Мой приятель, скрипач, приветливо и немного печально помахал мне смычком из оркестровой ямы: «У нас опять марафон. «Щелкунчики» начались!»

До Рождества и Нового года ещё далеко, а ощущение праздника уже есть. 28 ноября балет Хьюстона начал первое в бесконечной череде представление самого любимого из балетов Чайковского.

«Щелкунчик», действительно, стал самым русским балетом на Западе, более того, он стал символом наступающих торжеств. Весь первый акт балета является «наглядным пособием» по празднованию Рождества. Это и традиция, и современность, и идея семьи, и, что особенно важно для Техаса, несбыточная мечта о снеге - всё вместе. С другой стороны, «Щелкунчик» является ежегодным беспроигрышным коммерческим проектом, в хорошем смысле. Билет на спектакль - чем не подарок?

Спектакль Бена Стивенсона, который мы лицезреем уже не первый год в Хьюстоне, сделан подчёркнуто проамерикански, со всей трогательностью и сусальностью. Нет в нём ни гофмановского мистицизма, ни пронзительности Чайковского - яркий комический первый акт и блаженное царство сластей - во втором. Здесь всё во власти стереотипов, которые обретают более глубинный смысл, постепенно становясь традицией.

В одном Бен Стивенсон подкачал - в логике развития «лирической» линии. Непонятно, для чего девочка Маша (или Клара) спасла Щелкунчика. Неужели для того чтобы тот, превратившись в принца, танцевал по очереди то с Королевой снежинок, то с феей Драже, но никак не со своей спасительницей. Так не честно. Но Машу (Клару) это нисколько не удручает. Она сидит себе на троне и поедает сладости. Всё оказалось на месте: Принцу - девушки, Маше-Кларе - конфеты. Зритель вполне доволен, мир детства сохранён в своей незыблемости. А где же зарождение любви и прочие романтические рефлексии? Только не в этом спектакле, какие могут быть рефлексии на детском утреннике?

Есть ещё одно упущение, но уже в музыкальном плане - в «снежной» сцене начисто отсутствует хор. Вы думаете, это признак кризиса и не нашлось денег на певцов? Вовсе нет, так повторяется из года в год. И это в нашем-то городе с фундаментальной хоровой традицией. Достаточно было бы набрать волонтёров - детские или женские голоса, и партитура зазвучала бы по-новому. А ведь многие из американских зрителей и не подозревают, что в «Щелкунчике» есть хор.

Если в труппе имеется русский танцор, то именно он будет исполнять «Русский» танец во втором акте, иными словами, если есть русская душа в труппе, то нужно её показать. Так в одном из составов в хьюстонском балете «Русский» танцует Илья Козадаев и делает это блистательно. Вообще, во втором акте танцев гораздо больше. На нынешней премьере зрителям более всего запомнился арабский танец «Кофе» в исполнении Amy Fote и Nicholas Leschke.

Со «Щелкунчика» зритель должен уходить влюблённым, труппе хьюстонского балета удаётся сохранить это ощущение во многом благодаря образу принца. На премьерном спектакле эту роль исполнял эстонский танцор Линнар Лоорис. На вопрос, насколько важно и престижно танцевать на премьере в первом составе, Линнар ответил: «На премьере танцует ведущий состав. В этом году в него попал я. Это случилось в первый раз и для меня это большая честь».

Принц-Щелкунчик для Линнара была самая первая сольная роль. «Эту партию всегда дают молодым солистам для проверки: справится или не справится. Были случаи, когда эта роль была первой и последней в сольной карьере. Интересный это спектакль, «Щелкунчик». Он может открыть тебе весь мир, а может и закрыть на пару лет, а то и навсегда», - говорит танцор.

Чем можно удивить зрителей в спектакле, повторяющемся каждый год? Линнар считает, что, кроме того что попросту лучше танцевать из года в год, можно добавить импровизации в первом акте, где для каждого артиста существует определённая свобода действий. Это касается сцен с участием детей, где простора для импровизации - хоть отбавляй. «Импровизировать, конечно, можно, но в рамках дозволенного. Я помню, во время постановки «Щелкунчика» в Бирмингеме на одном из последних спектаклей, ребята, танцевавшие солдат, стали играть пьяных и ходить задом-наперёд. Но они так хорошо отрепетировали сцену, что получилось всё чётко, без сбоев и уморительно смешно, так что ругать их за это не стали. В Америке не очень-то принято делать капустник из серьёзного спектакля (а «Щелкунчик» таковым и является). Зритель хочет видеть людей в трико и пачках, исполняющих добротный классический балет. А как же? За что деньги платили?»

«Щелкунчик» для зрителей - это праздник в чистом виде. Для исполнителей – тоже, но…до определённого момента. В какой же момент для исполнителей он перестаёт быть праздником, и как бороться со сценической рутиной?

На этот вопрос Линнар ответил: «Есть такой момент, когда ты чувствуешь, что работа начинает главенствовать над искусством, но я нашёл для себя лекарство - надо каждый вечер танцевать, как будто это последний спектакль. Я не попадаю в плен рутины и стараюсь ценить каждую минуту своей карьеры (ведь век танцоров короток). И когда у меня получается, я чувствую, что становлюсь чуточку лучше».

И спектакль, несомненно, от этого становится лучше. Давайте снова поверим в эту прекрасную сказку.