С. А. ЧИРКОВ ― ПОЧЁТНЫЙ ГРАЖДАНИН ТУРИНСКА

Существовала в России ремесленная традиция изготовлять для выдающейся персоны почётное подношение в виде иконы или декоративного блюда. В экспозиции Ирбитского краеведческого музея такое декоративное блюдо датировано 1901 годом. Я видел это “блюдо” и даже сфотографировал его на склоне XX века. Резчик по дереву украсил его изящным венком растительного орнамента и надписью “Отъ сограждан города Туринска Личному Почётному Гражданину благотворителю С. А. Чиркову”. В центре вырезаны две художественно исполненные литеры обоих супругов: “С” (Семён) и “Е” (Елизавета).


Купец Семён Чирков женился на красивой девушке из бедной семьи, но она осталась бездетной. Это, несомненно, в дальнейшем влияло на отношение супругов к людям (особенно к детям). В каменном доме Чиркова постоянно находились на содержании несколько сирот. К Святому Рождеству и на Пасху Чирковы развозили детям подарки по всему городу, а в Новый год для туринской детворы устраивали в собственном доме новогоднюю ёлку с конфетами и пряниками.


Дом купца С.А. Чиркова в Туринске (в советское время там народный суд).

Хозяин дома прославился и частной художественной галереей. На первом этаже была собрана крупнейшая в России и в Европе коллекция крупных китайских ваз, охватывавшая практически всю историю китайского многоцветного фарфора. Особенно известно кашпо периода Канси (1662 – 1722 годы) с росписью в гамме «черного семейства». Китай запрещал вывоз фарфоровых ваз, считая их национальным достоянием. Чирков скупал их за немалые деньги и тайно вывозил в тюках чая.
Наряду с китайским фарфором в его коллекциях была широко представлена русская живопись второй половины XIX века. Познакомившись в 1882 году с П. Третьяковым, Чирков охотно покупал полотна передвижников. У него оказались картины Сурикова, Поленова, Шишкина, Репина, Васнецова, Куинджи.

В. И. Суриков в 1891 году запросто наведывался к Чиркову как к хорошему знакомому, когда делал зарисовки на реке Туре, работая над картиной «Покорение Сибири Ермаком».


Художник Суриков. “Покорение Сибири Ермаком”.

По завещанию Чиркова, после его смерти вся галерея отошла городу, но в годы Гражданской войны почти все, что собрал купец, растащено. Часть коллекции Чиркова перевезена в музеи Москвы и Ленинграда. Лишь в 1928 году власти передали, что осталось, Ирбитскому музею (“Наш Урал”. Материалы туристических справочников: Туринск ― История и достопримечательности).


БЛЮДО ПОД “ХЛЕБ-СОЛЬ” В ЧЕСТЬ 300-летия ДОМА РОМАНОВЫХ

В моём архиве есть другое декоративное блюдо примерно такого же класса, выполненное иконостасным резчиком Михаилом Андреевичем Кищенковым в городе Ростов-Великий.


Фотографию мне прислал резчик и художник Леонид Иванович Кищенков. На фото слабо пропечатан узор вставки из финифти. Пришлось поискать в интернете похожую вставку, сделанную ранее 1913 года. Думал, что безнадёжная затея такого поиска выглядела абсурдом: истёк целый век, сменились общественные формации, ушли безвозвратно поколения, да и сам-то Интернет возник сравнительно недавно, а вот вам ― фокус :


Вставка для блюда в честь 300-летия дома Романовых – Ростовская финифть. Изображение на блюде и на вставке ― один к одному.

НАСТЕННЫЕ БЛЮДА “РОЗЫ”

В Павлограде Днепропетровской области плодотворно работал резчик по дереву Геннадий Дмитриевич Останин.



Его художественные композиции насыщены и образны. На мой взгляд, в них всё уместно. И даже при таком обилии цветочков нет ничего лишнего.


Только у другого блюда на крайнем (опоясывающем) кругу резчик сам заметил, что тесно усаженные им розочки не отличаются изяществом, словно поставлены по команде “Смирно!”― теряют привлекательное лицо.


МАСТЕР НАРОДНОГО ТВОРЧЕСТВА АФАНАСЬЕВ

Несколько декоративных блюд созданы одесситом Александром Афанасьевым. Он, бывалый моряк, плавал на судах Мурманского пароходства, был начальником порта Диксон, руководил службой эксплуатации управления “Севрыбхолодфлот”. Очень солидная биография. На подходе к пенсии он стал интересоваться и серьёзно занялся изобразительным и декоративно-прикладным искусством. Начало этого периода он относит к 1979 году и в короткое время добился творческих успехов.


Мастер Александр Александрович Афанасьев.

На обложке его католога произведений помещено изображение декоративного блюда “Одесса”, а под изображением ― факсимиле.


На обороте обложки ― дарственная надпись:



Впрочем, этот процесс протекал замедленно: искусством он интересовался и прежде. Публиковал свои работы он ещё в 1968 году, а поскольку пост касается декоративных блюд, упомяну только этот конкретный вид произведений Афанасьева.

1974. "История парусного флота". Резьба. Пенопласт. Бумага, акварель. Размер 45х30.

1978. “Богдан Хмельницкий”. Металл, чеканка. Размер 40х40.

1979. “Бандуристка”. Дерево. Резьба. Размер 40х40.
1979. “Города-побратимы. Одесса ― Генуя”. Дерево. Резьба. Размер 40х50.
1979. “Одесса. Оперный театр”. Металл, чеканка. Пенопласт. Резьба. Эмаль. Размер 40х40.
1979. “Города-побратимы. Одесса ― Сплит”. Дерево. Резьба. Размер 45х32.
1979. “Союз нерушимый вольных народов”. Дерево. Резьба. Размер 50х40.

1980. “Слава народу-победителю!” Металл, чеканка. Пенопласт. Резьба. Эмаль. 45х50.
1980. ”СССР― Болгария. Дружба на вечные времена”. Дерево. Резьба. Размер 50х40.
1980. “Города-побратимы. Одесса ― Ванкувер”. Дерево. Резьба. Размер 50х35.
1980. “Города-побратимы. Одесса ― Марсель”. Дерево. Резьба. Размер 50х40.
1980. “Городу-побратиму Оулу 375 лет”. Дерево. Резьба. Размер 50х40.
1980. “Старинный галеон”. Дерево. Резьба. Размер 45х35.

1981. “Одесса. Приморский бульвар”. Дерево. Резьба. Размер 55х35.

1982. “Одесса. Археологический музей”. Дерево. Резьба. Размер 40х40.
1982. “Легендарные основатели Киева”. Дерево. Резьба. Размер 45х45.

В 1982 году Республиканская аттестационная комиссия в Киеве присвоила ему статус народного умельца, а в 1983 ― звание мастера народного творчества Украины.

Перечень репродукций открывается тоже декоративным блюдом, посвящённом Союзу Советских Социалистических Республик (СССР).




ДЕКОРАТИВНОЕ БЛЮДО В ТЕХНИКЕ МАРКЕТРИ


Примерно в то же время в конце семидесятых годов я тоже сделал своё декоративное блюдо из обломка учрежденческой чертёжной доски. Воодушевлённый признанием народного умельца А. А. Афанасьева в том, что он перед пенсией стал активней заниматься декоративно-прикладным искусством, ― я последовал его примеру.

Моя доска была липовая. Профиль резал стамесками, но блюдо вышло не резное, а выполненное полностью в мозаичной технике маркетри. Шпон подобрал из редких пород дерева: клён, красное дерево, орех (а светлую осину нашёл в отходах спичечной фабрики ― её древесина шла там на изготовление спичечных коробков). Размер блюда: D=39 см.

Украшение блюда состояло из цветка и трёх бутонов розы. Такое украшение вполне годилось как на подарок, так и для стены жилой комнаты.


Другое блюдо я также “приготовил” в 1978 году ― тоже из обломка чертёжной доски, списанной нашими хозяйственниками.


Портрет моего приятеля и однокашника по Свердловскому юридическому институту ― поэта Бориса Марьева, издавшего при жизни девять поэтических сборников. Свою работу я назвал “Венок сонетов”.
Краткая характеристика изделия : дизайн автора; дерево липа; резьба. В центре портрет, набранный шпоном из пород: берёзы, ореха, красного дерева. Размер изделия: D=47 см.

Декоративное украшение после смерти поэта осталось у меня. Я хранил его у себя и выставлял неоднократно на екатеринбургских выставках. Весной 1992 года в связи с выездом в другую страну я передал свои достопримечательности разным музеям, при этом блюдо с портретом поэта Марьева отдано под охрану екатеринбургского музея Д. Н. Мамина-Сибиряка.


ПРЕЛЕСТНЫЙ ОРНАМЕНТ С КОЗОЧКОЙ


М. Гаммаев. “Козочка”. Диаметр – 75 см. Город Махачкала. Превосходная работа.

 

Когда мой возраст подошёл к полувеку,  я существенно изменил и переоборудовал  квартиру, чтобы остаток жизни провести с удовольствием. Решил следовать  главному правилу – сам себе дизайнер и режиссёр.  К этому сроку я вынужден был признаться, что денег не нажил, а  потому мог рассчитывать только на свои руки и на свои силы. Однако мне хватило средств закупить сухого (выдержанного) леса, чтобы приступить к строительным и художественным работам.

 

Приглядитесь к фотографии,  и увидите, что прихожая уже облицована профилированной рейкой,  а в стену  врезано крупное овальное зеркало. Под зеркалом был стационарный туалетный столик, не вошедший в кадр. Доказательством существования столика служил поставленный на столешницу точёный подсвечник. Рама для зеркала ещё не была готова, но  хорошо видна в зеркальном отражении нижняя часть резной консоли бра (светильника). Заметно, что вдоль стены (длина семь погонных метров) смонтированы шкафы с крытыми антресолями – от пола до потолка.  Двери шкафов и дверцы антресолей я сплотил из  доски лиственницы. Ручки дверей имели квадратную форму и набраны деревянной мозаикой в технике маркетри.

 

Брёвна и цепи

Среди моих фотографий случайно уцелел фрагмент двери, ведущей из проходной комнаты в спальню.  Дверные косяки в проёмах  я заменил  ошкуренными брёвнами и мощными притолоками, а под ними повесил прозрачные "вуалетки" из цепей, а на  подолы наклеил коллекционные значки из моей коллекции гербов городов  России. Можно по фрагменту декора  предствить (примерно), как выглядели двери обновлённой трёхкомнатной "хрущёвки". Дверное полотно спальни украшал узор, срисованный мной со страницы информационного вестника за 1979 год (США). В тексте говорилось, что учёный автор, фотографируя каплю снега в сильном увеличении, с удивлением  увидел, что она напомнила ему образ Спасителя. При этом учёный предположил, что изображение не содержало  информации о внешности Вседержителя, но только жизненный опыт этого исследователя, его религиозные ассоциации в данном случае подсказали ему  зрительный образ. Впрочем, я не увидел на  рисунке Христа, а принял его за  Фиделя Кастро.

Бар, созданный из чулана, стал нашей четвёртой комнатой

Подробно описывать предметы нет смысла, ибо, возможно, их уже в природе не найти ни в фотокопии, ни в оригинале. То, что видим на фото, –  это был бар вместимостью на пятьдесят "высокоградусных" бутылок. В нём было четыре отделения.  Посередине  два шкафчика:  верхний – с откидной  дверцей, у которой обратная сторона превращалась в столешницу;  второй шкафчик располагался чуть ниже, но для него дверцей служила "гибкая штора", набранная из тонких дубовых реек, открывавшая двухэтажное отделение для  бутылок. Слева и справа от центра находились ещё два двухэтажные отделения. При открывании любого из отделений автоматически зажигался мягкий свет в требуемом месте.  Бар, заполненный до отказа накануне, после юбилейного застолья был пуст.  .

Светильник “Колода”

Поскольку в то время в моём убранстве преобладал грубоватый народный стиль, то и первым моим настенным светильником той поры стала огромная колода почти в человеческий рост. Нашёл я эту колоду в непролазной грязи на ближайшем к дому городском перекрёстке. Там же у дороги подобрал несколько коротких цепей и соединил в одну.  Наметил в колоде три сквозных широких отверстия и вырубил, как мог аккуратней. Получилось грубовато, но вполне прилично. С изнанки приладил полутораметровую лампу дневного света. Затем прикрепил к стене два круглых «пенька», а на них  повесил   светильник.

Резные бра (на одну, две и три лампы)

Бра (настенный светильник) не требует расходов на  люстру. Такие светильники создают  уютные освещённые уголки в помещении. Бра на один рожок снабжён безопасным керамическим патроном. Изготовлено в 1980 году.  Размеры – 12 см на 30 см.

 

Настенное бра на два рожка сделано также в 1980 году. Резное дерево пропитано специальным составом, защищено фаянсовыми электрическими патронами, а контакты надёжно пропаяны и изолированы.  Размер бра:  30 на 30 см. 

 

Трехрожковое бра, выполнено в том же году. Его детали сделаны из сосны с последующей противопожарной пропиткой. Фаянсовые электропатроны  безопасны в эксплуатации. Размер бра 30 на 60 см. 

Венок сонетов – для старинного друга

Резная композиция «Венок сонетов»  посвящена поэту Борису Марьеву – однокашнику, сослуживцу и другу. «Венок» изготовлен в 1978 году. Его размеры:  диаметр 47 см, толщина доски 2,5 см. Работа выполнена на липовой доске. Портрет набран ценными породами шпона в технике  маркетри  по рисунку вдовы поэта Антонины Марьевой  при консультациях художника Григория Нечеухина.  Подлинник  передан мной Музею писателей имени Д.Н. Мамина-Сибиряка в Екатеринбурге в 1991 году.

Два оконных карниза к шторам

Оконный карниз для шторы сделан из доски, обтянутой тканью, украшенной деревянными резными розеттами – по четыре на обоих концах (D=4,5 см).  В центре карниза укреплена  продолговатая розетта размером 30 см на 12 см. Все деревянные детали выполнены из тонированной сосны.

Карниз для окна проходной комнаты выполнен с элементами резьбы по дереву. Длина – во всю стену. Сплочён из пилёного профильного бруска. Посередине карниза вставлена берёзовая декоративная маска. Высота маски 28 см, а ширина 12 см.

 

Автор дневника Grinblat сделал две фотографии: на одной он запечатлён в расцвете творческих сил, а на второй заснят  при подготовке этого поста. Разрыв во времени 30 лет (треть века), а разница кошмарна.  Остаётся  надеяться, что потраченное время не прошло бесследно.

 

 

Город Яффо – очень романтический уголок Израиля.  Предания тесно увязаны:  библейские легенды переплелись с мифами Древней Греции.  Ветхозаветный Ной  построил якобы здесь огромный просмолённый ковчег, а его сын Яфет, вернувшись после всемирного потопа, заново отсроил  древнюю Яффу.  Там также упомянутый Гомером в Илиаде Персей, убив морское чудовище Медузу горгону, отмывался от крови в  городе Иоппа (Яффо), и вода вокруг стала красной. Тут же пророк Иона отправился из яффского порта в путешествие “от лица Господа”. И здесь же –  в Яффо – жил апостол Пётр в доме Симона-кожевника.  На гербе надпись:  “Мэрия Тель-Авив – Яффо”.

 

 

 

Город Яффо. Вид с моря, фото 1910 года.

 От краткого исторического экскурса возвращусь к нашим выставкам декоративно-прикладного искусства.  Вторую нашу  экспозицию жители  города Яффо тоже хорошо посещали. Дефицит клубных площадей в нашем случае восполнялся за счёт избытка стены. Валентинины миниатюры, приколотые к прочной ткани, легко удалялись, пополнялись и заменялись.

Автор прелестных миниатюр из иерусалимских цветов на ткани  Валентина.

На групповой любительской фотографии –  мы снялись вместе с бывшими свердловчанами,  ставшими жителями города Яффо (внизу слева  Виталий Баранов – мой школьный товарищ и бывший инженер-металлург;  выше и в центре снимка его жена Лидия в прошлом заведавшая библиобекой Уральского политехнического института;  в вехнем ряду слева Шейла Берлин и одновременно автор рукописи о истории свердловской средней школы № 9; далее –   изображена моя жена Валентина участница выставки (с букетиком цветов), а внизу справа я . По моему возбужденному лицу заметно, что эйфория от успешного открытия выставки ещё не прошла.

И тут же пошла обычная выставочная канитель:  ознакомление с экспонатами,  рассказы об изделиях, ответы на вопросы посетителей. Некоторых интересовало несоответствие жанров, в которых мы работали :  Валентина увлекалась бижутерией, а я резьбой по дереву.

Валентина знакомит посетителей с работами мужа.

На выставке она, рассказывая об экспозиции, обратила внимение посетителей на стоявшие а экспозиции две  шкатулки ценных пород дерева с похожим декором. Рисунок будто сплетён из лозы, а ягоды  прикрыты  виноградными листьями. История более крупного ларца занятна. Один из посетилей самой первой моей выставки в Израиле  настойчиво требовал продать ему шкатулку или хотя бы повторить другую, но покрупней размером. Я неохотно согласился, но вскоре меня по работе перевели  в другой гараж, а мы переехали из Бней-Брака в Яффо.  Воспользовавшись этим, я не стал разыскивать заказчика, и оставил второй ларец у себя.

( ЛАРЕЦ -- в конце поста )

Для изготовления этого ларца  я подобрал на улице в микрорайоне  Яффо-далет  добрую двухдюймую доску и раскроил, чтобы получился ларец вдвое больше прежнего. Работа заняла больше полугода, ибо приходилось заниматься ларцом только после основной моей службы.

На выставке привлекала женщин бижутерия.

Метровый кусок парусины, на котором мы закрепили Валины миниатюры, содержал почти 80 брошей, кулонов, серёжек и прочей бижутерии. Возле этих изделий возникали обсуждения и споры о женских украшениях.

На наших выставках всегда лежал блокнот с пометкой  "Отзывы:  резьба, аппликации, маркетри и миниатюры", куда  записывались замечания и мнения посетителей о выставке.

Наконец, волнения улеглись, отзывы записаны,  посетители покинули выставку.

...и утомлённое Солнце  скатилось за горизонт...

Мы – чудаки :  вело нас хобби,

в котором каждый рукодел.

Изделиям высокой пробы

никто не выставит предел.

 

Но городской совет Бней-Брака

капризничал, качал права,

но выделил нам зал, однако,

где проводились торжества.

 

Расставив экспонаты быстро,

мы ожидали той поры,

когда приедет замминистра,

прикажет выставку открыть.

 

И дождались репатрианты :

вошёл и руку всем пожал

и молвил : «Вот они – таланты!

Пробились из-за рубежа!

Освобождённое искусство

взошло над миром сквозь  галут,    

а коммунисты, будь им пусто,

пускай без вас теперь живут.

Вас ждёт  любовь, успех и счастье –

я обещаю без прикрас –

а юдофобы чёрной масти

пусть упражняются без вас». –

 

Разрезал ленточку у входа,  

изобразил галантный жест, –

и мощная волна народа

в миг захлестнула зал торжеств.

 

Картины, вышивки, плетенье –

на всё едва хватило стен,

и авторы стояли тенью              

и разъясняли каждый стенд.   

 

Мы привезли, что захотели:   

я – черпаки, ларец резной,  

супруга – дюжину изделий,

а зал ответил похвалой.

 

Всяк  экспонат приятен взору,

и даже тот шпагатный сыч. –

Была там «фауна и флора»,

искусство, креатив и китч.

 

Живая очередь к журналу –

за отзывом, иль резюме:

стремленье профессионала –

оставить радость на Земле.

 

 

Первым нашим приютом, где мы, приехав из России, прожили два года,  стал город Бней-Брак, а в переводе - "Сыновья Молнии".   Это второй по значению после Иерусалима религиозный центр еврейской жизни.  В его гербе видны зубцы крепостной стены, и на их фоне из-за холмов поднималось  крупное солнце. У подошвы холмов  изображены скрижали Завета, а ниже -  раскрытая Книга Торы. На уровне  скрижалей - лента с надписью на иврите:  "Мэрия Бней-Брака".  Цвет герба -  синий и белый, как древнее молитвенное покрывало  евреев.

При нас репатрианты в начале 1990-х годов устроили выставку произведений декоративно-прикладного искусства. В моём архиве сохранились несколько фотографий и старое стихотворение, написанное мной по свежим следам события. Со временем  подробности затёрлись. Помню большой зал, густо заставленный деревянными поделками. На стенах висели картины, рисунки,  и вышивки. Недавно я внимательно пересмотрел фотографию, но не заметил вокруг ни одного знакомого лица. Зато нашёл фото, снятое  в тот самый период - заключения нами договора аренды квартиры по адресу Бней-Браке, улица Тверия, 26. Мы тогда на радостях прикатили к приятелю, и тот сфотографировал нашу жалкую группу из трёх горемык (я, Валентина и жена приятеля Лида, а фотограф не вошёл в кадр).  День был пасмурный, шёл затяжной дождь.  Картинка получилась унылая. 

 

Мы с Валентиной  оба были участниками выставки, а я даже оказался Пименом-летописцем .  С таким багажом можно  идти дальше,  но автор  даже не сумел хорошо осмотреть  "тот зал, где проводились торжества" (см. текст).

 

С первого взгляда заметно, что зал оборудован солидно, и  местные мастера декоративно-прикладного искусства не новички в организации и проведении любительских выставок. Структурно зал поделён,  словно  театр: на партер, бельэтаж, балкон и ложи. По-видимому, это случилось стихийно при выборе авторами мест размещения экспонатов. Впрочем, образовавшиеся "ложи", разделённые перегородками, не только позволили разделить разных мастеров, но также  порой отделить зёрна от плевел.

На этом стенде я заметил указатель с фамилией  участника выставки:  "Коц" .  На Урале был у меня  приятель с такой  фамилией.  Она переводится как "Колючка". Очень характерно для засушливой местности и для пустыни (вспоминается растение "верблюжья колючка").

 

Стоп, машина! - как говорили бывалые люди.   Я едва не лишился языка от неожиданного открытия. Слева в дальнем углу я разглядел импровизированный двухступенчатый столик, покрытый  скатёркой.   Это был стол с нашей экпозицией!   В моей экспозиции были крохотные походные шахматы,  деревянный черпачок и другой черпак побольше. Очень кстати я разглядел в слабо освещённом углу  родные экспонаты, которые и теперь могу  уверенно показать.

Шахматы сделал в конце сороковых годов, и пользуюсь ими до сих пор более 60 лет.

Небольшой черпачок с украшением рукояти в виде барана вырезал ещё в России.  Мне нравятся  такие работы, как бы выполненные "под старину".   Деревянные художественные  ложки и черпаки красивы.

Черпак с рукоятью, на которую взобрался медвежонок, вырезан из липы в духе богородской резьбы..

 

В Бней-Браке мы с женой впервые узнали, что пара наших сверстников   делала  женские украшения из ткани и  на ткани - броши, кулоны, серьги. Мы с интересом смотрели на их работу. Многое нравилась, и я предложил встретиться у нас дома и подробней обсудить технические и творческие проблемы, а кое-что записать на память.  Новая рукодельница предпочитала не простую ровную ткань, а батик.  А  Валентине нравились вещи без блёсток и  побежалости.

 Меня так же интересовала  заключительная стадия изготовления подвески, серёжки или брошки. Другими словами - фурнитура.  Всё, что  мы тогда обсуждали я записал на диктофон и эта запись долго служила нам учебным пособием. Валентина до этой встречи вообще не занималась поделками. Эти девять работ -  подвески и  брошки - стали первыми её экспонатами на этой выставке. Теперь она умеет делать сложные художественные вещи.