Юбилейный пост № 100

 

В середине 1970-х повстречалась мне погрудная икона Иисуса Христа - Вседержителя, написанная безруким крестьянином.  Составляя историческую записку  к научному паспорту экспоната для свердловского музея изобразительных искусств   (ныне Екатеринбург), я провёл активные многомесячные  поиски сведений о художнике и о созданных им произведениях.  До сих пор эта тема  меня увлекает.  Многое остаётся не вполне ясным, но, тем не менее, проверенные факты и эпизоды творческой биографии Григория Николаевича Журавлёва (1858-1916)  я положил в основу моей поэмы.

По объективно сложившимся  обстоятельствам мне выпало стать третьим  краеведом, заинтересовавшимся судьбой иконописца после Утёвского краеведа Кузьмы Дмитриевича Данилова  и  югославского исследователя Здравко Каймаковича, отыскавшего в 60-х годах  в Боснии и Герцоговине икону Журавлёва  врачевателей Косьмы и Дамиана. После этой находки завязалась международная переписка  исследователей, а в начале 70-х годов я нашёл на Урале вторую икону Журавлёва и организовал массовый опрос музейщиков Поволжья, Москвы, Ленинграда и Среднего Урала. Однако результаты опроса не были успешными, хотя Ленинград всё же нашёл и прислал мне фоторепродукцию  ещё одной неизвестной дотоле иконы Журавлёва "Избранные святые".  К сожалению, в наших  поисках  были и  провалы:  после смерти Данилова  все накопленные  им материалы и его коллекция  икон исчезли. Поскольку меня в первую очередь  тревожила судьба икон,  написанных именно  Журавлёвым, то  ответственно  заявляю, что в собрании Данилова не было ни одной иконы, подписанной Григорием Николаевичем. Когда я  спросил  у Данилова, почему он убеждён, что анонимные иконы в селе и в округе написаны Журавлёвым, он ответил: “А больше некому было”. А на самом-то деле во второй половине девятнадцатого и в первой декаде двадцатого веков действовали ещё две иконописные мастерские кроме братьев Журавлёвых.

 

 

  Иконописец Гриша Журавлeв

  рождeн безруким щупленьким уродцем,   

  и повитухе не хватило слов,

  чтоб рассказать, с кем он имеет сходство.

  

  Несчастья косят бедолаг вокруг.

  Как с малых лет остаться без подмоги?

  Господь не даровал младенцу рук,

  а заодно подсeк ему и ноги.

  

  Меньшого старший брат учил всему.

  Нарисовал  – смешная вышла рожа.

  Братишка тут же показал ему,

  как сделать, чтоб была с соседом схожа.

  

  Губами брал древесный уголёк

  и незаметным головы движеньем

  знакомых лиц нарисовал  пяток,

  и сам был горд портретным совпаденьем.

  

  С тех пор рисунок стал для них игрой,

  Обрезок струганой доски – бумагой.

   В рисунке каждый раз иной герой:

  кабатчик, поп, разнорабочий с вагой.

  

  Собрался попечительский совет.

  Повестка дня на этот раз простая.

  В народе говорят: ученье это – свет,

  а парень в неученьи подрастает.

 

Святые Косьма и Дамиан - целители. Икона написана в 1885 году

 

  Он ремеслу учился на дому.

  Сыскали старика-иконописца.

  Тот, приходя, показывал ему,

  как правильно писать персты и лица.

  

  Брат смастерил тележку и возил

  по расписанью в классы гимназиста.

  Сестра с утра бежала в магазин,

  и в доме было радостно и чисто.

  

  И был экзамен. Покажи, мой друг,

  чему обучен, что постиг уже ты,

  как пальцы пишешь, не имея рук  –

  трeхперстные и благочинья жесты.

  

  А мастера – волосья под шнурком,

  а подмастерья – рослы и вихрасты  –

  удивлены увечным пареньком,

  постигшим тайны богомазов касты.

  

  И чтоб заказчик приходил ладом

  и не случались распри между нами,

  пиши на созданных твоим трудом:

   “Сия икона писана зубами”.

 

 

  Их отчий старый пятистенный дом

  хранил в углах воспоминанья детства,

  но кроме ветхих стен не видно в нём

  намёка на отцовское наследство.

  

  Купили краски, заказали тёс 

  и рыбий клей, и мел, и позолоту.

  Потом для пробы доски брат принёс  –

  взялись по-братски дружно за работу.

  

  Потeртости саднили возле рта.

  Вновь оглядел икону взглядом строгим

  и на изнанке охрой начертал:

  "Написана безруким и безногим".

  

  Его мечты с надеждой пополам

  с годами, как и грёзы, не иссякли.

  Карандашом чертил он купола,    

  похожие на маленький Исакий.

 

Церковь села Утёвка, где Журавлёв расписывал стены, писал иконы. Здесь он и похоронен  у церкви.

 

  Надежды эти не пропали зря.

  Подвижники в забвении  не гибнут.

  Над дивным куполом взошла заря,

  и храм его мечтаний был воздвигнут.

 

  Иконописец не сходил с ремней.

  Он был в плену неудержимой страсти.

  Полтысячи рабочих долгих дней

  в ремнях по штукатурке ползал мастер.

  

  Саднило нёбо – всё в сквозных свищах,

  натёртые кровоточили дёсны. 

  Хотел не думать о таких вещах,

  но постоянно мучился несносно.

 

 

  Торжественно святили новый храм,

  где  роспись и проект – нерукотворны.

  А слух давно гулял по городам:

  есть богомаз – безрукий, но проворный.

 

  Дошёл тот слух до царского двора.

  И государь, вперивши в рапорт око,

  проговорил: "Нам поглядеть пора

  на чудо столь безжалостного рока".

  

  На третий день пожаловал к ним гость –

  столичный коммерсант, купец Лабутин.

  И мастеру впервые довелось

  познать свой труд в многорублёвой сути.

  

  Был договор на пятьдесят икон

  и повторён для адвоката вкратце.

  Купец раскрыл портфель и вынул он

  увесистую пачку ассигнаций.

  

  Но здесь не всё:  пока ещё  аванс.

  Срок договора сами обозначьте.

  Последняя икона даст вам шанс

  дополучить ещё четыре пачки.

  

  Вдруг на проспекте стук стальных подков

  и конский храп и сдержанное рженье.

  Григорий брату: "Глянь-ка, кто таков?" -

  Но в мастерской уж граф с опереженьем.

  

  "А ну, братишки, живо, я сказал!

   Григорий  – в кресло, Афанасий – к краске!"

  И покатил его в парадный зал

  на им же и подаренной коляске.

  

  И входит в двери царская чета:

  сам император – бляхи на мундире;

  его супруга – дама ещё та!

  Сначала ни о чём поговорили.

 

Фрагмент фото, присланного мне  Даниловым в начале 1970-х

 

  Не выглядел художник мудрецом:

  и брови не вразлёт, хоть лоб не узкий.

  "Приятное солдатское лицо!" –

  Воскликнула царица по-французски.

  

  От этих слов у горла ком возник:

  Была насмешка в этой лёгкой фразе.

  Он отвечал, переменив язык:

  –Отец солдат. Он сгинул на Кавказе.

 

 

  Царь подошёл и отступил на шаг.

  "Теперь, дружок, яви  своё уменье.

  Ты, говорят, иконы пишешь так,

  как Пушкин сочинял стихотворенья".

  

  И брат с доской явился в тот же миг,

  придвинул стул с рабочими ремнями,

  и мастер к краскам и к доске приник

  и кисть в зубах подталкивал губами.

  

  Императрица отошла к окну,

  чтоб не присутствовать при этой драме:

  он в муках пишет досочку одну,

  а как стенные росписи во храме!

  

  Но царь смотрел: ушёл под тон левкас,

  ложился на него другой краситель,

  и словно из тумана выплыл глаз...

   и борода... и Николай Святитель.

 

 

  Сей образ не тонул, не выгорал.

  Его не смел крушить иконоборец.

  Святой хранитель царского двора –

  далёких Мир Ликийских чудотворец.

  

  Нерукотворен образ был всерьёз.

  Царь поздравлял и мастера, и брата.

  И был растроган, кажется, до слёз

  великий всероссийский император.

  

  Вновь на проспекте стук стальных подков

  и рысаков орловских храп и ржанье.

  Царь покидал безродных мужиков,

  и не скрывал, прощаясь, обожанья.

  

  Сынам крестьянским, право, никогда

  такое приключение не снилось.

  Лишь тяжкий труд и вечная нужда,

  и вот вам – императорская милость!

  

  Царь повелел назначить от казны

  пособие рублями золотыми.

  Допрежь талантам не было цены,

  Но  этому  цена дана отныне.

  

  У всей страны и мира на виду

  царь даровал ему в Указе этом

  коня и пару выездов в году –

   зимою сани и пролётку летом.

Крушение царского поезда под станцией Борки

 

  Был неспокойным Петербургский год:

  в Борках крушенье, слёзы на перроне.

  И слух пополз, что пишет-де урод

  дворцовую Семью в одной иконе.

  

   Святые покровители Семьи –

  на них сошёлся тесный круг сюжетный.

   Ходатайства у каждого свои –

   на этот век не приходились жертвы.

 

Икона Журавлёва "Избранные святые".  Хранится в Петербурге

 

  Он не писал Пресветлую Семью:          

  абсурдный слух, как  сплетня – в самом деле!

  Он символы – фигурами семью

   в заоблачном расставил ожерельи.

  

  Икону допустили во дворец,

  и государь смотрел работу лично

  и так сказал: "Уважил, молодец!

  Событие представил символично".

  

  Хорош ли царь, решит потом народ.

  Ну, а пока России всё едино.

  Никто сказать не может наперёд,

   какой сюрприз преподнесёт судьбина.

  

  А в мастерской нет роздыха делам,

  несут заказы – без конца и срока.

  Вчера отправил в Кафедральный храм

  "Святое вознесение пророка".

 

 

 

  Пройдёт сто лет, быльём всё порастёт,

  и старцы не припомнят уж былого.

  В музей крестьянка книгу принесёт –

  подшивку иллюстраций Журавлeва.

  

  Ну, а пока он держит кисть в зубах

  и небосвод безоблачен и светел.

  Пока одна у россиян судьба,

  и не гуляет беспорядков ветер.

  

  Полста икон! Он в договоре том

  заканчивал последнюю икону,

  да приболел и, кашляя с трудом,

  взгляд обращал к аптечному флакону.

 

 

Икона Журавлёва "Господь Вседержитель", написанная в1886 и отысканная мною в Екатеринбурге

 

   Видать, не за горой прискорбный час.

  Уже не встать к последнему поклону.  

  О, боже правый, милостивый Спас!

  Дозволь хотя бы завершить икону.

 

Богоматерь «Млекопитательница». Написана в 1910 году

 

  Мария – твой "Благоуханный Свет"  –

  нам, смертным, даровавшая Мессию.

  Коль я не допишу – прощенья нет.

  Продли мне жизнь, пока не обессилю.

 

Божья Матерь "Скоропослушница"

 

  Он не дождался милости Христа.

  Сомкнулись веки, мысли опустели

  и пульс у горла биться перестал.

  Усоп художник на своей постели.

  

  Спустя неделю гомон в мастерской.

  Купец выходит из повозки конной.

  Народ со стороны глядит с тоской:

  приехал, видно, барин за иконой.

  

  Купец проходит, не спеша, вперёд.

  Мальчишки – словно галки, на заборе.

  Охрана за купцом багаж несёт

  с остатком круглой суммы в договоре.

  

  Сестра сказала: "Гость нас извинит...",

  в волненьи смолкла, подбирая слово,

  но тут выходит брат и говорит:

  "Пройдёмте в дом. Икона Вам готова".

 

Божья Матерь "Милующая"

 

   Гость снял с иконы вышитый рушник,

  ладонью тронул слой, вполне просохший,

  взволнованным лицом к доске приник

  и молвил: "Гениален был усопший!"

  

  Отпели в храме божьего раба.

  "Се –  Человек!" на камне начертали.

  А у  раба была своя судьба. 

  Ответь, судьба, была ты у раба ли?