Многие годы написание украинского гимна приписывали Тарасу Шевченко. А дело было так.

Мой прадед, Николай Вербицкий-Антиох, сын секретаря Черниговской губернской управы, в 16 лет поступил в Киевский университет. За свои сатирические стихотворения и создание студенческой газеты “Помойница” (”Умывальник”) по личной просьбе-требованию ректора университета отец перевел сына в Петербург. Родители поселили его в доме архитектора Штакеншнейдера, своего бывшего однокурсника, где уже жили его дальние родственники, тоже студенты - Иван Рашевский и Павел Чубинский. Вскоре там остановился и Афанасий Маркович, только что вернувшийся из-за рубежа.

А рядом, в доме Академии искусств жил Шевченко. Не раз по вечерам приходил он к ребятам на чарку чая, но недолго продолжалось общение с Апостолом Украины. Сломленный тоской по Родине, в которую ему уже навсегда была закрыта дорога, и изменой любимой, он тяжело заболел и вскоре умер…

Друзья принимали участие и в похоронах Шевченко, и в благотворительных вечерах в его честь. Только сразу уточню: никто не запрещал похорон Шевченко, и никто не репрессировал студентов за участие в этих похоронах. Беспорядок повлекло совсем другое. Процитирую воспоминания Логвина Пантелеева:

“Они совпали во времени - панихида в католическом соборе по пяти убитым в Варшаве при подавлении манифестации 13 февраля 1861 и похороны Шевченко… Польская корпорация в полном составе проводила Шевченко на кладбище… По поводу панихиды началось следствие, что предполагало привлечь к ответственности только польских студентов. Русские студенты постановили собрать в следственную комиссию подписные листы в доказательство, что и они были на панихиде. Попечитель И. Д. Делянов застал студента А. Штакеншнейдера с листками и потребовал отдать их или оставить университет. Собралась сходка, главную роль играли князь Нехлюдов и Чубинский, уладившие конфликт…”

Впоследствии конфликт все же перешел в студенческие беспорядки, и все высшие учебные заведения Петербурга и Москвы были закрыты. Организаторы беспорядков были либо забриты в солдаты, либо переведены в Казанский университет. Николая Вербицкого, как и его земляков, отправили домой.

Через год Николая Вербицкого вызвали в Петербург, чтобы решить вопрос о восстановлении его в университете. В связи с этим в августе 1862 года собралась вечеринка. На ней были и Павел Чубинский, и Тадей Рыльский, и Павлин Свенцицкий (украинский поэт Павел Свой). Своих друзей-сербов привели Павел Житецкий, Иван Навроцкий и Александр Стоянов.

Вечеринка как вечеринка. Ели, пили, пели, вспоминали. Вспомнил и Чубинский о похоронах Шевченко, о панихиде, на которой прозвучал польский гимн. Девушки попросили пропеть гимн. За фортепиано сел Вербицкий, а Рыльский и Свенцицкий запели мятежные строки. Когда же они закончили, Николай стал тихо напевать свой перевод: «Мать-Отчизна не погибнет, пока мы живем”. Чубинский вместо похвалы заметил Николаю, что чем переводить чужую песню, лучше написать такую же свою. Николай славился импровизациями. Он не стал ерепениться и сейчас же, на тот же мотив, запел новую песню:

“Ще не вмерлы Украины ни слава, ни воля,

Ще нам братья молодые улыбнется доля.

Ще развеет черны тучи и возле оконца

Здесь в своем вкраинском доме мы дождемся солнца.

Вспомним злые времена, лихую годину,

Тех, кто смело защитил Матерь-Украину

Наливайко и Павлюк и Тарас Трясило

Из могилы нас зовут на святое дило… ”

Тадею Рыльскому и Павлину Свенцицкому, родственников которых от младенцев до старцев вырезал Павел Бут (Павлюк), не понравилось упоминание о нем, и Тадей Рыльский, так и не отошедший от фортепиано, запел свой вариант:

“… Згинут наши вороженьки, как роса на солнце,

Воцаримся и мы братья на своей сторонке

Наливайко, Железняк и Тарас Трясило

Из могилы нас зовут на святое дило

Вспомним же святую смерть рыцарей казацтва,

Не лишиться чтобы нам своего юнацтва!

Ой, Богдане - Зиновию, пьяный наш гетьмане,

За что продал Украину москалям поганым?

Чтоб вернуть ей честь и славу, ляжем головами,

Наречемся Украины верными сынами”…

Здесь уже не выдержал законник Чубинский, увидевший опасность исполнения таких слов. Он предложил менее опасный вариант:

“Ой, Богдане - Зиновию, близорукий сыне.

Зачем отдал на расправу матерь-Украину,

Чтобы честь ее вернуть, станем куренями,

Наречемся Украины верными сынами! ”

Тут вмешался болгарин Саша Стоянов. Показывая на сербов, он предложил добавить:

Наши братчики-славяне за оружье взялись,

Не годится, чтобы мы в стороне остались!

Кажется, песня была закончена. Правда, далеко ей было до Марсельезы…

Опять пошли воспоминания, песни. Когда серб Петр Ентич-Карич запел свой гимн с припевом: “Сердце бие и крев лие за нашу свободу”, вскочил Павел Чубинский: “Это же именно то, чего нам не хватало”, и написал бессмертные строки:

“Душу, тело мы положим за нашу свободу

И покажем, что мы братья казацкого рода!

Гей-о-гей же братья смело, надо браться нам за дело,

Гей-о-гей, пора вставать, пора волю добывать! ”

Вот теперь песня была уже закончена. Все записали ее слова. Тадей Рыльский отдал свой экземпляр Владимиру Антоновичу. Через несколько недель вернулся в Киев из этнографической экспедиции Николай Лысенко. Антонович поручил ему положить на музыку слова новой песни. Уже через неделю новая “Украинская Марсельеза” полетела по Левобережью.

Но гимном Украины песня стала на Правобережье. Стала благодаря тому, что ее там приписывали Шевченко. А произошло это так. Свой экземпляр Вербицкий отдал Пантелеймону Кулишу. Будучи во Львове, Кулиш пообещал литератору Ксенофонту Климковичу прислать ненапечатанные стихотворения Шевченко из архива Петербургской Громады. Переправил он стихотворения с Павлином Свенцицким, который после подавления польского восстания эмигрировал во Львов. Кулиш ли, сам ли Свенцицкий в этом виноват, но вместе с “Заповитом”, “Мне одинаково” и “Н. Костомарову” были переданы и слова “Ще не вмерлы Украины”.

В четвертом номере журнала “Мета” за 1863 год эти 4 стихотворения были напечатаны. Причем открывался журнал стихотворением “Ще не вмерлы”, после которого шли стихотворения Шевченко, завершавшиеся его подписью.

Это номер журнала катехит Перемышльской семинарии отец Юстин Желеховский отвез своему другу священнику Михаилу Вербицкому. Отец Вербицкий фанатично любил Шевченко, мечтал положить на музыку все его стихи. Получив журнал, он уже через неделю положил на музыку все четыре стихотворения.

В декабре того же года на собрании Громады Перемышльской семинарии впервые прозвучала “Ще не вмерлы”. Ректору настолько понравилась песня, что он рекомендовал семинаристам распространять ее среди паломников, а отца Вербицкого попросил сделать из соло хорал.

На праздник Ивана Крестителя перед многотысячной толпой перемышльцев прозвучал могучий хорал в исполнении сводного городского хора. Присутствующему на празднике львовскому Епископу Полянскому, основателю первого украинского театра во Львове (теперь там “Народный дом”, что с тех времен так и не ремонтировался) так понравился хорал, что при открытии украинского театра во Львове 25 декабря 1864 года постановкой оперетты Карла Гайнца “Запорожцы”, он приказал режиссеру вставить в действие исполнение “Ще не вмерло Запорижжя”. Утром 26декабря “Ще не вмерла Украина” пел весь Львов.

Вся Галитчина, как и Вербицкий, считала, что слова песни написал Тарас Шевченко. Поэтому и стала эта песня гимном, сначала Галитчины, а затем УНР.

А “Украинскую Марсельезу”, написанную студентами и композитором Лысенко, вскоре забыли…