Проснулся. Выпал из мутного и тяжелого сна. Взгляд на часы. Сколько? Двенадцать?? Млин… Собирался ехать на работу… Взгляд за окно. Злой, колючий ветер, ледяная крошка, которая, стоит только выйти, найдет все уязвимые места, забьется во все щели в одежде… На градуснике – минус десять. К черту работу! Ненавижу зиму. Лежу в полудреме. Взгляд в потолок. Мысли сонно крутятся сами по себе. В постели тепло и уютно. На грудь запрыгивает кошка. Теплый и тяжелый клубок. Мурлыкает, ищет руку, ждет ласки. Ее взгляд лучится удовольствием. Зрачки – как две тонкие нити.
Я люблю смотреть в глаза моей кошки. Мне нравится и этот умиротворенный взгляд, и бесовские огоньки в глазах, когда она готова кинуться на врага, робкий взгляд при встрече с незнакомцем… она живая и всегда разная. Редкий человек может быть таким же естественным. Мы связаны условностями, правилами, придуманными нами для нас же. Мы с детства знаем, что хорошо и что плохо. И очень редко вспоминаем, что это деление не больше чем наши фантазии об окружающем нас реальном мире. В природе этого нет, она всегда объективна. Моя кошка – маленькое неразумное существо во многом мудрее меня. Она не думает о мире, она в нем живет, наслаждаясь каждой секундой жизни. Я лежу, и в какой-то момент вспоминаю, что, оказывается, тоже могу наслаждаться бурей, погружаясь в свои ощущенья, тоже могу радоваться дождю, насквозь промочившему мой только купленный костюм, могу идти по лужам, радостно шлепая размокшими туфлями… я могу быть самим собой… что мне этот снег? Я поеду на работу несмотря ни на что…
Глубокий вдох, выдох, аутотренинг окончен, можно одеваться и ехать.

Слова, высказанные вслух, перестают быть правдой…
Или что-то типа того…
Мы разговариваем взахлеб, с упоением, перебивая друг друга, кажется что мы уже парим над словами, сплетая ими, как нитками, затейливые узоры… я понимаю с полуслова тебя, а ты – меня, у нас так много общих тем, кажется, мы знакомы вечность… а может быть, в какой-нибудь прошлой жизни мы уже были вместе?
Мне знакомо это состояние, и я уже предвижу то, что будет дальше, поэтому я сознательным усилием сдерживаю лавину чувств, захлестывающих меня…
А что будет дальше? Мы будем близки, вскоре я уже буду знать про тебя все, ты уже не будешь стесняться своих странностей, возможно я приму их до какого-то предела. Мы будем разговаривать, обсудим все-все-все знаковые события твоей жизни… о моей мне разговаривать неинтересно, я про нее и так все знаю, к тому же у меня немало скелетов в шкафу, которых я отнюдь не стремлюсь выставить на всеобщее обозрение… ну, да я отвлекся… мы переговорим обо всем, ты станешь ближе, понятнее и, возможно, роднее… но, как это практически всегда бывает, я уже не смогу тебя идеализировать, видеть в тебе ту безупречную и обольстительную девушку с девственно чистой репутацией… да и мой дурной характер сыграет свою роль в наших отношениях…
Вслед за эйфорией сближения последует отходняк разочарования, я увижу, что ты, принимая мои идеи и понятия на уровне «типа да, ты прав, это правильно», вовсе не обязательно разделяешь их со мной на бытовом уровне. И что, по сути, я так и не нашел в тебе себя…
Пройдет время, и я снова поверю в то, что нашел свою половинку, о которой писали греки… чтобы опять остаться одному…
Или половинки не находят, а создают?..

Когда утром ты целуешь меня на прощание, чтобы уже через миг унестись куда-то по своим делам, я запоминаю этот легкий поцелуй, и уношу его с собой в мир снов. Иногда я кажусь бессердечным и легкомысленным, но поверь, это совсем не так… возможно, мой гипертрофированный цинизм и не позволяет мне разводить все эти сантименты, но я же не тупой, я понимаю на совсем другом уровне, на уровне может быть более осознанном, что ты мне дорога и близка… кроме того, я доверяю тебе… по-моему, это очень показательно… я знаю, что ты веришь в меня и мою мечту, и сделаешь все возможное, чтобы она осуществилась как можно быстрее… вот, наверное, и все… получилось несколько сумбурно, впрочем, как и обычно…

Ненависть. Она сжигает твою душу, уносит твое сознание куда-то далеко от людей. Разрушает тебя. Рвет все то, что ты строил неделями, месяцами, годами. Она подтачивает тебя изнутри, заставляя делать то, о чем впоследствии тебе придется жалеть. Иногда – серьезно жалеть, иногда – мимоходом.
Временами, она как допинг подхлестывает тебя, позволяя добиться того, на что в обычном, уравновешенном состоянии, ты не мог даже рассчитывать. И когда она уходит, ты тщетно пытаешься вызвать ее вновь: «Ау!!! Родная, ты где? Давай, ты мне так нужна, ну же, ну!!!». Но приходит лишь тупое раздражение от того, что ты не можешь встретить ее снова. И ты, возможно, уходишь в глухой депресняк, чтобы вскоре вернуться к своему стандартному состоянию. «Привет. Здарова. Как дела, что-то ты в последнее время какой-то хмурый, неудовлетворенный. Да, было дело, уже прошло. Ну что, может завтра в кабак? Погнали. Созвонимся.». Так мы и живем, изредка рыпаясь и пытаясь прыгнуть выше головы, втайне надеясь, что все-таки получится надолго продлить этот триумф над собой и всеми остальными.

Ее звали Юлей, его - Лешей. Они познакомились случайно, как это часто бывает, на вечеринке у друзей. Через пару недель их уже было трудно увидеть порознь. Их отношения развивались достаточно предсказуемо, как вдруг, однажды, в кругу знакомых прошел слух, что Юля ждет ребенка. Родители были в шоке. Как? Ведь девочке всего семнадцать! А как же институт, карьера, да ей вообще еще рано рожать?
Конечно же, поговаривали об аборте, но Юля решила рожать. Алеша уже подыскивал работу ночным сторожем, ведь нужно кормить семью, и чтобы без ущерба для учебы.
В общем, все бы закончилось хорошо, но Алеша встретил свою старую, но очень нежную, подругу, и у них закрутилась любовь. Юля обрывала телефоны, ходила вся зареванная, обещала «найти эту стерву и кончить», ну, вы же знаете эту молодежь…
А Леша вскоре женился на той самой стерве, его новая пассия оказалась умнее, и залетев, решила, что ребенок не должен ни в чем нуждаться, и устроила Алексея охранником в дядину фирму, настояв на скорой свадьбе. И жили они долго и счастливо. Но порознь. Потому что жениться надо по любви, а не по залету.