящённая этому королю. Есть более интересное изваяние, но не в Лондоне, а в Эдинбурге – столице Шотландии.

Примечательна конная статуя короля Чарльза II. Она находится недалеко от Парламента возле церкви Святого Джайлса. Создана до 1685 года. Одна из старейших свинцовых статуй в Великобритании. Единственная конная статуя в натуральную величину в Британии. Первоначально место предназначалось для статуи Оливера Кромвеля – но замысел был срочно пересмотрен после реставрации династии Стюартов и возвращения короля Чарльза II к власти в 1660.


Статуя изображает Короля в одежде римского императора и почитается наряду лучшими работами скульптора Гринлинга Гиббонса. Старейшая статуя Эдинбурга недавно реставрирована за 60 000 фунтов стерлингов.

Король Чарльз II не притащен за уши к моему посту. Если бы не монарх, то Гринлинг долго бы тянул лямку каменотёса, выделывая на заказ надгробия, ибо у Квилинуса он хорошо усвоил дело надгробных памятников. Но работа для Короля всё объясняет и оправдывает.


За рекой виден Виндзорский Замок, где Гиббонс декорировал интерьеры короля.



Было время, когда Королева Елизавета I спрятала за мощными стенами Виндзорского Замка весь свой Двор, спасая его от страшной эпидемии бубонной чумы 1563 года. Чтобы не внести чуму в Замок, она издала Указ, согласно которому любой – независимо от рода, связей и звания – кто придёт из Лондона к его стенам, подлежал немедленной смертной казни через повешение, чтоб не заразить округу.
Во время гражданской войны Виндзор захватили войска Оливера Кромвеля после битвы при Эджхиле в 1642 году (за 6 лет до рождения Гринлинга Гиббонса). Командование Парламентскими силами сделало замок своей штаб-квартирой. В начале военных действий принц Руперт (Prince Rupert of the Rhine) пытался отбить замок, но не сумел, и Кромвель контролировал крепость до 1649 (Гринлинг родился в 1648 году).
Тогда замок использовался и в качестве тюрьмы. Там заключили самого короля Чарльза I, откуда его привезли в Лондон на казнь.
Затем в парламенте был обсуждён вопрос об уничтожении Замка. Голосование пришло к практически равному результату – решение сохранить Замок достигнуто с перевесом всего в один голос.


Протеже Джона Эвелина начал работать в Виндзорском Замке в 1677 году, то есть в возрасте 29 лет. Взглянув на первые его работы и отметив в них ясность сюжета, чистоту и аккуратность порезки, король понял, что не ошибся в выборе.



Гринлинг разрабатывал композиции для резьбы в привычном для него господствовавшем стиле барокко. А сегодня дело идёт к тому, что остаётся всё меньше его работ, ибо четвёртый век находиться в сыром английском климате – срок великоват для дерева даже в королевских музеях. Остаётся только надеяться, что современные способы и средства консервации бесценных произведений искусства и культуры будут защищены.


Потолки и стены

На потолке – на переходе к стенам промежуточный фриз украшен букетами и фруктами по периметру, а на самом верху центральное панно сверху и по бокам обвито длинными гирляндами цветов. Работа в духе непревзойдённого мастера-«потолочника» Грингинга Гиббонса.


Покои в крыле королевы Augiece.

Стены под потолком сверху ограничены перилами из балясин. По углам изображены группы ангелочков на тумбах, украшенных каждая цветочной гирляндой. Над камином – женский портрет в раме, вырезанной в духе Гриндинга Гиббонса. А над портретом на прямоугольной тумбе – небольшие букеты цветов в вазах (и это тоже из повадок Гиббонса).


Живописный потолок обрамлён фризами, украшенными гирляндами цветов и фруктов. Справа виден камин, над которым в роскошной резной раме помещён портрет в полный рост.


Чертёжный зал королевы (рисовальная комната).


Интерьеры и украшения Собора святого Павла в Лондоне

Здание Храма разработал и построил математик и архитектор Кристофер Рен. Он и посоветовал королю использовать талант Гиббонса.
В соборе Святого Павла прекрасная резьба по камню, великолепные ажурные решетки из кованого железа, а музыкальный орган собора, изготовленный в 1694 году (при жизни Гиббонса), считается одним из лучших в Англии.
Произведением искусства являются также и деревянные скамьи, выполненные Гринлингом Гиббонсом в конце XVII века. Их отличает тонкая резьба и художественное исполнение.





Потолок под куполом: фигурные картуши, украшенные двумя видами цветочных гирлянд.


Поющий ангелочек (деталь орнаментального фриза). Кадр из фильма о лондонском храме Святого Павла.


Фрагмент панели в помещении сада Св. Павла, Лондон.


Дом графа Эссекса в Cassiobury.


Не просто дом, а дворец.



Были интерьеры в Cassiobury во владениях графа Эссекса, где работал Грилинг Гиббонс. Время течёт, меняется обстановка, ветшает мебель, но трудно отказаться от мысли, что всё (или почти всё) давно кануло в Лету. Например, в обстановке гостиной, где леди работала за письменным столиком, на картинка выделяется резное позолоченное трюмо, не вошедшее полностью в кадр, а Гиббонс был резчиком по дереву, но в такой манере, строго говоря, непривычен.


А в обеденном зале многое сохранено во вкусе Гринлинга Гиббонса: обрамление каминной живописи и портретов, выполненных в полный рост, а на другой стене высокое зеркало украшенное такой же оправой в виде фруктоягодных и цветочных гирлянд.


В ”Зелёной гостиной”, где музицирует леди, внимание привлекают два объекта художественной резьбы по дереву: тимпан над двустворчатой дверью и высокая рама, в которой заключено большое каминное зеркало. Резьба выполнена, по-моему, совершенно в духе Гиббонса, но очень может быть, что им самим. В этом смысле Англия – подходящее место, где может сбываться сказка.

За три века, истекшие после Грилинга Гиббонса, в королевских замках и в домах высшей английской знати сменились поколения, произошли опустошительные пожары, поменялись художественные стили и предпочтения, но, вглядываясь в живопись, в гравюры интерьеров и вчитываясь в литературу того времени, мы замечаем интересные ностальгические детали, напоминающие нам о былом. И те “финтифлюшки”, к примеру, – самодельные колты из золота, придуманные и собственноручно отлитые и отчеканенные царем Иваном Калитой для его сестёр, сегодня не покажутся безделушками хотя бы из-за их баснословной нынешней стоимости. К такому роду “финтифлюшек” причислю и живописные холсты Черчилля и Шикльгрубера, неплохие стихи Мао Цзэдуна и Сталина. Хронос покрывает старинные изделия ценным признаком времени – патиной, и только нерасчётливый или малограмотный хозяин решит удалить налёт, существенно обесценив шедевр.


Художник Годфри Неллер (Sir Godfrey Kneller). Портрет Грилинга Гиббонса (~1690 г.). Совпадение: он же писал сэра Эвелина.

Картина была выставлена в Эрмитаже. В личном архиве я храню такое же изображение, оттиснутое на немецкой почтовой открытке конца пятидесятых годов XX века. Купил у букиниста, коллекционируя старые портреты резчиков по дереву и иконописцев. С тех лет душа прикипела к выдающемуся мастеру гильдии английских столяров Гринлингу Гиббонсу. Однако в те годы на мог раздобыть достойной литературы по этому вопросу.

Не вдаваясь в тонкости формулировок, замечу, что столяр, плотник, потолочник, резчик по дереву – были крепкими профессиями. В их ареале жил и работал Гиббонс. Специальности разные, но, в основном, всё зависело от уровня квалификации. Столяр, работая с деревом, соединял детали прочным клеем, а плотник всегда надеялся на гвозди. Отсюда и уровень их художественных произведений.
В конце семнадцатого столетия в Англии престижными мастерами наряду с Гиббонсом слыли Томас Юнг, Роджер Давис и Эдвард Перс. Их имена были всегда на слуху, но Гринлинг был важнейшим резчиком по дереву от гильдии столяров, едва ли не самым популярным британским “человеком ливреи” (the livery-man). Поэтому имя его и осталось в веках.


Образец почерка Гринлинга Гиббонса




Купель для младенцев

В начале 2012 года в музее Tate Britain было вынесено на показ публике художественное покрытие в виде скульптурной группы, выполненной как колпак или – крышку от купели семнадцатого века известным резчиком по дереву Гринлингом Гиббонсом. Для зрителя выпал хороший шанс увидеть прелестное произведение изобразительного искусства в экспозиции галереи. Тем временем выставка закончилась, и шедевр вернулся в лондонскую церковь Всех Святых (All Hallows. Крышка Купели, май 2012).


В руках лучшего резчика Англии Гиббонса простые вещи, как обычная купель для крещения младенцев, становилась памятником культуры и раритетом. За давностью времени купель не сохранилась, осталась от неё только крышка. На ней уцелел автограф, который сам теперь является шедевром гравировки. В связи с этим любознательному читателю может оказаться полезным ещё раз взглянуть на подлинный почерк Гиббонса.

А если возвратиться к его почерку, то он профессионально-гравёрный с броскими художественными излишествами. Собственную фамилию Gibbons писал "Gibbon", игнорируя окончание “s” : nota bene.


Липовые кружева


Гринлинг Гиббонс. Шейный платок. Резное дерево – липа. Эмблема.

Такие аксессуары в придачу к платью или к мужской рубашке делались из ткани или кружев. Мода продержалась почти два века, хотя и сегодня местами не гарантированы отдельные выплески и повторение прошлого.

В одном из британских фильмов мне встретилась эта “кружевная” работа Гринлинга, находящаяся теперь в музее Виктории и Альберта. Экспонат хранится в опечатанной специальной коробке. В фильме куратор мебели Музея Виктории и Альберта Ник Хамфри показал нам "платок" анфас и с тыла. Впечатляющее зрелище: с лица кружева, а внутри – грубый кусок деревяшки








Снимок с изнанки убеждает, что королевский резчик не хватал с неба звёзд, а руководствовался жёсткой целесообразностью. Тщательная подчистка изнанки требовала затрат ценного времени, а делал Гринлинг только лишь эмблему с рекламной целью. Эмблема , по-видимому, находилась в витрине или стояла на конторке. Поэтому заказчику хватало только внешнего вида.
В этом изделии резчик, работая по липе, имитировал венецианские кружева. Его кружевной платок настолько правдоподобен, что иностранные гости обманывались, полагая, что это принадлежность костюма английского загородного джентльмена. “Платок” долго экспонировался в Часовне Chatsworth.
Писатель Хорас Уолпол – четвёртый граф Орфорда (1717-1797), очень любивший подшутить над приятелями, однажды явился на бал в “липовом жабо” Гринлинга (1763 год), то есть через 42 года после смерти изобретательного резчика. Шутник произвёл в обществе фурор изящным, но слегка старомодным костюмом. Именно Хорас сказал о королевском резчике: “Не было человека до Гиббонса, кто дал бы древесине лёгкость и невесомость цветов”.

Мне представляется, что в практике Гринлинга его знаменитый “кружевной платок из дерева” – не был единственным или случайным изделием подобного рода. Посмотрим ещё парочку иллюстраций.


Левый экспонат известен. На иллюстрации он заключён под прозрачный колпак. Замечу, кстати, что у Гринлинга Гиббонса есть сегодня не только ценители таланта, но и подражатели. Иногда они профессиональны, но встречаются и любители.

Подражатели


Американец спустя 3 века подражает Гринлингу.

Журнал “Южная культура и политика” познакомил читателей с энтузиастом художественной резьбы по дереву Джеком Веллером, производственным менеджером в городе Ланкастер, штат Пенсильвания. Он только любитель резьбы по дереву и работает с деревом на досуге в домашней мастерской. Резьбой занимается упорно, и друзья прозвали его “Мистер Чипс”, что соответствует русскому “Господин Стружка”. Считает себя “экстраординарным резчиком”, то есть необычайным или чрезвычайным.
Две “точных копии голубей” (голубь и голубка на панели Козимо III резчик Веллер сделал с оригинала Грилинга (в Дворце Pitti, Флоренции, Италия).
Критики не нашли возражений на эту восторженную статью Джона Табеллайона (Tabellione), хотя
при внимательном взгляде обе копии (голубей и шейного платка) вышли у
Веллера “не один к одному”: например, «платок» у него более “деревянный” и менее ”кружевной”. А более всего неудачен “пластиковый” бантик – грубоват и залачен (слишком много лака). К тому же, липа американская не тождественна в сравнении с европейской.
Чтобы на простом примере лучше понять декоративную резьбу с стиле Гринлинга Гиббонса, обратимся к другом “подражателю” – Давиду Эстерли (David Esterly), автора книги «Гринлинг Гиббонс и искусство резьбы».


По его словам, он, войдя однажды в одну из лондонских церквей, был восхищён гирляндами цветов, листьев и фруктов, выполненных ещё в XVII веке резчиком Гиббонсом. Раньше Давид считал, что не имеет таланта делать такие украшения. Купил стамески, липовые заготовки и начал сам осваивать чудеса, которыми владел три века назад английский скульптор.

Под стилем понимается совокупность признаков или черт, создающих целостный образ искусства определённого времени, направления, индивидуальной манеры художника в отношении идейного содержания и художественной формы.


Если взять этот пучок веток с листьями, желудями и с прицепившимися ракушками и выдать за натюрморт, то просвещённый зритель сразу скажет, что это резьба в стиле Гринлинга Гиббонса, хотя композиция и резьба Давида Эстерли под Гиббонса.


А чтобы Вас не обвинили в плагиате, на ленте из липы вырежьте дату и факсимиле.

Теперь, возвращаясь к “шейным платкам”, вспомним, что на чёрном фоне рядом (в большом прозрачном футляре) размещена композиция из вырезанных по дереву предметов: скульптурка голубя, четыре цветочка, по бокам два гороховых стручка и ветка с несколькими листьями, а внизу узнаваемый портрет резчика, в овальном медальоне. Здесь главный козырь – снова ажурный кружевной платок, завязанный у самого верха тугим узлом.


Панель Косимо III Медичи

Козимо III, последний сын великого герцога Тосканского, оказался не очень успешным в вопросах внешней политики и торговли. Его излишняя покладистость при усилении влияния католической церкви делала его удобным для церковных олигархов. По мере того, как Козимо погружался в католический мистицизм, реальная власть переходила к его матери – Виттории делла Ровере, герцогине Урбино.

Мы уже видели этих двух голубков – якобы “точную копию”, сделанную Веллером. Теперь птички показаны не фрагментарно, а в составе цельной панели Козимо III Медичи. В комментарии к панели сказано, что её название прижилось как ”Козимо Третий”. Гринлинг создавал панель для Козимо, но не о нём, а об известном живописце первой половины XVII века, которого звали Petrus de Cortona. В центре панели Гринлинг поместил профильное изображение (медальон) Петруса. По краю овала выгравировал надпись: +PETRUS+BERTINUS+E+CORTONNA+••• (далее неразборчиво).


XVII-е столетие в искусстве Италии принято называть эпохой барокко. Ее яркими выразителями был римлянин Пьетро да Кортона. Стиль барокко дал мощный импульс для расцвета пейзажа, натюрморта, жанровой картины. Поэтому естественно, что поборник стиля барокко резчик Гиббонс увековечил Петруса (Пьетро да Кортона) на своей панели.

Из отчёта о передвижении живописи. “Художник: Пьетро Да Кортона (1596 - 1669)
Национальность: итальянский язык. Стиль: Барокко. СМИ: Живопись. Примечание:
Пьетро Берреттини (Пьетро da Cortona).

Произведений искусства в коллекции музея (60):
Институт искусств Детройта – маленькие сокровища. Произведения Северной и итальянской живописи 16 и 17 веков включены: Корреджо, Аннибале Карраччи и Пьетро да Кортона, а также ряд голландских картин, включая две – Рембрандта”.

Информирую, что в композиции панели есть редчайший портрет Пьетро Да Кортона.


Герцог Тосканы Козимо III (1670-1723), был ханжа и педант. Может быть, поэтому он и не смог остановить упадка Флоренции.

На верхней части резной композиции ворковали два голубка. Их гнездо было застлано крупными складками кружевной ткани.Край гнезда украшен розами. В центральной части композиции видно по изображённым там предметам, чем предпочитал пользоваться хозяин. Поставленное вертикально гусиное перо символизировало рукописную деятельность герцога. Рядом (но ближе к зрителю) лежал колчан с полудюжиной стрел и сигнальные трубы (очевидно, для охоты на дикого зверя). Вплотную к колчану приставлен овальный профильный портрет в медальоне. Ещё деталь – крупные бусы чёток на раскрытом фолианте Святого Писания. Сверху по краям панели спускались гирлянды в связке различных трав и плодов: хлебные колосья, завитушки аканта, цветы, виноградные грозди и фрукты. Можно согласиться с резчиком панели Гиббонсом, что предметы, изображённые на панели, раскрывали внутренний мир не только художника Петруса де Кортона, но и самого заказчика – Козимо Медичи.
В дополнение сказанного, заказчик был скучным и фанатично-религиозным человеком. Женился на весёлой и жизнерадостной француженке, но брак оставался бездетным. Супруг, погружённый в мистику, казалось, не замечал беспокойства и нравственных мук жены. Она возненавидела его и добровольно ушла в монастырь. Спустя годы он пытался вернуть её, написал покаянное письмо с извинениями за непереносимый характер, просил возобновить брак. Она ответила коротко: “Не проходит часа или дня, чтобы я не желала, чтобы Вас кто-либо повесил… Мы оба скоро отправимся в ад, и мне ещё предстоит мучение, встретить там Вас.”

Из всей этой истории меня более всего заинтересовала резьба по липе, имитирующая кружевную ткань, воспроизведённую в верхней части панели Козимы III. Я сравнил кружева, вырезанные Гринлингом в трёх разных случаях и заметил, что они не одни и те же, но напоминают друг друга. Довелось найти похожий образец кружевной ткани, чтобы можно было с чем сравнить “липовые кружева”. В их общем сходстве есть и отличия. Кружева семнадцатого века, вырезанные королевским резчиком, выглядели грубей чем натуральные, показанные танцующей артисткой. Вынесенные на экран примеры меня убедили.

Сравнение кружев из липы с кружевами натуральной вязки



Скромность и великолепие Молельного Места



В церкви Святого Джеймса Королевский Резчик воздвиг простую, но изумительную преграду, чтобы не допустить случайных или нежелательных взглядов на Запрестольный Образ.


Композиции и орнаменты в церкви Св. Джеймса. Лондон.


Фрагмент архитектурного украшения кафедры проповедника церкви Святого Михаила.


Панель с композицией, составленной из музыкальных инструментов и относившихся, по замыслу Гринлинга, предметами: лук и колчан с полудюжиной стрел; духовыми и струнными инструментами; гусиное перо; скрепка нарезанной бумаги с нотным станом для партитуры; чётки, и как завершение композиции – медальон с портретом музыканта или заказчика.


Деревянный орган собора Святого Павла, где Гринлинг Гиббонс работал в Лондоне под руководством архитектора Рэна.


Гирлянды для обрамления настенного изображения.


Ремонт повреждённых букетов

Темами Гринлинга Гиббонса бывали часто – цветы, листва, фрукты, птицы и мелкие животные. Его экспозиции до сих пор не превзойдены. Однако подчас ему изменяла изобретательность.

В превосходных букетах стебли цветов и бутонов подчас оказывались не закреплёнными и шевелились, “оживая” под дуновением бриза или вздрагивая при проезде почтовых дилижансов. Было ли это промашкой помощников или, возможно, намеренной уловкой мастера.

Зеркало


Скульптурно-декорированная рама настенного зеркала.

Детали, убранства особняка в Петуорте (Pet-Worth), Западный Суссекс.

Петуорт-хауз (Pet worth, то есть “любимая ценность”) — особняк , построенный в конце XVII века. Особняк известен тем, что в нём – находится веками накопленная историческая коллекция живописи и скульптуры. Он окружён ухоженным лесопарком (120.000 кв. м.), на территории которого обитает самое большое в Англии стадо ланей.


Ангелочек. Тщательная проработка деталей в скульптуре: даже мелкие штрихи отточены Согласно преданию, работая над украшением собора Святого Павла, Гринлинг рисовал и моделировал лица и головы ангелочков с его детей.





Общий вид декоративного оформления стены зала в особняке Петуорт.


Над камином на стене в шикарном обрамлении портрет короля Генриха VIII.


Участок той же стены “Резной Комнаты” особняка Птуорт.

Хэмптон-Корт






Опочивальня в дворцовых хоромах.


Мраморные шедевры.



Грехопадение. "И взял Господь Бог человека, и поселил его в саду Едемском, чтобы возделывать и хранить его. И сказал Бог: не хорошо быть человеку одному; сотворим ему помощницу. И создал из ребра, взятого у человека, жену и привёл к человеку. И были оба наги и не стыдились.
Змей был хитрей всех зверей. И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги. Бог спросил: зачем ты ела от дерева познания? Адам сказал: жена, которую ты мне, дала съесть от дерева. И сказал Господь жене: зачем ты это сделала? Жена сказала: змей меня обольстил..."



...“Вода усиливалась и умножалась, и ковчег плавал на поверхности вод. На земле всё, что имело дыхание на суше, умерло. Вода стала убывать по окончании ста пятидесяти дней. Ной выпустил голубя, он возвратился со свежим масличным листом в клюве, и Ной узнал, что вода сошла с земли”. Именно этот момент изображён на каменной вазе.



На другой стороне вазы “бытовой” сюжет: летняя повозка, запряжённая “парой гнедых”. Кучер отводит лошадей в конюшню, а на хозяйском экипаже осталась оброненная перчатка (на ней все пять пальцев одинаковой длины). Гринлингу ничего не стоило укоротить большой палец, но оставил, как есть.



Мраморное надгробие выполнено Гиббонсом. На усыпальнице указано, что в ней покоится прах Самуила Барроу, Доротеи Кларке и других родных из того же клана. На надгробии – урна с факелом (теперь сказали бы “вечный огонь”).


По обеим сторонам урны повешены платки, означающие печаль и скорбь, затянутые тугим узлом. Существуют различные толкования узла и легенды о нём, а я расшифровываю как ”узелок на долгую память”.



Почти никто из нас, современников, за исключением историков и учёных архивистов сегодня не в состоянии сделать новых открытий, связанных с жизнью и творчеством Гринлинга Гиббонса – мага декоративного искусства. В Интернете в наших постах мы только повторяем на разные голоса общеизвестные истины, перепевая старые песни, хотя и в них иногда встречаются заманчивые мелодии и мотивы для новичков.
Лондонский блоггер Томас Мур (Moor) в публикации 4 апреля 2013 года познакомил читателей с постом “Grinling Gibbons: Master carver of the 17th and 18th centuries”, посвящённым дню рождения гениального резчика по дереву и скульптору. Помимо отдельных королевских заданий Гиббонс, по-видимому, имел собственное процветавшее дело в Ковент Гарден (лучшем районе города), выполнял восхитительную резьбу по дереву, по мрамору и камню. Думаю, что старина Квелинус (ученик Гринлинга) мог им гордиться. Также он создал по поручению Кристофера Рена деревянный корпус органа с изумительным резным облачением и скульптурой, хоры и великолепные скамьи в Соборе Cвятого Павла.
Для меня были новы изображения каменной вазы с рельефами “Грехопадения” и Ноева Ковчега, а сюрпризом явился ещё не известный мне портрет на мозаичном фоне Гринлинга Гиббонса в повседневном платье. В его наряде всё из давнего прошлого: длинноволосый – в локонах – парик, туфли с широкими языками, на щиколотках и у колен темно-голубые банты, в правой руке столярная стамеска, а в левой – липовая досочка с вырезанным узором – ни дать ни взять: папа Карло. На груди ремесленного мастера под кадыком повязан кружевной шейный платок. Об этом аксессуаре (в исполнении самого Гринлинга и нынешнего подражателя) я подробно рассказал читателю в моём посте.
Художник, написавший портрет, – Джон Даусон Ватсон (1832-1892), выполнил его в 1868 году, чтобы перенести затем на стену храма как долговечную мозаику. Рядом с резчиком находились ещё портреты мастеров, принимавших участие в строительстве и украшении Кафедрального храма – например, живописец, несущий с собой образ короля Генриха VIII из галереи Pet-worth) и другие, не вошедшие в кадр. Холсты одного размера: высота 104.5 и ширина 34.5 дюймов (по оценке специалистов сайта). К сожалению, затея Даусона Ватсона изготовить по ним мозаику до сих пор не выполнена.

Некоторое время назад, когда я занимался составлением справочника мастеров и любителей резьбы по дереву, у меня скопилась большая переписка. Позднее книга осталась неизданной по экономическим причинам, но иногда я ностальгически возвращаюсь перелистать страницы старой рукописи.

Резчик курительных трубок Альфред Байер (Alfred Baier) – Соединённые Штаты Америки. На снимке он изображён с подарочной трубкой собственного изготовления.


Мастер подчёркнул скульптурную тематику патриотическими мотивами: «Президент Линкольн» и «Игрок в Гольф». С натяжкой можно отнести к ним и трубку с изображением английского сыщика Шерлока Холмса из старой Англии.

Курительная трубка «Президент Линкольн».



Курительная трубка «Игрок в гольф».



Курительная трубка «Шерлок Холмс».



Курительная трубка «Баран»

Продолжая тему, я бы причислил туда же библейский сюжет, настоянный на аромате легенды о «Жертвоприношении Авраамом Исаака», постольку Всевышний не принял такой жертвы, заменив жертвой барашка, запутовшегося в густых зарослях кустов.



Курительная трубка «Лев».



Выставочные образцы подарочных трубок резчика Альфреда Байера.


В Америке немало прекрасных мастеров, изготовляющих курительные трубки, но на моём посту ограничусь лишь коротким сообщением о “мастерице-трубочнице”.

МЭРИ ЛИНКМАН – ТРУБКИ “MLC” (США)

В прошлом веке, как утверждают историки, в практике табакокурения произошло событие, при котором американка Мэри Линкман стала первой женщиной-владелицей фабрики, изготовлявшей курительные трубки классических форм. На её фабрике трубки маркировались “Linkman’s Grsbow”, а также встречалась ещё маркировка “MLC”. Мэри уделяла особое внимание эстетике форм. Каждую она помещала в специальный футляр. Её трубки имели изысканные пропорции, великолепную полировку, серебряные кольца не разъёмах и отменные мундштуки. Трубки Мэри Линкман были популярны в середине 19-го века. Они и сегодня ценятся среди коллекционеров.

 

Когда мой возраст подошёл к полувеку,  я существенно изменил и переоборудовал  квартиру, чтобы остаток жизни провести с удовольствием. Решил следовать  главному правилу – сам себе дизайнер и режиссёр.  К этому сроку я вынужден был признаться, что денег не нажил, а  потому мог рассчитывать только на свои руки и на свои силы. Однако мне хватило средств закупить сухого (выдержанного) леса, чтобы приступить к строительным и художественным работам.

 

Приглядитесь к фотографии,  и увидите, что прихожая уже облицована профилированной рейкой,  а в стену  врезано крупное овальное зеркало. Под зеркалом был стационарный туалетный столик, не вошедший в кадр. Доказательством существования столика служил поставленный на столешницу точёный подсвечник. Рама для зеркала ещё не была готова, но  хорошо видна в зеркальном отражении нижняя часть резной консоли бра (светильника). Заметно, что вдоль стены (длина семь погонных метров) смонтированы шкафы с крытыми антресолями – от пола до потолка.  Двери шкафов и дверцы антресолей я сплотил из  доски лиственницы. Ручки дверей имели квадратную форму и набраны деревянной мозаикой в технике маркетри.

 

Брёвна и цепи

Среди моих фотографий случайно уцелел фрагмент двери, ведущей из проходной комнаты в спальню.  Дверные косяки в проёмах  я заменил  ошкуренными брёвнами и мощными притолоками, а под ними повесил прозрачные "вуалетки" из цепей, а на  подолы наклеил коллекционные значки из моей коллекции гербов городов  России. Можно по фрагменту декора  предствить (примерно), как выглядели двери обновлённой трёхкомнатной "хрущёвки". Дверное полотно спальни украшал узор, срисованный мной со страницы информационного вестника за 1979 год (США). В тексте говорилось, что учёный автор, фотографируя каплю снега в сильном увеличении, с удивлением  увидел, что она напомнила ему образ Спасителя. При этом учёный предположил, что изображение не содержало  информации о внешности Вседержителя, но только жизненный опыт этого исследователя, его религиозные ассоциации в данном случае подсказали ему  зрительный образ. Впрочем, я не увидел на  рисунке Христа, а принял его за  Фиделя Кастро.

Бар, созданный из чулана, стал нашей четвёртой комнатой

Подробно описывать предметы нет смысла, ибо, возможно, их уже в природе не найти ни в фотокопии, ни в оригинале. То, что видим на фото, –  это был бар вместимостью на пятьдесят "высокоградусных" бутылок. В нём было четыре отделения.  Посередине  два шкафчика:  верхний – с откидной  дверцей, у которой обратная сторона превращалась в столешницу;  второй шкафчик располагался чуть ниже, но для него дверцей служила "гибкая штора", набранная из тонких дубовых реек, открывавшая двухэтажное отделение для  бутылок. Слева и справа от центра находились ещё два двухэтажные отделения. При открывании любого из отделений автоматически зажигался мягкий свет в требуемом месте.  Бар, заполненный до отказа накануне, после юбилейного застолья был пуст.  .

Светильник “Колода”

Поскольку в то время в моём убранстве преобладал грубоватый народный стиль, то и первым моим настенным светильником той поры стала огромная колода почти в человеческий рост. Нашёл я эту колоду в непролазной грязи на ближайшем к дому городском перекрёстке. Там же у дороги подобрал несколько коротких цепей и соединил в одну.  Наметил в колоде три сквозных широких отверстия и вырубил, как мог аккуратней. Получилось грубовато, но вполне прилично. С изнанки приладил полутораметровую лампу дневного света. Затем прикрепил к стене два круглых «пенька», а на них  повесил   светильник.

Резные бра (на одну, две и три лампы)

Бра (настенный светильник) не требует расходов на  люстру. Такие светильники создают  уютные освещённые уголки в помещении. Бра на один рожок снабжён безопасным керамическим патроном. Изготовлено в 1980 году.  Размеры – 12 см на 30 см.

 

Настенное бра на два рожка сделано также в 1980 году. Резное дерево пропитано специальным составом, защищено фаянсовыми электрическими патронами, а контакты надёжно пропаяны и изолированы.  Размер бра:  30 на 30 см. 

 

Трехрожковое бра, выполнено в том же году. Его детали сделаны из сосны с последующей противопожарной пропиткой. Фаянсовые электропатроны  безопасны в эксплуатации. Размер бра 30 на 60 см. 

Венок сонетов – для старинного друга

Резная композиция «Венок сонетов»  посвящена поэту Борису Марьеву – однокашнику, сослуживцу и другу. «Венок» изготовлен в 1978 году. Его размеры:  диаметр 47 см, толщина доски 2,5 см. Работа выполнена на липовой доске. Портрет набран ценными породами шпона в технике  маркетри  по рисунку вдовы поэта Антонины Марьевой  при консультациях художника Григория Нечеухина.  Подлинник  передан мной Музею писателей имени Д.Н. Мамина-Сибиряка в Екатеринбурге в 1991 году.

Два оконных карниза к шторам

Оконный карниз для шторы сделан из доски, обтянутой тканью, украшенной деревянными резными розеттами – по четыре на обоих концах (D=4,5 см).  В центре карниза укреплена  продолговатая розетта размером 30 см на 12 см. Все деревянные детали выполнены из тонированной сосны.

Карниз для окна проходной комнаты выполнен с элементами резьбы по дереву. Длина – во всю стену. Сплочён из пилёного профильного бруска. Посередине карниза вставлена берёзовая декоративная маска. Высота маски 28 см, а ширина 12 см.

 

Автор дневника Grinblat сделал две фотографии: на одной он запечатлён в расцвете творческих сил, а на второй заснят  при подготовке этого поста. Разрыв во времени 30 лет (треть века), а разница кошмарна.  Остаётся  надеяться, что потраченное время не прошло бесследно.

 

 

Умельцы, не участвующие в регулярных выставках декоративно-прикладного искусства, неохотно показывают  свои изделия. У моего соседа по коридору – Якова Эринрайха, в прошлом железнодорожного служащего – дома сохранились три деревянных поделки, вырезанных им надосуге. Яков – крупный, по-человечески добрый и невозмутимый человек – в своё время увлекался  диковинками, и даже одну  создал сам из найденного сухого замысловато переплетённого корня  ферганского хлопчатника. Самодеятельное искусство такую поделку  относит к жанру корнепластики. Забавное хитросплетение,   в зависимости от точки обзора напоминало то  коня, то  лошадь с жеребёнком.  Были  фантазёры,  видевшие  рядом с лошадью  не жеребёночка, а обнажённую женщину, хотя другие при том же ракурсе узнавали клювастую птицу на крепких ногах. Чтобы показать читателю эту поделку, я сфотографировал её с обеих сторон.

Странный «Конь» из сухого корня хлопчатника

 

Лошадь с жеребёнком (или с птицей на крепких ногах)

 

Кухонные доски

 

Первая доска из крохотной экспозиции Якова Эринрайха не отличалось строгой прямоугольной формой. Левый верхний угол скошен  по дуге и вырезан для облегчения захвата рукой.  Края по периметру обрамлены  орнаментальной лентой  повторяющегося трилистника.   Широкая  часть доски украшена шестью резными «солнышками». Каждый «солнечный узор» ограничен в пространстве  шестиугольниками и имеет по шестнадцать клиновидных лучей, расходящихся от центра. Порезка без сколов – резьба чёткая, аккуратная и чистая. Работа выполнена вполне профессионально.

Вторая доска выполнена в виде «лопатки» (лопаска , лопасть – по аналогии с деталью ручной старинной прялки).  На кухонной доске верхняя часть – рукоять – вместе с лопастью составили одно целое.  Здесь тоже по периметру вырезана рамка, а по внутреннему краю расположены фрагменты резных розеток, или сияний.  И то, и другое в трёхгранной резьбе очень употребимо. Узор связан с древним языческим культом солнца. В этой ремесленной традиции розетки выполняются не только полностью, но чаще по собственной инициативе резчика. Такие фрагменты называют также «сиянием». Сияние и «солнышки» весьма популярны. Их встречали  археологи  в  раскопках древнего Новгорода ещё в слоях десятого-двенадцатого веков.

В середину  доски  врезана крупная шестиконечная звезда, в центр которой вписано небольшое рельефное «солнышко» на двенадцать лучей – по числу двенадцати колен (племён) Израиля.

 

 

Жужа: любимая собачка

 

Я уже отмечал привлекательные качества Якова. В его семье со временем  появились и подросли внуки, а младшая внучка – очень живая и ласковая девочка, как и следовало ожидать от младшего поколения семьи, души не чаяла от Жужы, чёрной, как смоль, собачки Якова. Живший с 2002 года по соседству с Эренрайхами на верхнем этаже многоэтажки, я не раз заходил к ним и видел, как увлекательно играли между собой беленькая радостная девочка и её чёрная гладкошёрстая  подружка.  Казалось, что и взрослые были  непрочь принять участие в этой забавной возне. Я тоже симпатизировал милой собачке, и даже посвятил ей стихотворение.

 

 

Посвящается собачке Эринрайха

 

Тебе, моя прелестная Жужу,

соседи не приносят поздравленья.

А почему?  Так я тебе скажу:

не знают дату твоего рожденья.

 

Мне нравится твой любопытный нос,

весёлые и преданные глазки.

Как женщина, о возрасте вопрос

не предавай общественной огласке.

 

 

Железная дорога

Посвящается Якову Эринрайху

 

Длинна, как жизнь, железная дорога

и широка стальная колея.

Легла от снежных Альп и до востока

держава двухколейная твоя.

 

Ты знал наперечёт её границы,

тарифы и вагонов габарит.

И до сих пор, когда тебе не спится,

с тобой твоя дорога говорит.

 

В Израиле от севера до юга

похожая “железка” на земле.

Твоей Дороге ей не быть подругой –

скорей, седьмой воде на киселе.

 

Как струны, рельсы тянутся тугие,

и семафоры высятся в ночи.

И если вдруг нахлынет ностальгия, 

на таханат-ракевет * заскочи.

 

Там суета и запахи вокзала,

невнятно репродукторы бубнят.

Железная дорога вас связала

двойным узлом и много лет назад.

 

От прошлого трезвеем понемногу.

Путём, ещё нехоженным, идём.

Не будет он железным, слава Богу,

но был бы только праведным путём.

—–

* на железнодорожную станцию

 

 

 

 

 

 

В прошлом я занимался резьбой по дереву, и некоторые  работы украшал отдельными «блёстками» прибалтийского янтаря, а некоторые вещи – кусочками перламутра. Двадцать лет я живу в Израиле. В первые годы после переезда продолжал работать с резцом, живя то тут, то там – сначала в Бней-Браке, затем в Яффо,  в Рамат-Гане, Бат-Яме, Холон. При этом, в Рамат-Гане и Яффо сумел организовать  выставки декоративно-прикладного искусства с работами нашей супружеской пары (у жены аппликации и женские украшения). Впрочем, не всё шло гладко: когда  случались перебои с работой,  вынужден был «пустить с молотка» часть своих работ, а на самом деле сдать их в русский комиссионный магазин. За пару недель два десятка поделок были проданы, а среди них, возможно, половина инкрустированных. В стремлении продать наиболее выгодные экспонаты, я выбрал, конечно, лучше – и ушли работы с янтарём, перломутровая мозаика, резьба и маркетри. Остались при мне всего только три бедные и непритязательные экземпляры. Сегодня, раскаиваясь и признаваясь в собственной опрометчивости, показываю читателям жалкие остатки прежней роскоши.

Нож, вырезанный из очень жёсткого дерева, которым я пользуюсь, разрезая почтовые конверты и пакеты. Можно воспользоваться и указательным пальцем, раздирая конверт, но от этого разрыв будет неряшливым, а я сохраняю корреспонденцию в том же конверте (причуда). Ножик сделан в виде саранчи (или “кузнечика”) с крыльями, сложенными вдоль тела. Глаза из янтариков, выполненные  кабошонами округлой шлифовки. Фото “саранчи” показано с двух сторон.  Эту модель я заимствовал из старинного французского католога бронзовых отливок (Париж, 1734 г).

Другой ножичек тоже из твёрдого дерева. Он уже без янтаря с рукояткой в виде головы ослика, а узор выложен кусочками перламутра. С ними у меня оставался ещё один деревнный ножичек с изображением креветки, но без украшений. Чтобы не оставлять "замыкающего" без компании, включил и его в пост на правах   "замыкающего постового".

Был ещё экспонат, укращенный янтарём. Я называл его "Заклинатель змей". Это была цельная композиция, вырезанная мной из берёзового дерева. Фигура высогой 56 см. Сзади имелась выемка, с помощью которой её можно было повесить на стену.  Голова "Заклинателя" была повязана чалмой. По свисавшему  концу головного убора  волшебника  подкрадывалась змея, уже  успевшая свернуться  в кольца. Узорчатую шкуру змеи покрывал орнамент с проблесками золотистого янтаря. 

Янтарь – это всегда богато и красиво. Когда случалась неожиданная находа,  например, обломка янтарного мундштука или же янтарной запонки (за всю жизнь у меня было всего два таких события), я каждый раз  ухитрялся украсить им какую-нибудь  поделку.  Пока  родственники моего отца Эрнеста Гринблата (Grinblat) были живы в Прибалтике,  мы ежегодно ездили то в Курземе (Латвия), то в Литву к морю, проводили там свой отпуск. На побережье мы находили иногда кусочки янтаря. До сих пору храню небольшая связка янтаря, пригодного для  изготовления  ожерелья.

Моя тётка Зельма Гринблат работала в Лиепае органисткой, а дома для души делала самодельные красивые  поздравительные открытки и семейные альбомы для любительских фотографий. Один такой альбом она подарила мне. Обложка  переплетена  грубой холстиной и украшена  узором, вырезанным из цветной  кожи с тремя янтариками. Узор построен на сочетании двух  условно обозначенных треугольников:  первый вершиной направлен вверх, как символ жизнеутверждения (красный спектр), а другой выполнен в гамме защитного тона с намёком на вечность, - и в целом даёт возможность представить себе  древний символ, известный человечеству - шестиконечную звезду.