В колонках играет - E Nomine - Vater Unser
Настроение сейчас - нормально так, можно даже сказать - хорошо

 

 

Рип лежала на поверхности их каменного корабля и ее колотила крупная дрожь. То, что в самом начале их пути Винкль приняла за неясный гул прибоя, оказалось непрекращающейся дикой какофонией воплей и криков, несущихся со всех сторон. И чем больше восстанавливались органы чувств, тем яснее становился масштаб происходящего.

Такие же несчастные, какой недавно была и она, плескались вокруг них в кипящем море. Некоторые из них, слепые и ничего не видящие своими обваренными глазами, пытались зацепиться за край островка, но Зорин без всякого сожаления отпихивала их гарпуном обратно. И чем ближе становился невидимый пока за кровавым туманом берег, тем больше рук и лиц рвались к поверхности из бурлящей глубины.

Где-то в вышине, скрытые пока низкими черными облаками, проносились уродливые тени, и каждый раз при их приближении Блиц опасливо поднимала голову.

 - Тут все расположено как бы кольцами. Кругами тоесть.

Еще одна тень мелькнула в вышине, и Зорин опять на несколько минут замолчала. Нервно сглотнув, она снова оттолкнула прочь своим импровизированным веслом чьи-то руки, и Рип прочитала в ее глазах явный испуг.

 - Между кругами идут радиальные пандусы. По ним можно и подняться и спуститься… Но они соединяют не все круги. Как сказал этот уродец, ближайший пандус ведет вниз, на восьмой круг, и вот оттуда уже можно будет подняться…

Снова мелькнула мрачная тень, и не говоря больше ни слова Блиц бросилась к Волшебному стрелку и накрыла и ее и себя своей хламидой. Заерзавший было демон, был втащен за поводок следом в импровизированный шатер, и острие гарпуна уперлось ему прямо в глаз.

 - Тихо… Если засекут вовек больше из этой кипящей лужи не выберемся.

Камень продолжал тихонько дрейфовать.

 

***

 

Ярость, как красная пелена застилает взор, и она летит… летит вперед, чтобы повергнуть, втоптать в грязь того, кто посмел осквернить память дорогого ей человека. Лучшего человека на земле.

 - Убью!!!... Да что вы можете знать об истинном владыке и истинном служении?!! Нечистого духа, Симабара, изгоняю карающим клинком!!! Ты мертв!!! Изыди!!!

Она все еще летит, и клинок дрожит в предвкушении чужой крови, но в ответ лишь спокойный и ровный голос.

 - Ты не можешь меня убить, ведь ты сама уже умерла…

И свет внезапно меркнет, заменяемый вечной тьмой.

 

Юмико подняла лицо к далекому черному небу, и тяжелые капли огненного дождя прочертили на ее коже глубокие борозды, стекая вниз. Где-то далеко вверху слышны раскаты грома и вопли тысяч и тысяч подобных ей разносятся по округе, заглушая даже шум падающего пламени.

Нестерпимая боль разрывает тело, но она верит: значит так нужно, значит она заслужила это. И снова сгорающие в сотый и тысячный раз губы вместо крика сами произносят твердо заученные еще в детстве слова.

Pater noster, qui es in caelis,

Sanctificetur nomen tuum.

Adveniat regnum tuum.

 - Заткнись!!! Это тебе здесь не поможет!!!

Слова молитвы коробят слух адских созданий, и тут же в огненном потоке сверху прилетает крупный горящий булыжник, разбивающийся о ее плечо. Демоны, мельтешащие на краях ущелья, в котором она стоит, начинают швырять вниз все, что попадает в их когтистые лапы. Но она не останавливается.

Fiat voluntas tua, sicut in caelo et in terra.

Et dimitte nobis debita nostra,

Sicut et nos dimittimus debitoribus nostris.

Крики уродливых тварей становятся еще громче и уже не огненный дождь, а горящий каменный град бьет ее, пытаясь вдавить в покрытую пеплом землю. Боль становится просто нестерпимой и молитва, к радости швыряющих в нее камни уродцев переходит в неразборчивый хрип. Ноги больше не держат, и, упав на землю, она замирает.

Наконец дождь прекращается. Краткий миг передышки, который дается лишь затем, чтобы, восстановив почти сгоревшее тело, она вновь продолжила свои мучения.

Впереди вечность.

 

Такаги лежала и ждала продолжения своей казни. Губы и горло вновь вернулись на свои места и немного прокашлявшись, она уже приготовилась вновь начать молитву, вот только передышка странным образом затягивалась. Крики демонов как-то незаметно стихли, уступив место необычной для этих земель тишине. Все словно замерло, готовясь к чему-то. Наваждение безмолвия закончилось внезапно, когда сверху раздался озорной мальчишеский голос.

 - Может вам помочь подняться, леди?

Не понимая, что происходит, Юмико запрокинула голову и подслеповато уставилась вверх. Рядом с ней постепенно восставали из пепла такие же обожженные до неузнаваемости тела, как и она сама. Неожиданно, блеснув в мрачном красноватом свете и мелодично свистнув, тоненькая серебряная нить спустилась сверху, мягко обвивая ее запястье.

 - Попрошу вас не шевелиться. Мне будет очень сложно поднимать вас.

В следующий миг свист повторился снова, а потом снова и снова. Десятки тоненьких петель обвились вокруг ее тела, сплелись в какое-то подобие кокона, и затем она почувствовала, как начинает медленно отрываться от земли. С диким хрипом один из горевших заживо рядом с ней попытался уцепиться за возносящуюся в небеса девушку.

 - А вот этого нам не надо. Билет оплачен только на одну персону.

И снова свист, но на этот раз уже не мелодичный, а злой и рассерженный, и тянущиеся к ней руки внезапно отлетают жалкими обрубками, орошая пепел кровью. Люди внизу кричат, но не от боли, ее они терпят тут каждый день и каждое мгновение. Брань и страшные проклятия несутся ей вслед.

 - Ну, вот я вас наконец-то и достал.

Прохладный камень, на который ее уложили, совершенно не похож на горячий пепел, и силы окончательно оставляют ее. Тяжелый черный сон без сновидений уносит прочь ее сознание.

 

 - Теперь вам лучше?

Она должна была бы его ненавидеть. Наглого четырнадцатилетнего мальчишку, сидящего сейчас перед ней и блаженно затягивающегося извлеченной из карманов жилетки папиросой. Чудовище, без сожаления растоптавшее прах отца Александра и убившее ее саму.

Она должна была бы… но ненависти нет. Есть только какое-то вялое безразличие, ко всему вокруг, даже к собственной судьбе, и ничего более.

 - Спасибо… Зачем вы меня достали?

Подросток, казалось, даже не услышав ее, с наслаждением затянулся едким табачным дымом и медленно выдохнул его тонкой белесой струйкой. Маленькое белое облачко, быстро рассеиваясь, устремилось к потолку занимаемой ими пещерки.

 - Как же хорошо!... Знали бы вы, леди, как тяжело мне было без этого.

Не по годам ехидная и какая-то печальная ухмылка смотрелась немного диковато на детском лице.

 - Огонь… камни… Настоящий английский дворецкий способен все пережить, когда под рукой есть хороший табак, хороший кофе и свежий номер “ Times”.

Еще одна затяжка и снова эта странная взрослая ухмылка на мальчишеском лице. Слабенький огонь костра трепещет и с трудом обогревает сидящих рядом с ним людей. На вершине плато, окружающего орошаемое вечным огненным дождем ущелье, оказалось на удивление ветрено и холодно, а потому, едва втащив девушку наверх, Уолтер тут же завернул ее в странно пахнущую тяжелую шкуру. Что сталось с бросавшими в нее камни демонами, утратившая тогда сознание девушка так и не увидела, но вспоминая с какой легкостью тонкие серебряные нити резали тянущиеся к ней на дне ущелья руки, Юмико не сомневалась, что им не поздоровилось.

 - Предательство один из самых страшных грехов, леди Такаги. Всю свою жизнь я служил… верой и правдой служил семье Хеллсингов. Подавал чай и прессу господину Артуру… потом его дочери… Истреблял для них вампиров и гулей. Делал оружие для их слуг…

Когда Юмико оторвала взгляд от созерцания колышущегося огонька костра, на лице мальчишки уже не было ухмылки. Да и мальчишки больше не было, перед ней сидел безумно уставший взрослый человек, волею судьбы оказавшийся в теле четырнадцатилетнего подростка.

 - Оружие… Именно так. Я делал оружие и самого себя тоже считал не больше, чем оружием. Лучшим оружием на Земле, способным победить все что угодно… Мда… Эта-то гордыня и привела к тому, что случилось. Я считал себя лучшим, незаменимым. Я не хотел мириться с положением второго, с тем, что я постоянно находился в чьей-то тени.

И снова струйка легкого белого дыма, растворяясь легким облачком, уносится к своду пещеры.

 - Из этой то гордыни и выросло предательство. То, что я по началу считал лишь способом обрести силу, доказать своим хозяевам, что я лучший… Но это было всего лишь предательством и не больше того. А потому я и нахожусь здесь.

Легкая ухмылка снова вернулась на лицо парня, и докуренная практически до фильтра сигарета полетела в костер.

 - Что же касается вас, леди Такаги, то в этом мире существуют силы, способные даже такие места как Рай и Ад перевернуть с ног на голову ради одного человека. И, судя по всему, кому-то на небесах вы очень и очень понравились. Конечно, жизнь вы вели, пусть и служа по-своему Господу, не самую праведную. Все же убийство один из семи смертных грехов…

Ухмылка бывшего дворецкого стала заметно шире, и мальчишка достал и раскурил следующую сигарету. Похоже, что он уничтожал их практически беспрерывно, ничуть не беспокоясь о таких мелочах, как здоровье легких. Да и какое здоровье может быть в Аду?

 - …Однако! Однако, у вас нашлись высокие покровители и защитники, которые решили дать вам второй шанс. Ну, а меня за скромное вознаграждение попросили проводить вас наверх, до адских врат. И честное слово, леди, я безумно рад такому шансу.