Родился он в один год с вождем мирового пролетариата, но пошел абсолютно другим путем. Гораздо более интересным.

Знакомьтесь: Иван Федорович Манасевич-Мануйлов. Пылкий любовник издателя газеты «Гражданин» князя Мещерского, ближайший деловой партнер Григория Распутина, преуспевающий шпион, неутомимый игрок, коллежский асессор, знаменитый арестант Петропавловки, чиновник департамента духовных дел, аккредитованный при Ватикане, миллионщик…

Любимый герой - д,Артаньян. Любимый девиз - «Цель оправдывает средства». Он был выгравирован на медной пластинке чернильного прибора, который Мануйлов всегда возил с собой…

Французский посланник в России Жорж-Морис Палеолог говорил о нем так: «Субъект интересный, ум у него быстрый и изворотливый; он любитель широко пожить, жуир и ценитель предметов искусства; совести у него нет и следа. Он в одно и то же время и шпион, и шулер, и подделыватель, и развратник - странная смесь Панурга, Жиль Блаза, Казановы и Видока. А в общем - милейший человек…»

Происхождение Ивана Федоровича довольно туманно. Скорей всего, он был внебрачным сыном князя Петра Львовича Мещерского и еврейской красавицы Ханки Мовшон. У распутной Ханки было множество любовников, которые приняли в судьбе ее сына живейшее участие.

Купец первой гильдии Федор Савельевич Манасевич не только дал ребенку свое отчество, но и воспитывал в своем доме, как родного. Князь Мещерский никогда публично не отрицал своего отцовства. Помогал, чем мог, и польский шляхтич Лешек Шиницкий, до тех пор пока в припадке дикой ревности не застрелил мать Ивана Федоровича, после чего сгинул навсегда в Сибири.

А тут еще князь Мещерский неожиданно кончил жизнь самоубийством. Настоящий мексиканский сериал! После смерти князя умный подросток Мануйлов написал слезное письмо своему сводному брату, князю Владимиру Петровичу Мещерскому. Мол, ни на что не претендую, а просто хочу вместе с братом оплакать любимого родителя.

Князь пригласил симпатичного юношу со взором манящим к себе - и влюбился с первого взгляда! Дело в том, что он с юности питал слабость к мальчикам-подросткам. Вскоре между братьями завязался бурный роман, Князь снял для Мануйлова шикарную квартиру в доме мещанина Павлова на Большой Морской и стал усиленно продвигать юного любовника в высшем свете. Мануйлов получил почетное место чиновника по особым поручениям в департаменте духовных дел.

А директором этого департамента был другой знаменитый в Питере педераст, аристократ Мосолов, который тут же воспылал неземной страстью к красавцу Мануйлову. Как разбирались между собой Мещерский с Мосоловым, неизвестно, но результаты новой гомосексуальной связи не заставили себя ждать. Сначала Мануйлова отправили чиновником в Ярославскую губернию, к губернатору Штюрмеру. А чуть позже - по приказу самого министра внутренних дел Плеве аккредитовали в Ватикан, поручив тайное слежение за иерархами католической церкви…

В Риме Мануйлов вел совершенно замечательный образ жизни. Путешествовал по Италии, регулярно посещал оперу и балет, устраивал роскошные приемы, постоянно ездил в Монте-Карло, где проигрывал в рулетку огромные деньги.

Рулетка чрезвычайно привлекала его, а денег на крупную игру часто не хватало. Поэтому Мануйлову приходилось постоянно не доплачивать своим агентам. И весной 1904 года в Москву посыпались заявления обиженных шпионов - немцев, голландцев, французов, итальянцев, которые жаловались на Мануйлова: мол, проигрывает в рулетку их честно заработанные серебреники! А тут еще агент Ивана Федоровича поляк Казимир Дроецкий убил свою семнадцатилетнюю сожительницу Зосю Ольшевскую… Ужас!

Шум в европейских газетах поднялся невообразимый. Российская миссия в Ватикане поспешила прекратить аккредитацию Мануйлова. А департамент полиции обнародовал в печати справку, в которой говорилось, что никаких поручений на Мануйлова в Риме никогда не возлагалось.

Плеве пришлось докладывать о Мануйлове самому императору. В результате чего на бумаге, в которой содержался перечень грехов агента, появилась резолюция монарха: «Этого вундеркинда убрать немедленно!» Но была там еще приписка: «Откомандировать в Париж. Я от своего имени дам ему 10 тысяч франков».

Министр внутренних дел Плеве, повинуясь, тут же отправил Мануйлова в Париж. Официально - в качестве репортера «Нового времени». А на самом деле - для внедрения в среду русских социалистов-революционеров.

В Париже повторилось то же самое: роскошные приемы, безудержная игра в рулетку, беспорядочные связи с мужчинами и женщинами…

Когда началась война с Японией, Мануйлов тут же сообщил российскому правительству, что ценой невероятных усилий раздобыл часть японского дипломатического шифра. Также он прислал расшифровку депеши, в которой верховный японский главнокомандующий приказывал причинять максимальные повреждения судам 2-й императорской эскадры, следующей на восток…

Вскоре Иван Федорович получил задание организовать специальное отделение по международному шпионажу. И осенью 1904-го года в Вене, Стокгольме и Антверпене, которые были указаны им как японские шпионские центры, открылись русские тайные представительства. На это из «рептильного фонда» - денег, выделявшихся министру внутренних дел на непредвиденные расходы, Мануйлов получал огромные средства и тратил их как хотел. Разумеется, периодически заглядывал в Монте-Карло. После одной фантастически удачной игры оставил крупье чаевые, на которые тот немедленно купил симпатичный домик с садом в Нормандии…

В конце первого года войны Мануйлов был награжден «Святым Владимиром» 2-й степени, а еще через несколько месяцев - «Изабеллой католической». Война вскоре была позорно проиграна, но Мануйлов торжествовал! Новый, 1905 год, Мануйлов встретил на балу у Григория Григорьевича Елисеева в самом изысканном обществе. Военные в сверкающих мундирах, духовенство в дорогих лиловых рясах, светские львицы, сверкающие бриллиантами. Супруга известного банкира продемонстрировала потрясенным зрителям платье с корсажем, сплошь собраннyм из бриллиантов, его стоимость была сопоставима со всей Приволжской губернией. Жена хозяина празднества представила Мануйлова чрезвычайно хорошенькой, задрапированной в легчайший газ барышне, дочери близкого ко двору полковника Булатова. Прелестницу звали Натали, и служила она балериной в Мариинском театре.

После роскошного ужина, который длился до рассвета, барышня, уступая настойчивости Мануйлова, согласилась заглянуть к нему в особняк на Большой Морской - ведь, говорят, у Мануйлова среди великолепного собрания картин есть сам Рембрандт! Через три дня Натали Булатова обливалась горькими слезами, провожая своего ненаглядного Ванечку в Париж. А там его ждала не менее хорошенькая курсистка Катрин Изельман. Разомлев в ее пылких объятиях, Мануйлов прикупил своей пассии особнячок прямо на берегу Сены. А сам через три недели отправился в Вену, к фрейлен Матильде Говард.

Мануйлов жил на самую широкую ногу, играл в казино и карты, покупал картины и антиквариат. Его доход превышал пятьдесят тысяч рублей в год, которые платили Департамент полиции, Главное артиллерийское управление за сведения о современном вооружении европейских стран, Адмиралтейство за услуги Балтийскому флоту.

Но тут руководителем розыскного отделения департамента полиции стал старый недруг Мануйлова Петр Рачковский. После расследования оказалось, что сведения, присылаемые Мануйловым, явно не стоят тех денег, которые он получал. В итоге Мануйлов был из Парижа отозван.

Дальше - больше. Министр внутренних дел Дурново поручил Мануйлову встретиться с попом Гапоном, вдохновителем рабочих забастовок, чтобы уговорить его выехать за границу, и передал для Гапона тридцать тысяч рублей. Деньги, понятное дело, исчезли, Гапон остался, и Мануйлов был с треском уволен с госслужбы, причем без права занимать в дальнейшем официальную должность. Сам Столыпин начертал резолюцию: «Пора сократить мерзавца!»

И еще одна неприятность - уже на личном фронте. Зимой 1906-го года Мануйлов поселил в своем доме в Дубках новую пассию, француженку Анни Дювель. И тут балерина Булатова заявляет, что ждет от Мануйлова ребенка! Страшно было представить, какой скандал раздует ее высокопоставленный и старомодный отец… Пытаясь оттянуть время, Мануйлов не нашел ничего лучшего, как поселить беременную Булатову в тех же Дубках, вместе с француженкой. Поначалу казалось, что милые девушки даже подружились. Но через несколько месяцев красавицу Дювель нашли мертвой. Как показало вскрытие, ее отравили.

Мануйлов бросился за помощью к своему старому любовнику князю Мещерскому. Благодаря его стараниям дело удалось замять, и в окончательном медицинском заключении в качестве причины смерти было указано банальное падение с лестницы. А вскоре Натали Булатова разрешилась мертворожденным ребенком. Прокутив несколько месяцев в лучших петербургских ресторанах, съездив на пару недель в Монте-Карло, к своей любимой рулетке, Мануйлов снова взялся за дело. Он стал активно распускать слухи, что увольнение его - всего лишь ловкий политический ход, и министерство внутренних дел просто решило развязать руки своему лучшему агенту.

Вскоре в особняке на Большой Морской уже царило невероятное оживление. В пышно обставленный кабинет Мануйлова стекались просители с самыми разными делами, от коммерческих до уголовных, и он брался за все, назначая при этом огромные гонорары. На рабочем столе Мануйлова стоял особый телефонный аппарат, не подключенный к станции. Если сумма гонорара казалось очередному просителю завышенной, Иван Федорович, сняв трубку, важно говорил: «Барышня, приемную Столыпина!» И дальше, после небольшой паузы: «Петр Аркадьевич, это я, и вот по какому дельцу»… Ну как тут не заплатить?

Бизнес развивался, но тут Мануйлов опять погорел. Он продал за пятнадцать тысяч франков революционеру Бурцеву собранные охранкой документы о подполье. И кто-то донес в отделение. В ночь на 17 января 1910 года у Мануйлова был произведен обыск, который наделал много шума. Сам Иван Федорович заявлял, что в обыске участвовали несколько десятков человек, оцеплен был целый квартал, и вообще он является «невинной жертвой политического произвола».

Следствие накопало очень много, но до суда дело так и не дошло. Процесс мог бросить тень и на Департамент полиции, и на само российское правительство - уж слишком много Мануйлов знал.

Несколько лет Мануйлов отдыхал на курортах с Булатовой, регулярно заявлялся в Монте-Карло и Баден-Баден. И вот - новый фантастический взлет. В начале 1914 года газета «Новое время» печатала разоблачительные статьи о Григории Распутине. Мануйлов очень активно включился в эту компанию и поливал Распутина почем зря. После очередного мануйловского опуса Распутин, по воспоминаниям современников, приходил в дикую ярость и грозился: «Погодь, я тебе этого не забуду - исплачешься!» А потом, успокоившись, добавлял: «Большой все-таки нахал! Уважаю».

Старания Мануйлова заметили не только читатели, но и в департаменте полиции. И Мануйлов получил предложение внедриться в окружение Распутина в качестве информатора. Официально Мануйлова назначили к Распутину телохранителем, что давало возможность неотлучно находиться при старце. Первая встреча произошла в «Малом Ярославце», на Большой Морской. Свидетели рассказывали, что сначала оба героя уставились друг на друга и неприлично долго молчали. После чего последовал обмен любезными репликами. «Сволочь ты! Сволочь!» - воскликнул Распутин. «От кого слышу-то! Ну да будет уже! - отвечал Мануйлов. - Пойдем, старче, выпьем беленькой. Я тебе худого не хочу».

Очень скоро Распутин, разглядев выдающиеся таланты Мануйлова, проникся к нему большим расположением и назначил собственным коммерческим агентом. И через год у Мануйлова на банковских счетах было уже около полмиллиона рублей. Он подарил Булатовой миленький дом в пригороде с башенкой и десятью спальнями - увы, гордая Булатова его в гневе сожгла.

О том, какие коммерческие операции проворачивали Распутин с Мануйловым, сказать трудно. Ясно, что очень большие. Есть версия, что они основали сеть очень доходных клубов. Внешне там все было замечательно: князи и графы состояли президентами, устав утвержден департаментом полиции. А на деле по вечерам там шла отчаянная и очень крупная игра, а кроме того имелись в избытке морфий, кокаин, девочки и мальчики легкого поведения.

Мануйлов продолжал заниматься посредничеством. Вместе с Распутиным он за гонорар в сто тысяч рублей освободил от судебного разбирательства известного банкира Рубинштейна. И вот пик лоббистской деятельности: Распутин с Мануйловым назначают премьер-министром старичка Штюрмера - того самого, под чутким руководством которого Мануйлов когда-то начинал свою карьеру. Причем самое смешное, что незадолго до этого Штюрмера с треском выперли из ярославских губернаторов - после очередной ревизии, вскрывшей чудовищные злоупотребления. Ужаснувшись, Николай Второй написал на докладе ревизоров: «Убрать мерзавца в 24 минуты!»

Но Мануйлову как-то пришла в голову блестящая идея, которой он тут же поделился с Распутиным. А что, если сделать Штюрмера премьер-министром? Ведь он абсолютно управляем, и будет делать то, что ему скажут. Распутин тут же отправился к императрице и заявил, что на Штюрмере благодать божия, поэтому его срочно надо в премьеры.

Царь сначала долго отнекивался - мол, назначение оскандалившегося экс-губернатора вызовет большой резонанс в обществе. Но императрица умела добиваться своих целей, и вскоре он уступил. Таким образом Мануйлов стал вторым по влиянию - после Распутина - лицом Российской империи.

Однако полный триумф был недолгим. Весной 1916 года Распутин был убит, а в августе бедного Мануйлова снова арестовали. Причем из-за сущего пустяка. Началась эта история с того, что к Мануйлову заявился поручик Хвостов, женатый на дочери председателя Московского Соединенного банка графе Татищеве. Сам Хвостов состоял в банке товарищем директора. Он попросил Ивана Федоровича разместить во французской газете рекламное интервью с кем-то из правления банка. Мануйлов выслушал внимательно, обещал похлопотать, а о деньгах даже не заикнулся.

Когда через месяц статья была готова, и Хвостов снова пришел к Мануйлову, тот огорошил его известием: с публикацией придется повременить. Разве господину Хвостову не известно, что комиссия под руководством известного правдолюбца генерала Батюшина ведет секретное расследование о злоупотреблениях в Соединенном банке? Нет, не известно? Вот это секретность! Значит, стоит ждать большой беды. Далее Мануйлов рассказал потрясенному Хвостову о печальной судьбе члена совета Коммерческого банка Шкаффа - его только что арестовали. И Шкафф наговорил про Соединенный очень много дурного. Впрочем, делу можно помочь. Мануйлов имеет большое влияние на генерала Батюшина и готов расследование спустить на тормозах. Стоить это будет сущие пустяки - двадцать пять тысяч рублей.

Испуганный Хвостов на все согласился, выскочил из дома - и тут же столкнулся на улице с якобы арестованным Шкаффом! Через несколько минут выяснилось, что никаких допросов и задержаний в Коммерческом банке не было. Тогда Хвостов отправился к своему давнему знакомому, директору полицейского департамента генералу Климовичу. Решено было брать Мануйлова с поличным, передав ему банкноты с заранее переписанными номерами. Как Иван Федорович не старался, отвертеться не удалось. Присяжные приговорили его к полутора годам арестантских отделений, с лишением всех особых прав и привилегий.

Забавно, но факт: из тюрьмы Мануйлова освободился благодаря октябрьскому перевороту. Революционер Бурцев, в благодарность за былую услугу, дал дельный совет: надо немедленно бежать за границу. Но Мануйлов медлил. Зачем-то стал уговаривать Булатову ехать вместе с ним, та ломалась, капризничала. И вот финал. В одно серое, тоскливое утро на станцию Белоостров прибывает поездом из Петрограда очень солидный иностранец. Бумаги его в полном порядке, багаж тоже, уже готов открыться деревянный шлагбаум.

И тут один из членов пограничной комиссии, матрос, который в свое время нес вахту в Петропавловской крепости, неожиданно обращается к иностранцу с вопросом:
- А не будете ли вы, часом, гражданин Манасевич-Мануйлов?
Иностранец протестует, но с переходом границы его просят несколько обождать. А через несколько часов очередной поезд доставляет на станцию двух каких-то женщин, которые бурно возмущаются. Конвоир успокаивает: не волнуйтесь, гражданки, вам сейчас все объяснят! Эти две дамы - многолетняя подруга Мануйлова и ее горничная. Женщин вводят в помещение, где томится Мануйлов. Изумленная дама вскрикивает: «Ванечка». Финита ля комедия.
Согласно официальной справке, Иван Федорович Манасевич-Мануйлов, нелегально пытавшийся пересечь границу РСФСР, был расстрелян у самой границы. Встретил смерть абсолютно спокойно, от последней папиросы отказался, и раздал своим убийцам часы и кольца - на память о Мануйлове. И все-таки в Петербурге еще долго говорили о знаменитом авантюристе. Дело в том, что многие вещи, которые Иван Федорович взял с собой в дорогу, стоили бешеных денег. Поэтому теоретически он вполне мог полюбовно договориться с пограничниками. Во всяком случае, ходили слухи, что расстрелянного Мануйлова через несколько лет общие знакомые видели то в Париже, то в Лондоне, то в Гельсингфорсе. Жил он якобы все так же припеваючи - правда, уже под другой фамилией.