В благодатную страну Aмерику я приехала более четверти века тому назад. Все было безумно трудно: нас, русскоговорящих, была небольшая горсточка, и мы, конечно же, старались держаться поближе друг к другу. С самого начала среди нас просматривалась тенденция утереть нос и доказать свое превосходство над менее удачливыми. Даже в этом, по тем временам небольшом анклаве стали образовываться группы, не желавшие общаться друг с другом. Но жизнь с тенденцией к быстрым и необратимым процессам продолжалась. Похоронив к тому времени своего 45-летнего мужа (инфаркт миокарда, тяжелейшая и безуспешная операция по замене четырех сосудов сердца в местном госпитале), я осталась одна с 17-летней дочерью через 1,5 года после приезда и начала борьбу за выживание. Одному богу известно, через какие тернии проходит сорокалетняя женщина в чужой стране. А уж сколько грязных инсинуаций обрушивается на ее голову со стороны ”добрых друзей-иммигранто в- пусть это останется на их совести. Были и те, кто не предал и поддержал в самый трудный час. Низкий им поклон, а тем, кого уже нет - светлая память.

Потом… потом, работая в одной из крупнейших по тем временам инженерных компаний, я оказалась в группе, которую вел милый, отзывчивый и невероятно добрый человек, к тому же разведенный американец техасского разлива. Вскоре мы решили пожениться. Вместе уже почти 25 лет.

Год 1987. На Хьюстон (как, вероятно, и на многие другие крупные промышленные города Америки) обрушивается рецессия. Инженерные компании, связанные со строительством нефтеперерабатывающих заводов и атомных станций, начинают массовые увольнения. Многие вынуждены покинуть Хьюстон в поисках работы. Мы с мужем перезжаем в любимый мною Бостон. И снова все с нуля, и снова новые люди, новый для меня поиск русскоговорящих иммигрантов. На этот раз процесс оказался значительно легче, опыт прошлых отношений, присутствие людей, переехавших раньше нас из Хьюстона, отзывчивость тех, с кем в Хьюстоне были знакомы очень мало, их мгновенное желание помочь, приютить на время поиска жилья невозможно переоценить, как и невозможно когда-либо забыть. Но по прошествии почти шести лет жизни в Бостоне и там начались увольнения к радости моего мужа, потому как невозможно техасцу жить без, как вы уже поняли, этого самого Техаса.

Но прежде чем я наконец перейду к сути моего рассказа, не могу не упомянуть о весьма типичной для нашей ”совковой” ментальности истории, имевшей начало в Бостоне и закончившейся в достославном городе Хьюстоне. Я работала какое31то время в небольшой инженерной компании в одном из пригородов Бостона вместе с еще двумя нашими соотечественниками. Однажды один из них, придя утром на работу, обратился ко мне с вопросом, не знаю ли я кого-нибудь в Хьюстоне, кто мог бы помочь родственникам его жены, приехавшим недавно из среднеазиатской республики нашей бывшей родины, обустроиться на новом месте и не чувствовать себя одиноко (муж, геофизик по профессии, нашел работу в Хьюстоне). ”Никаких проблем, - сказала я, - моя дочь с семьей живет в Хьюстоне”.

Так и случилось. Они подружились и, несмотря на разницу в возрасте, начали тесно общаться, да так, что мой зять-американец помог жене того самого геофизика попасть на работу в компанию, в которой он работал. А через некоторое время и мы вернулись в Хьюстон. Но случилось непредвиденное и огорчительное для меня событие - мой зять, родившийся в штате Нью31Йорк, так и не смог привыкнуть к климату американского юга. Поэтому вскоре после нашего возвращения, семья моей единственной дочери переехала на постоянное жительство в штат Вермонт.

Оказавшись снова в Хьюстоне, мы с мужем приняли эстафету по отношению к новой семье. Шли годы и следует сказать, что люди эти успешно вживались в американские реалии. И вот уже в разговорах по телефону я слышу фразы ”ну ты же понимаешь, что я могу себе позволить истратить столько, сколько мне хочется” или на мой вопрос о том почему ты не звонишь, услышать в ответ: “Я безумно устаю и вообще мне не очень хочется с тобой разговаривать, так как ты взваливаешь на меня достаточно негативную информацию, а у меня своих проблем хватает. Я с некоторых пор не уверена, что часто критикуя других, ты в разговоре с ними не отзываешься плохо обо мне”.

После возвращения из Бостона я растеряла тех, кто был в кругу моего прежнего общения. Но суть в том, что с типично ”совковой” бестактностью и при полном отсутствии каких-либо фактов человек, который еще совсем недавно нуждался в различного рода советах и общении, став на ноги, начисто забыл о своем недавнем прошлом, позволил себе предать и растоптать то, что даже просто словами не определишь.

Ну а теперь попробую увязать свое повествование с темой, которой я озаглавила статью.

Когда афиша о предстоящем концерте Камбуровой попалась мне на глаза в одном из русских магазинов, радости не было предела, и билет был приобретеннезамедлительно. Ожидание даты концерта казалось бесконечно долгим. Но вот он, долгожданный вечер, 24 марта.

Следует сказать, что муж мой немного нервничал, зная что мне предстоит ехать одной. По этой причине мы заранее определили, как нам казалось, точное место нахождения Stafford Civic Center - к нашей радости это было совсем недалеко, на Murfy Road с пересечением еще какой-то улицы. Зная о моей плохой ориентации в вечернее время на темных улицах, удаленных от больших дорог, муж в последний раз предложил подвезти меня к концертному залу, но я, конечно же, отказалась. Ведь, действительно, это совсем просто.

Въехав на просторную парковку за полчаса до начала концерта, я обратила внимание на полное отсутствие машин и людей не только на парковке, но и

в освещенном, но абсолютно пустом и, как выяснилось, закрытом концертном зале центра. Выключив зажигание, я решила остаться в машине (Хьюстон небезопасен в дневное время, а уж вечером…. И самое главное - вокруг ни души). Но сиди, не сиди, а надо принять решение и осмыслить, что же произошло. И вдруг, о чудо! На парковочную площадку въезжает машина, направляется в мою сторону и останавливается рядом. Значит еще не все потеряно, значит я не одна сюда приехала, лихорадочно заработала мысль. Моя радость удвоилась, когда боковое стекло опустилось, и я увидела в маши не супружескую пару, которую знала весьма короткое время, так как в Хьюстоне они относительно недавно, и я пользуюсь услугами супруги в сфере салонного бизнеса.

“Ты думаешь концерт состоится здесь?” - спросила она. “Я надеюсь, ответила я, иначе мы не туда приехали, и я не имею ни малейшего представления,

где же тогда это может быть”. Муж лихорадочно заерзал на сидении: “Нет, здесь что-то не так”. “Поехали, обратился он к жене, попробую поискать, да и времени остается совсем мало”. В этот момент мне стало безумно страшно оставаться одной в совершенно пустынном месте и, забыв о том, что у меня есть машина, я позволила себе непростительную глупость. “Ребята, обратилась я к ним противным жалким голосом, можно я поеду с вами, ведь втроем будет легче найти, я уверена, это должно быть где-то недалеко отсюда, ведь Stafford - небольшой городишко”. В этот момент супруг, вероятно, о чем-то задумался, и я, приняв его молчание за согласие, открыла заднюю дверцу машины и успела занести ногу на ступеньку. “Нет, нет, мы не сможем отвезти вас обратно к этому месту (как я выяснила потом, иного пути в обратном направлении, кроме того, чтобы проехать мимо этого места, просто нет, другой Stafford Civic Center (а их почему-то оказалось два) находиться в трех блоках и еще двух поворотах от места, где мы оказались, но это я определила потом).

Я еще не успела убрать ногу, как муж в гневе сказал: “Пожалуйста, выйдите из моей машины, мы и так опаздываем”. И они на полном ходу исчезли из моего поля зрения.

Я не стану утомлять читателя рассказом о том, как, презирая себя и только себя за унижение, испытанное по собственной вине (могла бы догадаться, что “совковый” наш менталитет неистребим), я в ужасе от возможности не попасть на концерт вскочила в машину и, остановившись у ближайшей бензозаправки, пыталась выяснить, как проехать к месту, указанному на билете. Как, проехав в кромешной темноте еще три светофора и оказавшись в городке Missure City, не выдержала испытания темнотой и вернулась домой, и как мой сидевший мирно в халате и домашних тапочках супруг заставил меня сесть с ним в машину, и после очередных распросов у двух бензоколонок мы нашли это злополучное место.

Оставшись в машине в халате и тапочках, он подвез меня ко входу в центр. На часах было 8:45.

Во время 15-минутного перерыва в фойе ко мне подошла супруга героя моего рассказа и участливо спросила: “Ну что, нашла?”

А теперь несколько слов о концерте. Талант Елены Камбуровой, несомненно, заслуживает самых высоких слов. На мой взгляд, он олицетворяет, вероятно, уходящий в прошлое, сплав актерского мастерства и камерного песенного исполнения. В основе её репертуара лучшие образцы русской и современной поэзии.

Но мне хочется обратить внимание на ощущение, которое я вынесла после замечательного вечера, и суть его, как мне показалось, в некой отстраненности певицы и зрительного зала. Меня все время не покидало чувство ее отсутствия, нахождения в себе и исполнения своего долга перед теми, кто, заплатив за билет, обязан получить в полной мере за присутствие в концерте.

Собираясь на этот столь долгожданный вечер, я, прожившая в Америке вероятно слишком долго, представляла себе, как певица будет общаться со зрителями, и это даст возможность попросить ее исполнить одну из полюбившихся мне песен, которой не было в программе. Но к концу концерта я поняла, что об этом не может быть и речи. Очень грустно.