1 и 2 августа в Музее изобразительных искусств Хьюстона была показан художественный фильм «Тюльпан».Игровой дебют Сергея Дворцевого «Тюльпан» ждали давно. Да и как не ждать, если за двенадцать лет работы в кино режиссер снял всего четыре документальные ленты, и каждая из них была событием. За Дворцевым прочно закрепилась репутация художника, оттачивающего замысел, каждый полезный метр пленки и каждый план. Зрители, критики и коллеги привыкли к тому, что его фильмы - это штучные произведения ручной работы, отражающие уникальное видение. Иными словами, искусство.

А вот «Тюльпан» событием в кино не стал. То что это - работа мастера, видно с первых кадров картины, что выгодно отличает «Тюльпан» на фоне сегодняшнего кинопотока. По-прежнему дотошно просчитанные и внимательно подсмотренные длинные планы выдают кропотливую подготовительную работу всей группы. Эмоционально точные мизансцены и музыкально верный монтаж выстраивают ритмическую композицию картины и заставляют время, как кровь, бежать по кровеносным сосудам фильма. Все это так и, безусловно, стоит поздравить авторов с удачной работой. Но где же событие?

По Станиславскому событием в режиссуре и драматургии, как и в жизни, является неожиданность. Неожиданная смена вектора движения. Или смена направления мысли. Воровал человек машины. Воровал и продавал, негодяй такой. Обкрадывал честных граждан, которые эти машины в поте лица зарабатывали, ночей не спали и недоедали сладкий кус. Он на этих ворованных машинах, наверно, целое состояние себе построил. Миллионером стал и сам в мерседесе ездит. А он, оказывается, все деньги в детские дома переводил. И машины крал у тех только, кто сам вор и взяточник. Неожиданность. Событие. И уходим мы из кинотеатра с ощущением маленького открытия: вон оно, оказывается, как бывает!

Что же мы видим в картине «Тюльпан»у Дворцевого, который сам мастер драматургической неожиданности? А видим мы матросика Асу, который вернулся жить в родные казахские степи и поселился в семье сестры. Мечтает он о собственной отаре, но сначала должен жениться по требованию начальства. Без жены в степи не прожить, тем более чабану. Девушка на всю степь в радиусе пятьсот километров одна, красавица Тюльпан. Аса ей не понравился. Лопоухий. Вот и мается Аса. И в город хочет убежать от безысходности. И в степи остаться с семьей сестры. И вроде, об отаре мечтает, да о кораблях знает больше, чем об овцах. Вот и все. Где, спрашивается, неожиданность? В сюжете? Или, может, в теме фильма? В его режиссерском решении? В сценарии? В видении авторов картины? Неожиданности нет. Потому что нет события. В фильме ничего не происходит, и уходим мы из зала, вместо открытия, всего лишь с приятной сладостью в душе, как будто нам туда залили патоку.

Картина, к сожалению, страдает чрезмерной сентиментальностью, и реализм, за который ее так хвалят, вовсе не реализм от жизни. Подсмотренные документальные кадры из жизни степняков плохо стыкуются с авторским диалогом сценария. Ни Аса, ни его друг повеса Бони не предназначены для жизни в степи и совершенно не ясно, что они там делают и как в степи оказались. Единственное, что сразу подкупает в фильме, это его человеколюбие. Вернее, человеколюбие режиссера, которое сразу выдает в Дворцевом гуманиста. С любовью и нежностью, без пафоса и суеты снимает автор детей и быт семьи чабана. Каждый ребенок, а их три, очерчен схематично, но уникально. Каждому присущи индивидуальные черты, которые и делают фильм трогательным. За эту человечность, пожалуй, можно простить фильму его недостатки. Что, собственно, и сделали члены жюри многочисленных фестивалей, начиная с Каннского, которые буквально засыпали фильм призами.

Фестивали наградили «Тюльпан» не за художественные качества и не за откровение, которого в фильме нет, а за человеческое тепло, которое в нем есть и которого нет в подавляющем большинстве современных картин. Фильм оказался востребован фестивалями на безрыбье. В современном кино нет и намека на человечность. То, что раньше было нормой и обязательным аспектом сценария, сегодня уникальная редкость. Сегодня картины награждают не за художественные качества, а за наличие в них элементарного минимума гуманизма и человеческого чувства. В шестидесятые годы подобный «Тюльпану» фильм был бы встречен, как качественное произведение профессионально сильного ремесленника, но никак не достижение искусства.

И тем не менее, поощрение и даже чрезмерное поощрение фильмов, таких как «Тюльпан», кинематографу необходимо. Эти картины сделаны по всем правилам ремесла, с человечностью и профессиональным мастерством, что, опять же, в сегодняшнем кино большая редкость. Пускай эти картины лишены искры искусства. Зато, как считает режиссер Отар Иоселиани, подобные ленты поддерживают инфраструктуру кино и уровень профессионализма как творческих киноспециальностей, так и технических на тот пожарный случай, если в кино придет настоящий художник. Тогда он воспользуется всем тем, что для него сохранили и сберегли от великих предшественников сегодняшние мастера. Необходимо, так сказать, греть место для гения. Вполне возможно, что этим гением окажется именно Сергей Дворцевой, но уже в следующей картине, которую, по старой памяти, мы будем с нетерпением ждать.