12 июля в Остине в рамках фестиваля камерной музыки состоится выступление струнного квартета «Санкт-Петербург».

Квартет был создан в 1985 г. выпускниками Ленинградской консерватории под руководством Владимира Овчарeка. В 1987 ансамбль уже делал первые записи на радио и телевидении, участвовал в различных фестивалях. На I Международном конкурсе им. Шостаковича, который проводился в Ленинграде в 1987 году, квартет получил титул лауреата. В 1991 году ансамбль был переименован в «Санкт-Петербургский Струнный квартет». 1997-2003 годы музыканты провели в Оберлинской Консерватории (США, Огайо), дав в этой стране более 70 концертов.

Сегодня «Санкт-Петербург» - один из ведущих струнных квартетов мира. Он был номинирован на премию Грэмми, признан лучшим в номинации «Запись года» Stereo Review и Gramophone, выступал в Линкольн Центре, Карнеги- холле. Его история начитывает сотни выступлений на различных престижных фестивалях в Северной Америке, Европе и Азии.

Руководитель квартета Алла Арановская делится своими воспоминаниями о любимом педагоге, профессоре по квартету Владимире Юрьевиче Овчареке - первом скрипаче легендарного квартета имени Танеева. Квартет был создан в 1946 году и Владимир Юрьевич был единственным и бессменным примариусом этого великолепного ансамбля.

- Владимир Юрьевич, ну как?
- Ну что я могу сказать ? Фальшиво, не вместе, фразы не понять, баланс не выверен….
Похоже, что целая неделя 5-часовых репетиций в малюсеньком классе на пятом этаже консы прошла зря. Ладно, последняя попытка услышать слова поощрения за титанический, как нам тогда казалось, труд.
- Владимир Юрьевич, ну а по настроению?
- А по настроению - хорошо.

Так мне запомнился наш первый квартетный урок с мэтром. Это было так необычно и неожиданно, услышать шутливое замечание вместо назидательного разбора каждой твоей ошибки, которые ты сам слышишь!

Таков его уникальный стиль преподавания, который дает возможность не комплексовать от каждого промаха, а посмеявшись, сразу понять и исправить то, что оказалось за пределами вкуса, стиля, формы.

Мое общение с квартетом им. Танеева началось в 15 лет в училище им. Римского-Корсакова, где я училась сначала у Григория Луцкого, а потом у Виссариона Соловьева. А имя Овчарека витало как что-то, о чем можно было только мечтать. Он преподавал в консерватории, а туда надо было еще попасть.

Конечно же, мы бегали на концерты Квартета, и звук этого примариуса вызывал у меня ощущение невероятной сладости и гибкости, казалось, что ни одна фраза не проходит мимо души, ни одно предложние не сказано без образного представления того, что хочет донести до тебя исполнитель. И всегда восторг от того, как он разговаривает на инструменте. Это были мои заочные уроки с Владимиром Юрьевичем.

А потом настало счастливое время настоящих уроков, где он научил нас всему тому, чем мы пользуемся до сих пор: детальному отношению к тексту, к каждой черточке и лигочке. Он научил нас не просто правильно читать текст (да и кто собственно знает, что такое правильно в музыке?), а всегда смотреть, что же там внутри этого текста, что за боль, любовь, радость, ненависть, страх, красота, созерцание. Он научил нас дышать вместе с музыкой и переживать те эмоции, которые мы хотим донести до слушателя.

Он преподавал всегда со скрипкой в руках и всегда демонстрировал нам, как должно звучать, а иногда очень смачно пародировал наши ошибки, может быть несколько преувеличивая, но зато сразу очень понятно.

Часто он вызывал нас поодиночке и занимался с каждым индивидуально. Особенно со мной, так как считал, что без уверенной первой скрипки квартет - не квартет. Помню, как на одном из индивидуальных уроков, фразой из 8 тактов из 3-го квартета Чайковского он занимался почти 3 часа, не пропуская ни одной неверной лиги, акцента или неправильного ведения смычка. Все, звук, направление фразы, артикуляция , место и сила кульминации должны были быть идеальными.

Зима 1986 года. Наш квартет готовится к своему первому конкурсу. В программе жутко сложный Первый квартет Прокофьева. После урока Владимир Юрьевич говорит: «Ребята, так дело не пойдет- интонация чудовищная, вы слетите с первого же тура».

Нам жутко стыдно, мы стоим красные и злые друг на друга. Занимались, придирались друг к другу из-за каждой точечки , тратили часы на споры - кто прав, кто не прав, а то, что без чистой интонации все наши дебаты ничего не стоят и думать забыли.

Всю неделю до следующего урока занимались по 6-7 часов, пропуская другие занятия , чистили эту чертову интонацию. Приходим на урок.
Овчарек нас хвалит за идеи, правильную фразировку, точные штрихи, а мы-то ждем другого. В конце концов я не выдерживаю и спрашиваю:
- Владимир Юрьевич. Ну а интонация-то как, лучше?
- Интонация? Ну что я могу сказать? Если в прошлый раз она была острая, режущая, то в этот раз - тупая, ноющая.

С нами истерика от хохота, но зато урок на всю жизнь - квартет без чистой интонации - нонсенс.

Сентябрь 1987. Мы все вместе сидим в ресторане на «Крыше» гостиницы Европейская и празднуем нашу премию, полученную на Первом международном конкурсе им. Д.Шостаковича. С нами за столом Владимир Юрьевич и его жена, Людмила Алексеевна, Анатолий Павлович Никитин и Елена Александровна Комарова, педагог нашей второй скрипачки, Аллы Горяиновой.

Мы, девчонки, быстро захмелевшие после напряжения конкурса, идем в центр зала танцевать и сбрасывать с себя все страхи и волнения. Вдруг наш взгляд останавливается на столике в центре зала - за ним никто не сидит, а на нем красуется ваза с букетом невиданных голубых гвоздик.
Мы с Алкой, распоясавшиеся от выпитого вина и успеха, берём по гвоздике и идем к нашему столику хвастаться. Через несколько минут к нам подбегает разъяренный восточного вида и огромных размеров мужик, страшно ругается, размахивает руками и всем становится ясно, что сейчас он будет драться.

Владимир Юрьевич встал из-за стола, и я страшно испугалась: он был ровно впoловину меньше этого огромного дядьки. Профессор стал наступать , яростно жестикулировать и выкрикивать: «Ты не грузин, если отбираешь цветы у женщин». И еще что-то, я от страха плохо запомнила что, но его задиристость и смелость подействовала, и хозяин цветов ретировался, чуть ли не извиняясь.

Когда после этого случая я слушала выступления Владимира Юрьевича, то поняла, что эти черты его характера - задиристость и безбоязненность - отражаются в его манере игры, в штрихах, артикуляции. И я училась у него этому.

И Шуберт вошел в мою жизнь тоже благодаря Владимиру Юрьевичу.
Да, я играла его, да, я повторяла расхожие фразы о шубертовских «божественных длиннотах», не понимая и не чувствуя по-настоящему их божественности. В середине 90-х мы работали над шубертовским Квартетом соль мажор, оп.161. Везде было написано о гениальности этой музыки, а я никак не могла понять, в чем она выражается. Гармонии- проще некуда - сплошные тоники, субдоминанты и доминанты, даже толком модуляций нет, мелодии повторяются на протяжении всей первой части почти без изменений. Ну в чем тут гениальность?

Я попросила Владимира Юрьевича дать мне послушать его запись. То, что произошло со мной после первых его звуков в побочной партии, можно назвать оцепенением или выходом в другой мир. У меня полились слезы, мне как будто в одно мгновение раскрылась вся глубина шубертовской простоты, неземная чистота его простых мелодий . А вместе с этим абсолютное доверие к музыканту и Учителю, который раскрыл для меня этот мир.

Не могу забыть один из концертов. Квартет Танеева с четырьмя коллегами исполнял известный Октет Мeндельсона. Это произведение на самом деле представляет собой виртуознейший концерт для скрипки в сопровождении семи довольно праздных струнников различных специальностей .

Первая часть, заполненная блестящими скрипичными пассажами снизу доверху, сменилась сладчайшими, полными слез, восторга и юношеского драматизма фразами второй части. Но исполнение третьей части заставило запомнить этот концерт на всю жизнь.
Все струнники знают, как трудно играть легчайшее летучее стаккато в произведениях Мендельсона. Сколько недель надо потратить на то, чтобы этот штрих звучал виртуозно, без всякого усилия (обычно этот штрих играется вверх смычком).

Он, наш учитель, просто убил всех наповал в этот вечер. Всю часть он буквально издевался над своими коллегами, порхая, как бабочка, еле касаясь струн, в то время как они сосредоточенно и старательно справлялись с трудностями. В последних тактах он вдруг хитро подмигнул им и запустил свое стаккато вниз смычком.
Весь зал c воем УУУУУУ привстал со своих мест, пытаясь разглядеть, как он это сделал. А у меня на всю жизнь осталось воспоминание лукавого взгляда моего учителя, и восторг до состояния обожествления.

С первых же дней нашего знакомства мы стали частью его семьи. Он часто приглашал нас на занятия к себе домой и почти каждый раз его жена Людмила Алексеевна после репетиции ждала нас с уже приготовленным обедом или, как минимум, приглашала выпить чаю с ее необыкновенно вкусными пирожками. Людмила Алексеевна посвятила свою жизнь квартету имени Танеева, квартету ее мужа. Сначала в качестве менеджера, а потом, когда уже вышла на пенсию, просто создавала легкую и уютную атмосферу для Владимира Юрьевича. Начиная с 1986 года он стал преподавать в консерватории не только квартет, но и сольную скрипку. Постепенно его класс разросся до более чем 50 студентов, включая студентов из специальной музыкальной школы при консерватории.

Когда мы уже уехали из России и стали жить и работать в США, я часто ему звонила, 25 марта мы всегда поздравляли нашего профессора с днем рожденья. Примерно в 2004 году мы узнали, что Людмила Алексеевна больна раком, и вскоре она умерла. Я разговаривала после этого с Владимиром Юрьевичем. Голос его был потухшим и неузнаваемым. Интонации брызгов шампанского, которые всегда были присущи ему, померкли, и было очень больно слышать такой его голос. Потом мы узнали, что и он тяжело заболел и 4 ноября 2007 года в год своего 80-летия умер.

Сейчас мы уже взрослые, сложившиеся музыканты с почти 30-летним сценическим опытом. Но почему же иногда так не хватает Вашего , Владимир Юрьевич присутствия на наших репетициях, Вашей похвалы или недовольства?

Мы благодарны нашему учителю за то, что он научил нас понимать таинство музыки.