ТЕБЕ СЕМНАДЦАТЬ. Тебя зовут, скажем, Баха. Или Серик. Или Ернар. Не важно.
Ты приехал в Алматы из Кызылорды, Аркалыка, Талдыка или Семска. Ты поступил в университет на грант (или на кредит — но это редкость). Ты носишь джинсы за полторы тысячи тенге и кроссовки за восемьсот, а в универ ходишь с пластиковой папкой.
Ты горд и беден. Ты смотришь на твоих подъезжающих к универу на Камри одногруппников и шепчешь сквозь зубы с полузавистью-полупрезрением: «папины сынки». Ты никогда и никому не уступаешь дороги. Ты минимум раз в две недели появляешься в универе с синяком под глазом или с ободранными костяшками пальцев. Ты пьешь все, что горит, и везде, где можно расставить бутылку «Парламента» за 180 тенге (или «Таласа» за восемьдесят), три пластиковых стаканчика и «Буратино». Ты с легкостью подтягиваешься двадцать пять раз, несмотря на то, что подчас съедаешь одну самсу за целый день.
На свою первую стипендию ты пошел в «Мир фантазий «Айя», в котором был два раза в детстве, и напился там до полного изумления. Твои кенты отнесли тебя домой, а ты всю дорогу вырывался от них, стремился дать в морду любому встречному и все порывался поехать на Арбат «бить пдаров». Бабка, у которой ты снимал комнату, за это выгнала тебя из дома, а присланные родителями на квартиру деньги ты просадил в автоматы, и целый месяц ночевал у кентов в общаге, а один раз даже на вокзале, чем ты будешь гордиться всю оставшуюся жизнь. Кстати, «пдарами» ты считаешь всех тех, у кого волосы длиннее нормы. Норма — это ты.
Ты не любишь алмаатинцев, и говоришь, что у них «нет стержня». Ты стремишься участвовать везде и всюду. Конференции, олимпиады, д##ы, КВН — все это твое. Ты сдаешь все экзамены на отлично и везешь зачетку домой. Вложенные в нее деньги ты потом пропьешь со своей братвой. Тебя удивляет, когда тебя называют на «вы».
ТЕБЕ ДЕВЯТНАДЦАТЬ. Ты студент третьего курса, и все еще отличник. Ты стремишься выглядеть солидно, и носишь дипломат из поддельной кожи, который выглядел бы очень солидно, почти как настоящий от Гуччи, если бы не огромные золотые буквы «Муччи» на самом его верху. Ты входишь в деканат с пинка, а к ректору — со звонка. У тебя пачка грамот и дипломов, и тебя показывают первокурсникам как пример и образец. Ты работаешь по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки. То время, в которое ты не работаешь — ты пьешь. «Талас» тебя уже не устраивает, и ты пьешь коньяк «Казахстан. Три звездочки». Твоим любимым заведением на долгое время становится «Центральный трактир».
У тебя появилась мобила — Нокия 3310. На ней стоит музыка из «Бригады». Ты все еще способен подтянуться раз 20, но делаешь это, как правило, на военке, когда все равно делать нечего. Обедаешь ты теперь плотно, в студенческой столовой. Ты с горящими глазами слушаешь лекции Диденко, Басина и Сулейменова, и «гасишь» молодых преподавателей своими энциклопедическими знаниями. Твоя любимая книга — гражданское право Брагинского и Витрянского.
У тебя уже есть публикации. Это считается.
Ты помирился со своей бабкой, и регулярно вносишь за квартиру деньги, присылаемые родителями. Ты проклял последними словами игровые автоматы. К п**дарам и алмаатинцам ты стал относиться терпимо.
Тебя оскорбляет, когда где-нибудь в магазине тебя называют на «ты».
ТЕБЕ ДВАДЦАТЬ ОДИН. Ты помощник юриста или младший юрист. Ты закончил универ с красным дипломом. На выпускном ты почти не пил — завтра к десяти на работу. Ты работаешь по двадцать часов в сутки, и часто засыпаешь на рабочем месте. Ты поклялся пропить первую зарплату. Пропил первую, вторую и третью.
Ты наконец купил себе нормальный дипломат. На работу ты ходишь в костюме, купленном для выпускного. Твой «Паркер» стоит столько же, сколько в семнадцать стоили твои джинсы, но им гордишься. У тебя нет времени на сон, но есть время на рассыл.
Ты говоришь, что теория — это ерунда, и жалеешь, что учил в универе гражданское вместо налогового и финансового. Ты раздал первые сто визиток своим друзьям, и заказал еще сто.
Ты постепенно осваиваешь такие места, как «Алтын бидай», «Жер» и «Дастархан». Тебе за глаза хватает двух штук, чтобы гулять всю ночь. Ты реже пьешь водку, чаще — пиво, и не очень любишь коньяк. Еще ты не любишь «чаек».
У тебя появились друзья среди алматинцев. Ты коллекционируешь дисконты.
Ты еще можешь подтянуться раз пятнадцать, но только на выходных. Но на выходных ты не подтягиваешься — ты спишь. В том случае, если не работаешь.
Ты заочно учишься в универе, и может быть когда-нибудь подашь документы на «Болашак». Но вряд ли.
ТЕБЕ ДВАДЦАТЬ ТРИ. Ты старший юрист (ведущий специалист).
У тебя появилась постоянная подруга. Ты знакомишь ее со своими все еще «холостыми» кентами, и они весь вечер угорают над тобой, называя «женатиком» и «каблуком», но через некоторое время ты замечаешь, что у них тоже появляются подруги. Вы начинаете «общаться домами».
Ты иногда заходишь в универ. Тебя встречают в деканате с распростертыми объятиями, и показывают студентам, приговаривая «вот какими вы станете, если будете умными и активными». Ты постукиваешь пальцами по дипломату от Гуччи, пытаясь скрыть смущение, ведь все не так безоблачно: и долги перевалили за тысячу баксов, и ипотека душит, и с начальством проблемы, но надо держать фасон, и поэтому ты оптимистично улыбаешься молодежи, ненароком демонстрируя подаренный подругой на днюху «Tissot». Они смотрят на тебя с вызовом, словно говоря — «мы тоже так можем». Ты знаешь — они могут.
Для тебя все еще слегка странно, когда тебя зовут по имени-отчеству. У тебя две мобилы. Одна из них — Далаком. Корпоративный, ясен пень. Ты постепенно начинаешь понимать, что есть люди, которым свои визитки лучше не давать.
Ты бросил пить. Или, по крайней мере, пытаешься. Вместо этого ты пытаешься отдыхать культурно и разнообразно — выезжаешь на природу на своей «Ауди
100». Или на праворульной «Камри» подруги, подаренной ей родителями. Ты
называешь подругу «зайка» и «солнце».
У тебя четыре костюма. И двенадцать галстуков. Их тебе завязывает подруга, с которой вы подумываете начать жить вместе.
Ты замечаешь, что у тебя начинает появляться животик. В попытке ликвидировать его ты выходишь утром к турнику, но не можешь подтянуться больше восьми раз. Уже очень скоро мысль о животике ты воспринимаешь без ужаса.
У тебя есть подчиненные. Это немного непривычно, но приятно. Они молодые, как и ты, и ты с ними на дружеской ноге, но бываешь и жестким — если надо.
Ты наконец понял, что гражданское право — основа основ. Ты никогда не начнешь свою диссертацию. «Паркер» — просто хорошая ручка.
Ты забросил рассыл. Для тебя уже не в новинку виски, сигары и мартини. Ты иногда появляешься в «Тропикане» (в основном по работе), а «Гиннесс» и «АмБар» — для тебя вообще любимые места.
ТЕБЕ ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ. Ты начальник отдела (зам. начальника департамента).
Животик занял привычное место в твоих брюках, но почти не виден. По крайней мере, тебе так кажется.
Обращение по имени-отчеству стало привычным, а с друзьями и с руководством ты общаешься, прибавляя к имени приставку «ке». Теперь ты Баке. Интересно, да?
Ты подумываешь о женитьбе и о покупке квартиры побольше. На выходных ты уже никуда не дергаешься, а просто неторопливо готовишь на своей шведской кухне суши с подругой. Жалюзи открыты, и через большое пластиковое окно на твоей кухне видна твоя «Камри тридцатка». Рядом с ней стоит RAV-4 подруги, подаренный тобой на день рождения.
Про то, что можно подтягиваться, ты забыл.
Ты, как ни странно, потихоньку пишешь диссертацию. И уже бросил бросать пить — понял, что бесполезно. Ты уже раза три разбивал свою машину. Два раза — по пьяни. Ты ненавидишь пробки.
Ты отправил маму в Италию, отдыхать. Задолбали с этим «Паркером» — дарят и дарят все время. Ты перестал писать сотовый на визитках.
Ты стараешься обедать дома, если возможно. Вы с подругой перестали пользоваться презервативами.
ТЕБЕ ТРИДЦАТЬ ДВА. Ты заместитель председателя правления. Или начальник департамента. Смотря, что для тебя круче.
Твоему сыну скоро шесть. Ты назвал его в честь отца.
Тебя почти никто не называет на «ты». Можно, я назову?
Еще ты кандидат наук. И скоро будешь доктором. Если захочешь.
Для тебя непривычно быть без подчиненных. У тебя квартиры в Астане и Алмате.
У тебя уже не животик, а «карын». Ты все еще дружишь домами с кентами из далекого юношества, и почти никому не доверяешь, кроме них. В твоих волосах появилась ранняя седина, и жене это не нравится.
У тебя своя команда. И ты — в чьей-то.
Ты не ездишь на «Инфинити». Это — детские понты. Ты просто спокойно садишься на заднее сиденье «пятисотого» мерса. Корпоративного, ясен пень.
На «Инфинити» ездит в универ твой любимый братишка-алматинец. У него длинные волосы до плеч. Глядя на него, семнадцатилетний Баха из Кызылорды, Аркалыка, Талдыка или Семска шепчет сквозь зубы с полузавистью-полупрезрением: «папин сынок»
