Первым делом Джону Дилу пришлось отчитываться, почему его имя пишется как Jon, а не как у людей John через букву «h». Потом он оправдывался за свою фамилию Deal, что показалось нам чересчур вызывающей фамилией для арт-дилера. Думали: имя и фамилия - пиаровский «фейк», подделка; оказалось, всё настоящее. Но всё равно было искушение прибегнуть к форсированным методам допроса: признавайся, красавец, в чём тебя обвиняют?!

Он пытался ускользнуть, но не тут-то было. Мы в конце концов припёрли его к родной ему стенке арт-инкубатора, и он расколося. «Для меня, - сказал он, виновато улыбаясь, - это бизнес. Правда, не лишённый эстетической приятности. Вот нашёл я тут, в Хьюстоне, промышленное здание, рядом с даунтауном. Промышленность давно отсюда съехала, были стены и состояние хлева. Я всё вычистил, отремонтировал и пустил сюда художников».

«На святом наживаешься?»

«Да на них наживёшься, как же. Сдаю им помещения под студии-мастерские, они же для них и галереи. Что они хотят, то там и делают - творят, продают, мечтают… А что про наживу - так это вы загнули. Платят от 250 до 3000 долларов в месяц за студию, смотря кто какой величины помещение занимает».

«Небось берёшь картинами платежи, обдираешь бесценные сокровища?»

«Какими картинами? Какими сокровищами? Если я буду брать с них картинами, то и за коммуналку придётся платить живописью - за свет там, за воду и уборку мусора. А там такие люди… Они искусством не берут, берут «кэшем». Вот и мне приходится брать деньгами».

«Может, ты прикрываешься художниками, чтоб налоги не платить?»

«Да как их не платить? Нет, мы обычная коммерческая организация, сдаём площади в аренду и тем живём. Никаких предпочтений нет. Просто концепция выбрана необычная: сдавать недвижимость не под офисы, а под галереи и арт-мастерские. Ну нравится мне это дело, вот им и занимаюсь».

Ну, раз это такое дело, которым Дил занимается с любовью, идём осматривать объекты любви. Первый, что на Winter Street, старый такой двухэтажный сарай, бывшая мебельная фабрика. Всё внутри побелено, на побелке озорные художники нарисовали чёрными маркерами всякие художества. Но без скабрезностей. Ломимся в двери. Закрыто. Что за дела, где художники, время полуденное, пора уже всем тонкоранимым душам похмелиться и приступить к ваянию.

«Художники - они, как кошки, гуляют сами по себе, - поясняет Дил наше недоумение. - Железно они бывают только каждую вторую субботу месяца, когда тут у нас в административно-приказном порядке введён присутственный день открытых дверей. А в остальном приходят, когда муза ударит в голову».

«Смешно слышать твои жалкие оправдания, - сказали мы Джону, предъявляя календарь. - Сегодня как раз вторая суббота месяца. Где твои художники?»

«Так вчера был такой сабантуй, что даже я сегодня еле сам пришёл. Вот вчера были все, потому что был большой у нас праздник по поводу открытия второго здания на Spring Street».

Ладно, находим открытую дверь, заходим. За картинами прячется перепуганный художник. «Выходи, - говорим ему. - Не бойся. Бить не будем. Посмотрим твои картины и уйдём». Художник осмелел и вышел. «Вот, - говорит, - мои картины. Эти по триста долларов, те по пятьсот, а эти по две тыщи».

Разглядываем разводы краски на холсте. Действительно, там, где подороже, краски израсходовано больше. «Ну-ка, ну-ка, дай-ка нам своё резюме, - требуем мы. Художник дрожащей рукой протягивает буклет о себе, гениальном. Там написано, что он долго и в разных колледжах учился рисовать. Оглядываемся в поисках дипломов на стене. Нет дипломов. Наверно, заложил или сменял на что-нибудь. Отпускаем его с миром и идём дальше.

Заходим во все открытые двери. Вообще-то они достаточно приветливый народ. Если у кого что есть, норовят угостить. В следующем здании на Весенней улице мы наелись солёных палочек, сыру, винограда и напились белого вина в разных галереях и мастерских. В этом здании раньше были, наверно, какие-то склады, потому что высокие потолки и вообще красиво. И каких только художеств мы не насмотрелись. Можно выложить себе весь дом мозаикой. Можно заказать себе мебель из кованого (!) стекла. Можно заказать немыслимое платье, шляпку и туфельки. Ну а уж расписать стены любыми сюжетами и стилями - от шинуазри с китайскими мандаринами до супрематических деконструктивистских композиций - найдётся мастер на каждое дело.

При этом цены вполне доступные Хорошее полотно на холсте можно унести за несколько сотен, причём полотно, которое будет создано в одном экземпляре. В той же «Галерее» на втором этаже, у «Нордстрома», есть магазин, где продают живопись. Но там бесконечно копируют хиты зрительских симпатий: «Подсолнухи» Ван Гога, полосатую морду зебры и голую неизвестную тётю в игривых позах. Пишут трудолюбивые китайцы, набившие руку на этих хитах. В этом же магазине хозяин Марк с удовольствием за цену от 200 до 1200 долларов (в среднем) осчастливит вас копией Джоконды или вашим портретом, срисованным с фотографии. А если вам хочется чего-то индивидуального, но не за цену, достойную аукционов «Сотби» или «Кристи», а за те деньги, которые могут у вас заваляться (сто-двести-триста долларов), то надо ехать в галереи к Джону Дилу. Наш шестилетний ребёнок самостоятельно приобрёл за 15 долларов чудесный авторский принт с оригинальной пастели авторства Джерри Глиддена (на фото) и выразил твёрдое несгибаемое намерение собирать арт. Главное, что начало коллекции было положено. Чем раньше вы или ваши дети начнут собирать коллекцию, тем больше шансов, что ваш дом сам станет арт-объектом, а ваши дети станут мультимиллионерами быстрее, чем вы думали.