Доложу вам, характер у Лии Ахеджаковой всегда был один и тот же: не сахар, а белая смерть. Ее боялись режиссеры, актеры, костюмеры, осветители, журналисты - короче все, кроме зрителей, которые ее всегда обожали. Поэтому на встречу с Ахеджаковой я шел с некоторым трепетом. Скажешь что-то невпопад - мгновенно выгонит, как это уже не раз случалось с моими коллегами.

К счастью, все обошлось, актриса была в отличном настроении. Ахеджаковой уже больше семидесяти, а выглядит она потрясающе: молодая, стройная, глаза горят, энергии на три электростанции хватит.

Мама Ахеджаковой Юлия была талантливой актрисой, папа Меджид Салехович - режиссером Майкопского театра. После окончания ГИТИСа работал с Немировичем-Данченко, великим Качаловым. Так что судьба девочки была предопределена от рождения - только в артистки!
Родители были искренне преданы театру. Ахеджакова вспоминает: каждый вечер часть труппы отправлялась с выездным спектаклем или в другой город, а в это время другая часть играла дома, в Майкопе, или в районе. На выезде играли, как правило, в старых деревянных клубах, по сути - в продуваемых всеми ветрами деревянных сараях. И это зимой! Мама была очень хорошей актрисой, красивой женщиной. Играла главные роли в пьесах Шиллера, Бомарше… Все бы ничего, но у нее был туберкулез. Получила она его тоже из любви к театру. Где-то лет в двадцать семь она решила помочь своему театру распространять билеты. И вот в жару набегается, придет, ведро холодной воды на себя выльет - и опять в театр. Сначала воспаление легких, потом еще воспаление легких, а потом и туберкулез. А лежать нельзя, надо работать. Какая же это актерская самоотверженность - в жару, в корсете, в парике, с наклеенными ресницами терзать себе душу в течение двух-трех часов, а потом за кулисами кашлять кровью. Бабушка умерла, а она в этот день играла Сюзанну из «Женитьбы Фигаро»: нельзя было отменить спектакль. Когда мама умерла, Ахеджакова тоже играла спектакль.

* * *

Однажды, еще учась в школе, Лия буквально спасла родителей от смерти. И папа, и мама болели туберкулезом, лежали дома и готовились к самому худшему. И вдруг к ним приходят какие-то люди, приносят большой ящик и спрашивают, где дочь. Тут Лия появляется. Оказывается, она написала трогательное письмо Сталину, и тот прислал новый препарат против туберкулеза, который в аптеках достать было невозможно.

* * *

Перед тем как поступать в ГИТИС, Ахеджакова сначала отучилась в адыгейской студии, для чего специально выучила адыгейский язык и играла на нем спектакли. А потом собралась в Москву. И тогда у нее с отцом случился очень трудный разговор. Отец объяснил, что с такой внешностью Лия будет играть только травести и ей в профессии придется очень несладко. Но она решительно отметала все аргументы. Наконец отец сдался и сказал: будет сложно - только не пищи! Эти слова дочка запомнила на долгие годы. И в самые непростые времена никогда на судьбу не жаловалась.

* * *

Театральная карьера Ахеджаковой началась с эпохальной роли поросенка в московском ТЮЗе. А куда еще было ей податься? Ведь у девчонки - идеальная внешность травести: 150 сантиметров - рост, 40 кг - вес, то есть очень худенькая, только мальчишек и играть! Но мальчишек было в репертуаре мало, а зайчики и поросята - пожалуйста.

Сначала она играла в третьем составе - пока исполнительница роли Наф-Нафа была беременна. Потом переиграла всех трех поросят. А кроме того: ноги курицы, когда они с подругой изображали избушку Бабы-Яги, зайчики, птички… Была еще чудная роль ослика Иа-Иа. Ахеджакова уверяет, что Иа-Иа - это абсолютно адекватная ей личность.

Отыграв в ТЮЗе шестнадцать лет, актриса решила уйти из театра, но сделать это с ее внешними данными было очень непросто. А она мечтала попасть к Эфросу, который тогда был режиссером в Театре на Малой Бронной. Пришла и говорит: возьмите меня! Эфрос свел ее с главным режиссером Дунаевым, но тот при встрече Ахеджакову огорошил: «Как отец вам советую - держитесь за ТЮЗ руками и ногами. Вы - травести. Вы должны в ТЮЗе работать до пенсии. Я вас не возьму, потому что я вам добра желаю». Когда Ахеджакова пересказала это Эфросу, он расстроился и говорит: ну тогда, Лиечка, вам придется идти в «Современник». Вас Галя Волчек точно возьмет. И Ахеджакова пошла к Волчек и говорит: Галина Борисовна, я только умоляю вас: никаких сказок, никаких зайцев! Я переела этого, меня тошнит. Та пообещала. И действительно, в «Современнике» у Ахеджаковой были прекрасные роли. Рощин и Симонов, Розов и Гельман, вся советская классика, русская и мировая классика - Федор Сологуб, Теннесси Уильямс, Шекспир, Коляда - огромный, прекрасный список!

* * *

Еще в ТЮЗе Ахеджакова познакомилась с Виктором Носиком, который стал ее первым мужем. Но семейная жизнь скоро не заладилась: Носик стал сильно выпивать и завел роман с другой актрисой. И Лия ушла от мужа, оставив ему двухкомнатную квартиру, купленную на деньги отца.

Плохо кончился и роман со вторым мужем - художником-графиком Борисом Кучейшвили. Она была явным лидером в семье и даже пробилась к ответственному работнику МИДа, чтобы картины мужа отправились за границу. После выставок в Амстердаме и Париже его работы начали активно покупать. Но жена все равно зарабатывала намного больше. В один день они расстались - навсегда.

После двух неудачных браков Ахеджакова зареклась выходить замуж. Больше десяти лет жила одна. Но в 63 года снова пошла в загс! Третий муж, Владимир Персиянинов - фотограф. А после женитьбы на Ахеджаковой он стал ее личным агентом, менеджером и лучшим помощником.

* * *

Сейчас Ахеджакова ведет очень насыщенную и активную жизнь. Снимается в кино, играет в театре, ездит с антрепризами по стране. Стала заядлой дачницей: выращивает в саду цветы и овощи, а еще приютила несколько бездомных собак. Лихо водит дорогой джип и ощущает себя на дороге абсолютно уверенно. Кстати, по поводу джипа: такая байка, которая ходит в актерских кругах. Сначала Ахеджакова со своим маленьким ростом чувствовала себя за рулем неуверенно, но потом пододвинула сиденье, опустила баранку и скоро очень лихо ездила, позволяя себе даже расслабиться и откинуть спинку кресла. И вот как-то после спектакля она возвращается в таком расслабленном состоянии домой - а в районе Трубной гаишник, стоящий на перекрестке, вдруг в ужасе отпрыгнул в сторону и тут же начал неистово размахивать жезлом. Ахеджакова притормозила у обочины и открыла окно: что, мол, случилось? Побежавший гаишник облегчено вздохнул: слава Богу, вы здесь! А то я смотрю - машина едет без водителя!

* * *

Зрители ее просто обожают. Однажды на гастролях в Литве Ахеджакова шла по улице и услышала за собой шаги. Она прибавила ходу, но шаги за спиной тоже стали быстрее. Испугавшись, актриса почти перешла на бег, и тут поняла, что за ней тоже бегут! И наконец, услышала: Лия, ну куда же вы бежите! Я с дачи, у меня клубника, возьмите! Вы моя самая любимая актриса! А на гастролях в Астрахани к Ахеджаковой зашла за кулисы очень милая, интеллигентная женщина и говорит: Лиечка, ну уж прости ты меня, и билет-то не смогла купить и подарить тебе не на что - пенсию не дают. Но у меня коровка есть, вот я натопила маслица, возьми с собой, покушаешь.

* * *

А многие режиссеры ее откровенно боялись. Когда Рязанов звал ее в «Иронию судьбы», Ахеджакова посчитала, что эта эпизодическая роль явно мала для нее. Тогда мудрый Рязанов сравнил ее талант с Чарли Чаплиным, и растроганная Лия мгновенно согласилась.

А вот Бекмамбетову почему-то дважды решительно отказала. Первый раз - когда он предложил сняться в роли ведьмы в «Ночном дозоре». А второй раз - в продолжении «Иронии судьбы». Сказала просто: «На моем сердце лейбл «Рязанов»…

А уж как ее уговаривали, как упрашивали сняться! И звонили разные важные люди, и гонорар за крохотную роль немыслимый обещали - двухкомнатную квартиру в Москве, но Ахеджакова осталась непреклонной. В результате она единственная из актеров старого состава, кто так и не согласился сниматься.

Зато Рязанову Ахеджакова все прощает - даже то, что в своем недавнем фильме он подчистую вырезал ее роль гадалки, предсказавшей Андерсену, что у него никогда не будет женщин - сказал, что не поместилась в хронометраж картины. Но Ахеджакова отнеслась к этому стоически. Говорит, может, это и к лучшему - наверное, плохо сыграла. Но к Рязанову по-прежнему относится очень нежно.

И ему сильно повезло, потому что Ахеджакова всегда была очень обидчива. Вот однажды Гафт написал эпиграмму: «Актриса Лия Ахеджакова всегда играет одинаково». Она очень обиделась. Гафт стал объяснять: всегда играет одинаково хорошо! И даже сочинил новую эпиграмму: «Всегда играет одинаково актриса Лия Ахеджакова. Великолепно! В самом деле всегда играет на пределе».

Лия друга простила, но осадок, как говорится, остался. Зато однажды они не разговаривали и не здоровались целых два года. А дело было так: во время съемок «Небес обетованных» Гафт как-то позвонил Ахеджаковой и стал себя критиковать. Мол, не нравится он себе: голова маленькая, и в гриме похож почему-то на Ференца Листа. А потом вдруг заявляет: ты гениально играешь, гениально. Просто каждый кадр - это шедевр. Но кончай играть репризы! Играй судьбу! И повесил трубку… Ахеджакова тогда была просто в ярости.

Когда-то Ахеджакова очень дружила с Романом Виктюком. Благодаря этому она сыграла у него в четырех больших спектаклях. Началось все с «Квартиры Коломбины» Петрушевской, которую она много лет играла в «Современнике». Потом была певица Мостовая в «Стене» Галина, потом «Мелкий бес», потом «Адский сад». А потом Ахеджакова с Виктюком навсегда поссорилась. Ну, такой характер, ничего не поделаешь.

* * *

Забавный факт: на студии «Ленфильм» Ахеджакова уже двадцать пять лет как в черном списке. Когда-то ей дали роль в одной из картин, но в последний момент отказали. Оказывается, в тот момент вышло какое-то постановление «об оптимизме советского киноискусства», и актриса оказалась не соответствующей новому курсу советского кинематографа. С тех пор ее ни разу не звали.

Случались в ее жизни и явно проходные роли. Ахеджакова честно признается: когда-то ради денег делала в кино все что ни попадя. Зарплата была нищенская, антреприза еще не существовала, и приходилось соглашаться сниматься в очень средних фильмах. «Иногда снимешься в каком-нибудь дерьме и не знаешь, куда деться от стыда. Хоть в партизаны уходи».

* * *

Ахеджакова не чужда суевериям, которые широко распространены в актерской среде. Например, она радуется, что никогда не играла смерти. Считает, что талантливо сыграть смерть - значит накликать на себя беду. И приводит печальные факты: так умер Павел Луспекаев - таможенник Верещагин из «Белого солнца пустыни», Закариадзе - после «Hе горюй!», Анатолий Папанов - после «Холодного лета 53-го». Так случилось и со Смоктуновским после съёмок в «Вине из одуванчиков». Гениально сыграл уход из жизни - и ушёл.  Ахеджакова уверена: любая серьёзная, глубокая роль - это накликание себе судьбы своего персонажа.

* * *

Многое из того, о чем она мечтала, не сбылось. Например, однажды захотела стать драматургом. И несколько раз взяла карандаш в руки, кое-что написала. Но нашлись друзья, которые честно сказали: забудь на века! Был период, когда ей очень хотелось преподавать - пообщаться с молодежью, в чем-то помочь, от чего-то предостеречь. Тоже не удалось. Часто Ахеджакову звали в разные телевизионные проекты на роли ведущей, но она неизменно отказывалась. Современное телевидение наводит ее на грустные мысли. Ахеджакова терпеть не может всю эту нашу развлекуху: мужиков, переодетых в женщин, и прочее. Хотя тот же «Городок» иногда смотрит - говорит, что в нем есть изящество и интеллигентность.

* * *

Театр, папин и мамин, сопровождает ее всю жизнь. Часто Ахеджакова видит очень ярко одну картину: себя, папу и маму, они уезжают на гастроли из своего родного Майкопа. Заняли у соседей осла с телегой, погрузили на эту тележку весь свой скарб, потому что уезжают надолго. И вот она, школьница четвертого или пятого класса, едет сверху на вещах, на этой телеге, осел везет их на вокзал, где все грузятся в плацкартный вагон. Жара, осел кричит на весь город. И потом - поезда, поезда, поезда…