Снимаю с него мантию; он занимается моей, следом исчезают рубашки и брюки… Избавившись от одежды мы падаем на кровать лаская друг друга. Растворяюсь в страсти, теряю голову от поцелуев и его вызывающе-прекрасного вида. Осыпаю поцелуями нежную шею и трусь о его каменный член; он стонет, приглашающие раздвинув ноги, и гладит мою грудь и всё, до чего может достать. Прикусываю твердый сосок и награждаюсь следующим стоном полным желания. Прокладываю дорожку из поцелуев к животу, ласкаю плечи, провожу ногтями по рёбрам.
– Ах-х… – он чуть вздрагивает, а я принимаюсь за бедра и ягодицы. Целую, кусаю, царапаю, снова целую, зализываю. Ласкаю своего любовника нежно и томительно, но вместе с тем настойчиво, не давая передышки ни на секунду. Трудно дыша от желания, шепчу заклинание смазки и сдерживаюсь из последних сил, чтобы сразу же не войти в податливое тело подо мной. Растягиваю колечко мышц, целеустремленно сладко массируя его изнутри. И лишь тщательно размяв и подготовив Люциуса, заменяю пальцы своим членом. Мерлин, как хорошо! Соединяю наши стоны в поцелуе и медленно двигаюсь, осыпая любовника новым шквалом томно-развратной нежности, пытаясь не допустить ни малейшей боли, обращаясь с ним бережно, словно с хрупкой драгоценной хрустальной ёлочной игрушкой.
Хочется вбить, безжалостно втрахать в матрас податливо-покорное тело, впиться ногтями и рвать зубами… и одновременно со всем этим – разрыдаться от щемящей полубезумной нежности… Хочется не только брать, но и дарить, так же щедро и всеобъемлюще одарить наслаждением… Всего этого хочется сразу и одновременно…
В этот раз мы бьемся в экстазе вместе, двигаясь навстречу друг другу. Я, обессилив, падаю рядом с ним и накрываю нас одеялом.
– М-м-м… – обнимаю его и проваливаюсь в дремоту, на краю сознания думая, что мне ещё никогда не было так хорошо и уютно.
И еще, надеясь, что я не ослышался, и он вправду назвал мое имя в стонах.