Глава 5. Контуры важного задания

Все прошли в кабинет Брежнева. Это был просторный зал, в
котором можно было бы давать бал-маскарад с фейерверком. В центре
зала стоял обставленный чернильницами и телефонами рабочий стол
Леонида Ильича. Телефоны эти никогда не звонили, а в чернильницах
плескались мухи, впрочем, и ими никогда не пользовались. На
селекторе работала только одна кнопка, ее нажимали, когда
Генеральному секретарю требовалось подкрепиться. Он ее, кстати, и
нажимал.
Вокруг этого удивительного стола стояли мягкие диванчики, на
одном из которых тут же оказался Штирлиц. В зале царил приятный
полумрак, в колонках тихо поигрывал старина Моцарт, навевая
лирическое настроение. Штирлиц с громким хлюпом отхлебывал из
фарфоровой чашечки ароматный кофе.
- Ну, теперь можно и о делах поговорить, - разрешил он.
- Андреев, - сказал Леонид Ильич, обращаясь к Андропову, -
Расскажи товарищу разведчику о деле.
- Но, Леонид Ильич, - Андропов вежливо улыбнулся, - это же дело
государственной важности, о нем знаете только вы, так как оно
очень секретное.
- Что ты говоришь? - удивился Брежнев. - Что-то я о нем ничего
не знаю! А почему?
- Понятия не имею, я думал, вы в курсе, - молвил Андропов,
пожимая могучими плечами чекиста. - Разве корейский посол вам
ничего о нем не сказал?
- Нет, - Брежнев сдвинул брови к переносице и пошамкал
челюстью. - Ни слова не сказал, негодяй.
- Надо было ему иголкой под ногти, - добродушно посоветовал
Штирлиц, - сразу бы все и выложил!
- Напрашивается вот какой вывод, - вмешался Суслов. - Задание
настолько секретное, что о нем вообще никто не должен знать. Я
думаю, товарищу Штирлицу имеет смысл направиться в Корею,
встретиться там с товарищем Ким Ир Сеном и до тонкостей у него все
узнать. Тогда он сможет выполнить это секретное задание!
- Сусликов дело говорит, - похвалил Брежнев. - Андронов, надо
бы Штирлицу выделить одного или двух помощников из твоего
ведомства.
- Выделим, Леонид Ильич, - кивнул шеф КГБ. - Я Штирлицу готов
десятерых дать! Заодно поучатся, как надо работать.
- Эй, остановите каток! - воскликнул Штирлиц, которому вовсе не
улыбалось, чтобы за каждым его шагом следили молодцы Андропова. -
Мне помощников не надо! Я плохо срабатываюсь с людьми, у меня
характер скверный!
- Да будет вам, Исаев! У вас просто ангельский характер! - с
глумливой улыбочкой заметил Суслов.
- И кроме того, - продолжал аргументировать Штирлиц, - я -
профессионал! Зачем мне кто-то нужен еще?
- Ну и что? - спросил Брежнев. - Я тоже профессионал, и у меня
есть помощники... Вот, Сусликов, например... Нет, Штирлиц, без
помощников нельзя. Корейцы могут не так понять. Скажут, Брежнев
такой жмот, людей для нас пожалел...
- Ну тогда, - Штирлиц пошел на компромисс, - давайте я возьму
себе в помощь Бормана.
- Одного?
- Он десятерых стоит. Главное у Бормана - это воображение! К
тому же, он мой старый знакомый, с ним мне будет намного легче
выполнить такое тяжелое и ответственное задание.
- Борман... Какая странная фамилия, - протянул Леонид Ильич. -
Он что, еврей?
- Нет, он немец, - сказал Штирлиц.
- Русский он, - добавил Андропов. - Сидоров его фамилия.
- Это хорошо, что не еврей. Ты, Штирлиц, долго жил в Германии,
небось не любишь евреев-то? Все фашисты их страсть как не любили.
- Я интернационалист! - возразил Штирлиц. - Я никого не люблю!
- Значит, еврейский вопрос тебя не волнует?
- Ясный пень! Меня и женщины уже не волнуют!
Глубокомысленно покачав головой, Брежнев обратился к Суслову:
- А этот еврей со сложной фамилией Солженицын, которую я никак
не могу запомнить, пишет, что это очень животрепещущий еврейский
вопрос в нашей социалистической стране... Вот ведь врун!
- Нас сейчас больше волнует корейский вопрос, - сказал
Андропов, переводя разговор в деловое русло.
- Дык, кто спорит? - согласился Леонид Ильич. - Корейцы, они
тоже, того... как евреи...

Глава 6. Штирлиц вербует Бормана

Штирлиц встретился с Борманом на Патриарших прудах. Приятели
обнялись и сели возле пруда на скамеечку. Предложение Штирлица
Борман выслушал сдержанно и отреагировал на него престранно. Минут
пять он отрицательно качал головой, потом стал ковырять в носу
пальцем, но Штирлиц не терял надежды. Он чувствовал себя на
подъеме.
В кармане разведчика хрустели две пачки полусотенных купюр,
выданных во время вчерашней встречи. Одну из них ему торжественно
и под расписку вручил шеф КГБ Андропов, другую сунул на прощанье в
карман Леонид Ильич Брежнев. Этой, второй, особенно не терпелось в
заточении в кармане. Пора было пойти выпить пива, но Борман
упрямился, как осел в повозке.
- Знаешь, Штирлиц, - Борман задумчиво посмотрел на поверхность
пруда, по которой скользили два лебедя - белый и черный. - Если
честно, мне никогда не нравилась эта работа.
- Да брось ты, Борман! Ты - самый классный агент! Я на любого в
Рейхе мог подумать, что он русский агент, но чтобы ты!
- Это так, но ради того, чтоб так замаскироваться, приходилось
каждый день изображать из себя ублюдка...
- Но у тебя это так хорошо получалось!
- Нет, Штирлиц, - Борман кинул лебедям кусок булки, и те начали
из-за него драку. - И не упрашивай! Я с этим покончил. Работа на
Органы - погони, перестрелки, убийства... Теперь это не для меня.
Нам религия не разрешает убивать.
- Какая еще религия?
- Слыхал о Кришне? Я тут познакомился с одним кришнаитом, очень
симпатичная оказалась религия. Я теперь полностью раскаялся и за
старое не возьмусь.
Глаза Бормана при этих словах были предельно чисты, но Штирлиц,
который листал дело на Бормана в КГБ, не поверил ни слову. Даже
здесь, в своей родной стране, Борман не мыслил своего
существования без каких-нибудь гадостей. Соседке снизу, которая с
ним не слишком приветливо поздоровалась, он облил вывешенное на
балконе белье фиолетовыми чернилами. Другому соседу, который
распускал о нем слухи, утверждая, что в годы войны Борман работал
на фашистов, однажды темной ночью проколол шины у старенького
"Запорожца".
Жалобы на Сидорова попадали в органы милиции каждую неделю. А
иногда приходили прямо на Лубянку, на что чекисты только
посмеивались. Понятно, что жить рядом с Борманом-Сидоровым не
сахар, но надо же ему где-нибудь жить!
Все это и многое другое Штирлиц хорошо знал, но Борману ничего
говорить не стал. Не обязательно говорить человеку, что он у тебя
на крючке.
- Харе Кришна! - воскликнул Штирлиц. - Кто говорит об
убийствах? Специально мы убивать никого не будем. Война, слава
КПСС, давно кончилась! Наша цель в Корее - просто оказать братскую
помощь товарищу Ким Ир Сену! Ты только представь! Бесплатно
съездим на Восток, посетим буддистские храмы, пообщаемся с
настоящими кришнаитами!
- Ты серьезно?
- Ясный пень! - от нарастающего нетерпения Штирлиц вскочил. -
Когда еще представится такая возможность? Денег на билет у тебя
все равно никогда не будет. А Корея - это, брат, родина учения
Кришны!
- Не может быть! Однажды у меня была знакомая в общежитии, я ее
консультировал по немецкому, так там было полно этих корейцев, и
все жарили на кухне селедку. Ну и запах от нее, боже! И ни одного
кришнаита среди них не было!
- Ты что, мне не веришь?
- Да нет, я верю... Штирлиц, я бы с радостью, но у меня семья,
дети...
С понимающей улыбкой Штирлиц посмотрел на Бормана.
- У тебя четыре семьи, - уточнил он. - И в каждой дети. Но все
семьи ты бросал и никогда не платил алиментов. И только с
последней семьей живешь, так как у них квартира хорошая.
- Откуда?.. - опешил Борман.
- Ты, профессионал, спрашиваешь у меня, профессионала?
- Понятно, - взволнованно засопел в ответ Борман.
- Борман, ты меня знаешь, и знаешь очень давно, я не люблю
давить на людей! Но представь себе на минуту, что твои дети,
которые давно уже не дети, узнают, где живет их папаша, и приедут
из разных городов к тебе, так сказать, погостить?
Борман содрогнулся, а Штирлиц стал ковать Бормана, пока он был
горячий.
- Что тут думать! Ты же не навсегда уезжаешь. За пару недель, я
уверен, мы выполним задание, еще пару недель пошатаемся по храмам,
пообщаемся с твоими кришнаитами, - Штирлиц щелкнул себя пальцем по
горлу, - и вернешься домой к своей семье Сидоровых, как огурчик.
- Да стар я уже для всего этого...
- А вот этого возражения я категорически не принимаю! - строго
прикрикнул Штирлиц. - Мы с тобой старые, закаленные большевики. Мы
в наши годы крепки, как дубы, не то что эта молодежь, которая уже
в пятьдесят загибается от болезней. Комсомольцы хреновы!
- Твои доводы просто неотразимы, - признал Борман.
- А то! Борман, ты еще этого не понимаешь, но ты мой
единственный, последний друг. Кому, как не нам, взяться за это
дело и выполнить его! Знаешь, я уже чувствую себя помолодевшим лет
на двадцать! - Штирлиц молодцевато вскочил со скамейки, задорно
схватил камешек и запустил в окно проезжавшего мимо троллейбуса.
Не обращая внимания на звон разбитого стекла и пронзительную
трель милиционера, Штирлиц резюмировал:
- Леонид Ильич Брежнев будет нами доволен!
- Видел я этого Брежнева в телевизоре, мне он совсем не
понравился.
- Мне он тоже раньше не особо нравился, - кивнул Штирлиц. - А
на деле оказался чутким, душевным человеком. Встретил меня, как
сына... И чтобы я не слышал о нем никаких гадостей! - пригрозил
разведчик и показал Борману жилистый кулак.
- Да ладно тебе, Штирлиц, насрать мне на этого Брежнева! -
Борман тоже встал. - Слушай, а что корейцы дадут Брежневу, если мы
задание выполним?
- Да ничего не дадут! Для Брежнева главное - это дело Мира.
- Совсем съехал, - молвил Борман, но Штирлиц снова показал ему
кулак, и Борман счел за лучшее сменить тему.
- Так когда, ты говоришь, мы едем?
- Завтра, - бросил Штирлиц. - Скажи, Борман, а пиво кришнаиты
пьют?
- Пьют, - с достоинством отозвался Борман. - Это же не
пристрелить кого-нибудь...
- Не вмазать ли нам в таком случае по паре пенных кружечек? -
разведчик похрустел в кармане деньгами, выданными в КГБ, и извлек
из пачки на свет полусотенную. - Видал?
- Ого! Отчего ж тогда не вмазать! - согласился Борман, и они
направились пить разбавленное пиво.

Глава 7. Корея - страна идей чучхе

В восемь утра Штирлиц и Борман были уже в Пхеньяне. Встретил их
какой-то кореец, по-русски он не говорил, зато отвез разведчиков в
забронированный для них номер самой лучшей гостиницы.
Мальчики в расшитых золотом ливреях принесли в номер багаж -
два залатанных походных рюкзака. В рюкзаке Штирлица находилось
снаряжение, необходимое для террористов и диверсантов, в том числе
два килограмма пластиковой взрывчатки, стальные, остро отточенные
ножи, три пистолета, патроны, консервы "По-флотски", десять банок
китайской тушенки, и, кроме этого, блоки папирос "Беломор", три
самых увесистых кастета Штирлица и карта Кореи с пометками
Андропова, которую Штирлиц забыл выбросить в самолете.
Содержимое диверсионного рюкзака Бормана было покрыто густым и
зловонным мраком. Зловонным от того, что от рюкзака чем-то
явственно воняло, но чем - было непонятно.
Номер Штирлицу понравился. Пушистый ковер лежал на полу, по
углам на мраморных подставочках стояли две пальмы в кадках, на
стенках висели гирлянды живых цветов.
Усевшись за стол, друзья решили перекусить консервами, когда в
номер вошли двое. От Советского посольства в Корее их встречал
дипломат Петров, а от корейских товарищей - чекист Пак Хен Чхор.
Представившись, Петров стал сразу оправдываться.
- Извините, что не встретили вас в аэропорту, боялись, что вас
могут вычислить южно-корейские шпионы.
- Да, ничего, - бросил Штирлиц, - присаживайтесь, порубаем
консервов.
- Консервы - потом. Гостиница вас устраивает?
- Нормальная гостиница, - буркнул Штирлиц, переходя для
разговора на мягкий диван. - А то я думал, привезут в какой-нибудь
гадюшник.
- Чхангвансанская гостиница - самая лучшая гостиница в Корее, -
гордо заявил корейский чекист Пак Хен Чхор. - Из ее окон
открывается изумительный вид на фонтаны.
Борман, который по дороге из аэропорта внимательно высматривал
кришнаитов и не обнаружил ни одного, спросил:
- Э... Товарищ...
- Называйте меня просто Пак.
- Товарищ Просто Пак, а где тут у вас собираются кришнаиты?
- Кто? - изумился Пак.
- Кришнаиты. Или, на худой конец, дзен-буддисты.
- Товарищ Борман, - сурово сказал корейский чекист, - у нас в
стране вдохновленный идеями чучхе народ строит социализм. Ни
кришнаитов, ни буддистов у нас нет и быть не может.
Лысая голова Бормана вопросительно повернулась к Штирлицу.
- Когда нам дадут задание? - тут же спросил Штирлиц.
- Немного позже, - широко улыбнулся Пак. - На сегодня у нас
запланирован ряд мероприятий. Я покажу вам нашу замечательную
столицу, расскажу о Корее, мы посетим музеи боевой славы,
поклонимся памятникам наших социалистических завоеваний. Одним
словом, вас надо как следует подковать в плане идей чучхе. И,
наконец, вечером мы посетим хороший ресторан, где поужинаем.
Штирлиц, который во время перечисления мероприятий мрачнел с
каждой фразой, при слове "ресторан" захлопнул рот и взглянул на
представителя Советского посольства Петрова.
- Это действительно хороший ресторан, - кивнул Петров. - Кормят
там вкусно, как на убой.
- Я буду вашим гидом, и если что-нибудь будет непонятно, я все
объясню, - пообещал Пак.
- Где этот узкоглазый так хорошо насобачился говорить
по-русски? - равнодушно спросил сам себя Штирлиц, не замечая что
говорит вслух.
- Я учился в Москве, - ответил Пак на первый вопрос.
Через пять минут они спустились вниз, где их ждала черная
лакированная "Чайка". Шофер с третьей попытки завел мотор, и
представительная машина ровно помчалась по широким пхеньянским
улицам.
- Корея расположена в восточной части Азиатского материка, -
начал Пак свой долгий рассказ. Было заметно, что он выучил свою
речь наизусть, слова так и отскакивали от его языка. - Она
занимает Корейский полуостров, протянутый с севера на юг, с
прилегающими к нему 4198 островами и островками.
- Сколько, сколько островков? - не поверил Борман.
- Заткнись, - сказал Штирлиц.
- Площадь Кореи составляет 222209 квадратных километров, из
которых на северную часть КНДР приходится 122762 квадратных
километра.
- Сколько, сколько километров? - не унимался Борман.
- На севере Корея граничит с Китаем и Советским Союзом, с
восточной, западной и южной сторон омывается морями. Почти 80
процентов территории занимают горы, средняя высота над уровнем
моря - 440 метров. Климат типичный умеренный, среднегодовая
температура воздуха - от 8 до 12 градусов, среднегодовое
количество осадков - 1120 миллиметров.
- Штирлиц, - Борман наклонился к уху разведчика. - На хрена нам
это все нужно?
- Ну ты спросил! Да для того, чтобы нас подковать, чтоб мы в
лепешку расшиблись, выполняя для них секретное задание!
- Вот оно что! Это новые подходы, - покачал головой Борман и
спросил, - Сколько, сколько миллиметров?
Пак отвечал на все вопросы Бормана, начиная уже недоумевать,
насколько же эти русские могут быть такими тупыми.
- Пхеньян - столица Корейской Народно-Демократической
Республики. Пхеньян находится на равнине, лежащей в устье реки
Тэдон. Само название города означает "широкая земля".
- Широка страна моя родная! - глумливо пропел Борман.
- Верно подмечено, - подхватил Пак. - Великий вождь Президент
Ким Ир Сен указывал: "Пхеньян - сердце корейского народа, столица
социалистической Родины, очаг нашей революции". А вот и первый
объект, с которого наши советские друзья начнут знакомство с
сердцем корейского народа!
Машина остановилась, Пак вышел.
- Я бы предпочел начать знакомство с ресторана, - хмуро бросил
Штирлиц Петрову.
- Товарищ Штирлиц, не осложняйте международные отношения, -
сказал Петров. - Корейский народ очень гордится своими
памятниками, своим социализмом и своим Великим вождем. Кстати, не
вздумайте назвать его просто Ким Ир Сеном. Надо говорить: Великий
вождь Президент Ким Ир Сен. На самом деле, это
уменьшительно-ласкательный титул. Полностью он звучит так:
"Генеральный секретарь ЦК Трудовой партии Кореи и Президент КНДР,
великий вождь и любимый руководитель, товарищ Ким Ир Сен".
Штирлиц злобно посмотрел на лоснящееся лицо представителя
посольства. Петров был одет в строгий черный костюм, на лацкане
пиджака краснели два значка - один комсомольский, другой с
портретом Ким Ир Сена в позолоченной рамке. Толстыми пальцами с
коротко подстриженными ногтями Петров держал сигарету "Данхилл",
которую время от времени подносил ко рту и делал легкую затяжку. У
Штирлица так и чесались кулаки дать этому поганцу по раскормленной
морде.
Русский разведчик пересилил себя, вздохнул, понимая, что
постарел, и вылез из "Чайки". Остальные последовали за ним.
- Монументальный скульптурный ансамбль на холме Мансу! - гордо
объявил Пак Хен Чхор.
- Ансамбль песни и пляски, - шепотом съязвил неугомонный
Борман.
- В апреле 1972 года корейский народ воздвиг этот памятник с
единодушным желанием и стремлением передать навеки бессмертные
революционные заслуги Великого вождя Президента Ким Ир Сена и
завершить из поколения в поколение начатое им великое
революционное дело чучхе!
Штирлиц взглянул на памятник. Великий вождь в длинном плаще
стоял на постаменте, положив левую руку на задницу. Другая рука
уверенно указывала народу путь вперед, в светлое будущее. Монумент
живо напомнил разведчику родные памятники Ленину. Слева и справа
от памятника Ким Ир Сену под гигантскими флагами был изображен
корейский народ - с пулеметами, гранатами, ружьями. Суровые лица,
казалось, говорили: "Смерть фашистским оккупантам!" Тут же стояли
транспаранты с надписями по-корейски.
- Пак, - спросил Штирлиц, - что тут написано?
- Очень правильный вопрос! - вдохновился Пак. - Я вижу, вы
начинаете проникаться нашими идеями! Слева написано "Да
здравствует Полководец Ким Ир Сен!", а справа - "Выгоним янки и
объединим Родину!".
- А что, разве Корея оккупирована американцами? -
поинтересовался Борман. - Почему их надо выгонять?
- Конечно! Это Южная Корея! Там засели империалисты, они мешают
объединить нашу многострадальную Родину, наши южные
соотечественники от этого сильно страдают. Но мы не должны терять
надежды. Вот что сказал по этому поводу наш любимый товарищ и
дорогой руководитель Ким Ир Сен: "Все соотечественники на Севере и
на Юге Кореи должны с уверенностью в скорейшем объединении Родины
настойчивее вести священную патриотическую борьбу против
империализма США, за спасение Родины и самостоятельное
воссоединение страны!"
- Это ты наизусть? - изумился Борман.
- Конечно, - серьезно кивнул стриженной головой товарищ Пак. -
Я знаю на память все речи и изречения нашего любимого вождя...
- Да, корейцы - умный народ, - покачал головой Борман. - Но не
все...
- Я вообще-то хотел спросить, не написано ли где-нибудь, как
пройти в туалет? - сказал Штирлиц.
Петров подпрыгнул от возмущения и выронил сигарету, а Пак
сначала сделал вид, что не понял по-русски. Штирлиц повторил свой
вопрос снова, и, наконец, его отвезли к уютному подвальчику.
Через пять минут Штирлиц выскочил из подвальчика с
вытаращенными глазами.
- Что с тобой? - спросил Борман.
- Борман, ты мне не поверишь! - взахлеб ответил Штирлиц. - У
них там, в туалете, стоит столик из слоновой кости, а на нем живые
цветы и портрет какого-то корейца!
- В туалете? - от изумления Борман широко открыл рот, напоминая
больного, пришедшего к дантисту.
- Что же тут удивительного? - вмешался дипломатичный Петров. -
Это специальный столик для Великого и любимого вождя Президента
Ким Ир Сена, вдруг он зайдет в этот туалет? Кстати, такие же
столики стоят в автобусах и в метро, в любом из учреждений. Возле
столика обычно ставят стул и места эти никем не занимаются.
Великий вождь может в любой месте, куда бы он ни попал, присесть и
отдохнуть, вдохнуть запах свежих цветов...
- Потрясающе! - выдохнул Штирлиц.
- Пойдемте, товарищи, в машину, - устало сказал кореец.
Все пятеро снова сели в "Чайку" и поехали дальше осматривать
исторические места, отражающие славный путь революционной борьбы,
пройденный корейским народом под руководством Великого вождя
Президента Ким Ир Сена.
В музее революции Штирлица поразили шедевры корейской живописи
- "Родной вождь, впереди линия фронта", "Лично взяв в руки
пулемет", "Надо показать, на что способен кореец". Скульптура
"Товарищ Верховный Главнокомандующий осматривает фронт" тоже была
хороша.
Борману, напротив, не нравилось ничего! Увидев замечательный
плакат "Четвертуем американский империализм везде в мире", он с
характерным для него похрюкиванием предложил империализм не
четвертовать, а сразу же кастрировать!
Раз десять Штирлиц порывался все бросить и сбежать, но
бдительный Петров вежливо ловил его за руку и напоминал о
ресторане, который их ждет после осмотра достопримечательностей.
Впрочем, как бы ни был Петров бдителен, где ему было уследить за
Штирлицем! Каждые десять минут русский разведчик отворачивался и
прикладывался к фляге со старорусской водкой.
Даже Борман этого не замечал, он продолжал веселиться от души.
На Тэсонсанском кладбище революционеров Борман осведомился, не
продают ли здесь пиво. Осматривая Выставку Дружбы между народами,
спросил, есть ли в Пхеньяне публичные дома. Вопросы бывшего
партайгеноссе вызывали зубовный скрежет у товарища Пака, а Петров
стал опасаться, что после этой экскурсии Корея пришлет Советскому
правительству ноты протеста, рассорится с Союзом и начнет строить
капитализм.
Целый день "Чайка" моталась по улицам корейской столицы.
Штирлицу показали Университет имени Ким Ир Сена, Высшую партийную
школу имени Ким Ир Сена и Стадион имени Ким Ир Сена. Пак предлагал
показать еще и Площадь имени Ким Ир Сена, но Штирлиц отказался
наотрез, пригрозив, что в этом случае пристрелит своего гида, как
бродячего музыканта.
Наконец, когда уже стемнело, уставших до полусмерти Штирлица и
Бормана, у которых в голове уже все перемешалось, привезли в
ресторан Чхонрю, напоминавший большое красивое судно, что стоит на
реке Потхон.
- Это лучший ресторан Пхеньяна! - похвалился Пак Хен Чхор.
Петров шепотом прокомментировал:
- Нас поведут в зал "для дорогих товарищей". Обедать в этом
зале - большая честь. Я прошу, ведите себя, как следует! Прошу не
только от себя лично, но и от всего советского посольства, -
попросил Петров, прижимая обе руки к груди.
- Меня еще будут учить, как себя вести в ресторане! -
возмутился Штирлиц. - Да я в ресторанах жрал больше, чем ты,
Петров, за свою жизнь просто завтракал, обедал и ужинал!
За время экскурсии представитель посольства ужасно надоел
разведчику. Несколько раз Штирлиц уже поднимал костыль, но, уважая
"дипломатическую неприкосновенность", сдерживался.
В любом из ресторанов, где бывал Штирлиц, обычно происходили
драки. Почему? Это для Штирлица было загадкой. При виде этого
ресторана "для дорогих товарищей" у разведчика также появилось
предчувствие, что драки не миновать. А раз уж драка неизбежна, то
Штирлиц дал себе слово при первой же удобной возможности дать
этому гаду Петрову по голове.
Гостей провели в зал, усадили за стол. Быстрые и услужливые
официантки, ловко снуя между столиками, принесли на подносах
дымящийся спецзаказ.
- Это еще что такое? - строго спросил Штирлиц, приоткрыв крышку
на кастрюле и вдохнув аромат незнакомого блюда.
- Синсолло, - сказал товарищ Пак и облизнулся. - Всемирно
известное корейское национальное блюдо. Дорогих гостей из-за
границы всегда им угощают. Такой деликатес, вы пальчики оближете!
- Первый раз слышу про такое блюдо, - сознался Штирлиц. - Но на
всякий случай руки надо вымыть...
- А это - одно из любимейших блюд корейского народа - куксу.
Его можно полить кунжутным маслом и специями, будет очень вкусно.
- На лапшу похоже, - заметил Борман, потирая руки. - Одна моя
знакомая, я консультировал ее по немецкому языку, всегда варила
мне после этого лапшу...
- После чего? - саркастически бросил Штирлиц.
- Уха из тэдонганского пеленгаса, хве, пхо, тушеный пеленгас в
соевом соусе, обжаренный в масле пеленгас, - перечислял Пак,
показывая пальцем на расставленные блюда корейской кухни.
- Теперь, когда вы так все хорошо объяснили, могу я наконец
начать есть?
- Да, да, пожалуйста...
Борман с опаской смотрел на накрытый стол, потом наклонился к
Штирлицу.
- Была у меня одна знакомая, жила в общежитии, там было полно
корейцев, они так мерзко жарили селедку! Это такой запах!
- Да брось ты, забудь, - отмахнулся Штирлиц. - А как тут у вас
насчет выпить? Или в стране идей чучхе это не принято? - Штирлиц
потянулся за мясом.
- Как же, как же! - воскликнул Пак, просияв. - Есть
национальные напитки - камчжу, чхончжу, знаменитый ликер
"камхорно", жень-шеневая водка.
Борман взял бутылку водки. Внутри плавал корешок жень-шеня.
- Не процедили самогон-то, - грустно сказал Борман. - У меня
был приятель, врач из морга, так он очень любил пить спирт, в
котором плавала разная заспиртованная гадость - лягушки, крысы...
- Фу! - передернулся Петров. - Я лучше выпью ликера.
- Ликер "камхорно" лекарственный, - похвалился Пак. - Он сделан
из настоя свежей ююбы, нарезанной сушеной хурмы без косточек,
имбиря, разделенного на шесть кусков яблока и груши без кожицы.
При перегонке используют мед и воробейник красно-корневый.
Крепость сильная, но нет едкого вкуса.
- Очень интересно, - сказал Штирлиц, наливая себе и Борману
водки.
Приятели отведали корейскую кухню. Штирлицу особенно
понравилось мясо, поджаренное на огне, напоминающее родной
советский шашлык. Борман съел три тарелки лапши куксу, отчего его
живот раздулся, как у клопа. Всю закусь с непонятными названиями
они щедро запивали корейскими напитками, впрочем, отдавая
предпочтение жень-шеневой водке.
- Знаешь, Штирлиц, - с набитым ртом проговорил Борман. - Мне
начинает нравиться в Корее.
- Еще бы! - ответил Штирлиц. - Разве бы я посоветовал тебе
что-то плохое? Слушай, Пак!
- Да, товарищ Штирлиц!
- Не пойми меня превратно, но я хочу выпить за здоровье
Великого вождя Президента Ким Ир Сена! - Штирлиц поднял рюмку.
- Спасибо! - взволнованно воскликнул Пак. - За это только стоя!
Они встали и, со звоном сдвинув большие рюмки, выпили стоя.
- Хорошо пошла! - выдохнул Штирлиц. Его глаза светились молодым
задорным блеском. Но из присутствующих один только Борман
догадывался, что это предвещает.
- Еще по одной за то же самое! - сказал разведчик, подливая
корейцу полную рюмку. - Отказываться выпивать за Ким Ир Сена
нельзя! А теперь - за Корею единую и неделимую, от моря и до моря!
Кореец Пак склонился к уху Петрова.
- Похоже, товарищ Штирлиц проникся духом идей чучхе и вполне
готов к встрече с Великим вождем.
Петров осоловевшими глазами повел на Штирлица, пытаясь
определить, действительно ли он проникся духом идей чучхе, потом
кивнул.
На десерт принесли огромный торт, весь залитый кремом, по его
краям вились замысловатые иероглифы, а в центре стояла шоколадная
фигурка Ким Ир Сена.
- Этот торт называется "Корея"! - объявил Пак. - Подается
только самым дорогим из "дорогих товарищей"!
- Чрезвычайно аппетитный торт, - добавил Петров и потянулся за
фигуркой Ким Ир Сена. - Мне довелось попробовать такой только один
раз...
Петров ухватил жирными руками Великого вождя за ноги, поднес ко
рту и с треском откусил вождю голову. Штирлиц, который сам любил
шоколад, рассвирепел.
- Ах ты скотина! Откусывать голову Великому вождю товарищу
Президенту Ким Ир Сену! Пак, это ж святотатство! У, гад!
И Штирлиц, перегнувшись через стол, дал представителю
посольства в измазанную шоколадом физиономию. Петров повалился на
пол вместе со стулом.
- Я, собственно, не понимаю... - Петров, хватаясь за скатерть,
сделал попытку подняться, но Штирлиц уже выскочил из-за стола.
- Он не понимает! - с благородным негодованием вскричал
разведчик и, схватив Петрова за волосы, дал ему в живот.
Кулак разведчика был подобен молоту, Петров поперхнулся.
Следующий удар по наковальне в пах заставил Петрова согнуться
пополам. Штирлицу оставалось только развернуть бедного дипломата и
наподдать ногой под зад так, чтобы советский представитель
пролетел по залу, сбил с ног официанта и угодил головой в кастрюлю
синсолло на одном из столов. Так Штирлиц и сделал.
Сидящие за столом корейские "дорогие товарищи" вскочили и, без
расспросов, начали бить Петрова. Официант, сбитый во время полета,
облил других "дорогих товарищей". Здесь начали бить официанта.
Очень быстро две группы дерущихся перемешались и начали бить друг
друга. Все, как один, корейцы изображали из себя каратистов,
высоко подкидывали ноги и издавали дикие вопли.
Через секунду весь зал был вовлечен в свирепую драку.
- Я так и знал, - сказал Штирлиц пьяному Паку. - По этим
ресторанам ходят одни драчуны, и всегда какой-нибудь козел
начинает драку. Как ты думаешь, Пак, надо их разнять?
- У... - промычал Пак в ответ что-то неразборчивое, очевидно,
по-корейски, и упал под стол.
Штирлиц схватил костыль и бросился в толпу. Раздавая удары
костылем налево и направо, от которых корейцы падали, как
перезревшие груши с яблони, Штирлиц проложил себе дорогу и проник
на кухню. Костылем отодвинув в сторону ни в чем не повинного
повара в белом колпаке, русский разведчик обнаружил на столе точно
такой же торт под названием "Корея".
Он бережно взял фигурку Ким Ир Сена и, вспомнив анекдот про
Чебурашку и крокодила Гену, откусил вождю ноги по самую голову.

Глава 8. "Приедет Штирлиц и все сделает"

Утром Штирлиц проснулся в своем гостиничном номере бодрым и
свежим, ощущая, что вчерашняя разминка пошла организму
исключительно на пользу. Он снова чувствовал себя молодым, как
будто бы вернулся в сороковые годы, в Рейх, где вокруг были одни
враги и надо было быть собранным, внимательным и готовым дать
кому-нибудь в нос. Возникло даже ощущение, что сейчас откроется
дверь, и в комнату войдет, поблескивая очками, папаша Мюллер...
Открылась дверь, и в комнату вошел Пак Хен Чхор, весь какой-то
помятый, с красными глазами.
- Товарищ Штирлиц, - объявил он. - Пора ехать к Великому вождю
Президенту Ким Ир Сену.
- Отлично, - сказал Штирлиц, разминая кости. - Слушай, будь
другом, разбуди Бормана, а то он спит как из пушки, да еще храпит,
гад! Опохмелиться, кстати, не желаешь? Я вчера прихватил из
ресторана неплохой ликер.
- Спасибо, - благодарности Пака не было границ. Он подскочил к
столу и приник к горлышку бутылки, чувствуя громадное облегчение.
- Это вы грамотно прихватили, а то у нас до двух часов спиртное не
купишь.
Пак сделал еще два глотка и посмотрел на Штирлица.
- Какие у вас мускулы, товарищ Штирлиц! - с уважением протянул
он. - А по внешнему виду не скажешь, что вы такой качок!
- Это от того, что веду здоровый образ жизни, - похвалил себя
Штирлиц и изрек философски. - А внешность, она всегда обманчива!
Через полчаса их везли на той же "Чайке" к Ким Ир Сену. Машина
промчалась по улицам Пхеньяна, выехала за город и, не встречая ни
единой машины, помчалась, как стрела. По краям дороги через каждые
сто метров стояли корейские солдаты, похожие, как из одной
яйцеклетки.
Десять минут быстрой езды, и "Чайка" въехала на огороженную
тройным забором с колючей проволокой территорию, где, утопая в
зелени, виднелся трехэтажный особняк.
Дорогих гостей вывели из машины, и они тут же оказались в
окружении откормленных охранников в бронежилетах и с автоматами.
- Извините, Штирлиц, - сказал Пак, - но перед тем, как мы
войдем к Великому вождю, вас должны будут обыскать.
- Что! - возмутился русский разведчик, поднимая костыль. - Меня
обыскивать?
Пак опасливо покосился на страшное орудие Штирлица.
- Товарищ Штирлиц, я вас прошу! Так положено!
- Я входил без всякого обыска к Гитлеру, Сталину, Хрущеву и
Брежневу!
- О! Ну, тогда хотя бы выверните карманы.
- Пожалуйста, - Штирлиц сплюнул и с презрением вывернул
карманы, из которых посыпались стрелянные гильзы, рулон туалетной
бумаги, два любимых кастета и незаменимый гаечный ключ, которым
Штирлиц вскрывал пивные бутылки.
- Очень хорошо, - удовлетворился Пак и подал охране знак. -
Пропустить!
Охрана расступилась, и друзья прошли в дом.
- Штирлиц, мне тут не нравится, - тихо сказал Борман, ковыряя в
покрасневшем носу.
- Мне тоже не нравится, - согласился Штирлиц. - Но мы идем в
гости, а в гостях принято кормить. Когда я ходил к Брежневу, для
меня накрыли такой роскошный стол! Кстати, Борман, не забудь
поцеловать Ким Ир Сена.
- Зачем? - с отвращением передернулся Борман.
- У них, в высших кругах, так сейчас стало принято, целоваться!
Советских разведчиков ввели в огромный светлый зал. В центре,
окруженный товарищами, стоял Великий вождь Президент Ким Ир Сен.
Знаменитый корейский революционер, отец идей чучхе был в очках, в
строгом черном френче и мешковатых брюках.
Борман, раскинув руки для объятий, полез целовать Ким Ир Сена.
Президент испуганно отшатнулся, на бывшего партайгеноссе тут же
накинулись охранники и заломили ему руки за спину.
- Ай! - только и успел сказать Борман.
- Эй, эй! - воскликнул Штирлиц, бросаясь выручать приятеля. -
Он же просто поздороваться хотел!
Пак что-то залопотал по-корейски, с большим неудовольствием
Бормана отпустили.
- Ну и обезьяны, - проворчал Борман, потирая ушибленное
плечо. - Хуже гестаповцев и эсэсовцев вместе взятых!
Чтобы разрядить обстановку, Штирлиц обратился к стоящему рядом
с Ким Ир Сеном юноше с круглым луноподобным лицом и косыми
глазами:
- Эй, мальчик! Сгоняй за пивом!
- Да вы что! - прошипел Пак, подпрыгнув от возмущения. - Это же
дорогой товарищ и любимый руководитель Ким Чен Ир, сын и наследник
великого Ким Ир Сена.
- Ах, сын и наследник! - Штирлиц помахал дорогому товарищу
рукой. - Здравствуй, Ким Чен Ир!
Не отвечая то сердитому, то ласковому русскому, Ким Чен Ир
опасливо отодвинулся за спины охранников, выглядывая из-за них
своим луноподобным лицом.
- Пак, переведи ему, что случилось недоразумение, пусть Ким Ир
Сен не обижается.
- Мне не надо ничего переводить, - сказал Ким Ир Сен
по-русски. - Я и так все понимаю. До сорок пятого года я жил в
СССР, для меня русский язык почти как родной.
- О, великий! - хором воскликнули корейские товарищи. - Он все
знает, все умеет!
- Отлично, - Штирлиц подошел к Ким Ир Сену поближе. - О задании
мы будем говорить до или после обеда?
Встав перед Штирлицем, широко расставив ноги и заложив руки за
спину, вождь пристально изучал их лица.
- Вместо обеда, - сказал наконец Ким Ир Сен. - Вот что я хотел
вам сказать.
В прошлом году наш народ под руководством партии своей
героической борьбой еще ярче прославил честь и достоинство нашей
Республики, срывая на каждом шагу лихорадочные происки
империалистов и реакции, направленные против нашей Республики,
против социализма.
В этом году мы должны непременно добиться фактического сдвига в
обеспечении мира в стране и ускорении ее мирного воссоединения,
активно воздействуя на современную ситуацию, развивающуюся в
пользу объединения Родины.
ЦК партии обратился ко всей партии, ко всему народу с призывом,
проникнувшись духом революционной борьбы в горах Пэкту,
противопоставить контрреволюционным наскокам врага революционный
натиск, добиться великого подъема в революции и строительстве...
- Ничего не понимаю! - возмутился Штирлиц. - Что вы мне
морочите голову! У меня сейчас крыша поедет!
Ким Ир Сен невозмутимо посмотрел на разведчика.
- А мне сказали, что вы уже подкованы в плане идей чучхе!
Ай-ай-ай! Никому нельзя верить! Товарищ Пак совершил
непростительную для коммуниста ошибку!
- Оставьте товарища Пака в покое, товарищ! - сердито буркнул
Штирлиц. - Я приехал сюда выполнить задание и готов выслушать, в
чем оно заключается. Это все, что я хотел бы здесь услышать.
- Хорошо, - ответил любимый вождь, что не предвещало, в
общем-то, ничего хорошего. - Значит так, товарищ Штирлиц. Задание
очень секретное. О нем никто, кроме нас, не должен знать. Наши
чекисты обнаружили заговор с целью свергнуть народное
демократическое правительство и присоединить Северную Корею к
Южной. Были перехвачены шифровки, был схвачен южно-корейский
агент, который ходил по улицам и ничего не делал, в то время как
все корейцы строят коммунизм! Наши товарищи с ним поработали,
агент, разумеется, раскололся. Мы уже засылали в Южную Корею своих
агентов, но специфика нашей страны состоит в том, что все эти
агенты остаются у южан и не хотят возвращаться. Именно с этой
целью мы попросили русских нам помочь. Вот ваше задание - вам надо
внедриться в агентурную сеть в Южной Корее и уничтожить ее
изнутри. Ваш профессиональный опыт, навыки работы в тылу
противника прекрасно известны не только в Корее, но и во всех
наших братских странах. В общем-то, мне казалось, что вы
национальный герой нашего социалистического лагеря.
- Ну что же, во-первых, мне нужны будут деньги...
- К сожалению, денег для вас нет, - широко развел руками Ким Ир
Сен. - Все средства нашего народа идут на строительство
социализма!
- Как нет? - удивился Штирлиц и задумался. - Ну, тогда мне
потребуются ваши люди, агенты, специалисты подрывного дела...
- Товарищ Штирлиц, вы должны нас понять, людей для этого тоже
нет. Все корейцы находятся на грандиозных стройках социализма.
- Послушайте, но когда нет денег и нет людей, нет и дела! -
начал распаляться Штирлиц.
- Тут какая-то ошибка! Дорогой товарищ Брежнев по телефону мне
сказал, что приедет Штирлиц и все сделает! Тут приезжает Штирлиц и
начинает мне, как вы там говорите? "морочить голову"! Вы что же,
хотите сказать, что Генеральный секретарь дорогой товарищ Брежнев
мог меня обмануть?
- Денег нет, людей нет! - Штирлиц хмуро глянул на корейцев. - В
сортир-то хоть сходить можно?
Судорога свела лицо Ким Ир Сена. Он молча развернулся и вместе
со своими спутниками и охраной скрылся за дверью. Штирлица и
Бормана вывели в другую дверь.
- Вы совершили бестактность! - заявил Пак. - Будь вы корейцем,
за такие вещи вас бы расстреляли!
- Ничего не понимаю! В этом здании нет сортиров? Что, "дорогие
товарищи" в туалет не ходят?
- Туалеты здесь есть, в них стоят золотые унитазы, а садиться
на золотой унитаз может только сам Великий вождь Президент Ким Ир
Сен либо дорогой товарищ Ким Чен Ир. А для остальных туалеты во
дворе!
- Пошли отсюда, Борман, - сказал Штирлиц, кося левым глазом на
охранников. - Великий вождь дал нам важное задание, пора его
выполнять!
С годами разведчик стал сдержаннее. В молодости он бы не
сдержался и устроил бы здесь корейский погром. Сейчас Штирлиц
хладнокровно затаил злобу, и лишь костыль, подрагивающий в руке,
выдавал, что в голове Штирлица созрел план.
Борман выудил из носа длинную соплю, пристроил ее на тяжелую
бархатную портьеру и согласно кивнул.
- Пойдем, Штирлиц.

Глава 9. Штирлиц требует политического убежища, иначе он за себя не отвечает

Вернувшись в номер, Штирлиц замахнулся костылем и в раздражении
запустил им в кадку с пальмой. Кадка, как кегля, упала с мраморной
подставочки и покатилась по ковру.
- Нет, ну какие сволочи, а! - злопыхал Штирлиц, бегая по
номеру. - Не покормили, денег не дали, людей не дали!
Штирлиц был уверен, что номера прослушиваются, поэтому для
конспирации перешел на немецкий.
- Ты знаешь, Штирлиц, - вяло молвил Борман. - Что-то мне не в
кайф работать на этого Ким Ир Сена. Он мне совсем не понравился.
По-моему, он - гад! И это ради него я буду ходить по улицам ночью,
кого-то перевербовывать, участвовать в перестрелках, экономить
патроны, таскать на себе динамит, ни есть, ни пить, сидеть в
засаде...
- Ты за кого меня вообще принимаешь! - возмутился Штирлиц. -
Неужели ты поверил, что я стану на него работать?! Мы
действительно внедримся в южно-корейский заговор, но только для
того, чтобы его возглавить и помочь совершить этот переворот!
- Доброе дело, - согласился Борман и с чувством пожал Штирлицу
руку.
- Поедем в аэропорт, захватим самолет с заложниками и улетим в
Южную Корею, чтобы оттуда руководить заговором!
Штирлиц вытащил из-под кровати два привезенных из Москвы
рюкзака со снаряжением и открыл свой. Взяв все необходимое,
Штирлиц и Борман прямо в номере надели противогазы и стали
неузнаваемы. Спустившись вниз, Штирлиц дал костылем по ненавистной
голове швейцара, который как две капли воды был похож на Ким Ир
Сена.
- За что ты его так? - поинтересовался Борман.
- А вдруг он работает на корейскую разведку?
Штирлиц умел заметать за собой следы.
Борман встал посреди улицы и остановил такси. Штирлиц, угрожая
таксисту костылем, приказал ехать в аэропорт. Насмерть
перепуганный таксист беспрекословно отвез страшных пассажиров,
куда было сказано.
Выскочив из машины, Штирлиц рукояткой костыля разбил стеклянную
стену здания аэропорта. С ужасным стоном стекло обрушилось вниз, и
еще долго сыпались осколки. Раздались милицейские трели, собралась
толпа, но террористы были уже далеко.
Бодрым шагом, улыбаясь под резиной противогаза, Штирлиц
приблизился к таможне и начал поливать людей в форме
нервно-паралитическим газом. Через полминуты проход был свободен.
- Я ничего противозаконного не везу, - сняв противогаз, сообщил
русский разведчик скорчившимся в неестественных позах таможенникам
и вместе с Борманом прошел на летное поле.
Раздавая удары костылем, Штирлиц прорвался сквозь толпу к трапу
ближайшего самолета, залез внутрь и заорал:
- Без паники! Самолет захвачен!
Поднялась паника.
Пассажиры повскакивали с мест, симпатичная стюардесса упала в
обморок, Борман, который влез за Штирлицем, дал очередь из
автомата и проревел:
- Кто будет себя плохо вести, пристрелю!
Лицо у Бормана было такое, что пассажиры ему поверили и
затихли. Стюардесса пришла в себя, и Борман, развалившись в кресле
и поигрывая автоматом, приказал принести себе пива.
Тем временем Штирлиц прошел в кабину и показал пилотам гранату.
- Самолет захвачен! У Бормана в рюкзаке килограмм пластиковой
взрывчатки!
Пилоты дружно заговорили по-корейски.
- Кто-нибудь по-русски говорит? - грозно спросил разведчик.
- Я стажировался в СССР, - испуганно привстал один из пилотов.
- Молодец, - похвалил Штирлиц.
- Вам куда? В Лондон, Париж, Тель-Авив?
- Столица Южной Кореи как называется?
- Сеул.
- Значит, нам в Сеул!
- А черт! - расстроился летчик. - Мы и так туда летим.
- Заводи!
Самолет загудел моторами, побежал по взлетной полосе и поднялся
в весеннее корейское небо.
- Двенадцать лет летаю из Пхеньяна в Сеул и обратно, -
пожаловался летчик. - Хоть бы раз в Тель-Авив слетать...
- Ты что, еврей, что ли? - поинтересовался Штирлиц.
- Нет, я кореец.
- Вот и лети в Сеул, а то как дам по голове! - разведчик махнул
рукой. - И передай по рации, что самолет захвачен Штирлицем.
- Да вы что? - испугался летчик. - Давайте сначала границу
перелетим и потом уже объявим о захвате. А то еще на границе
собьют, им же на нас и на пассажиров насрать!
- А так не собьют?
- За что? Мы летим своим рейсом по расписанию!
- Ну, я вижу, ты лучше знаешь, чего делать, - одобрил Штирлиц.
- Я схожу, посмотрю, не хулиганят ли в салоне.
В салоне довольный Борман пил пиво, а пассажиры дрожали от
страха.
- Штирлиц, а мне понравилось захватывать самолеты, - сообщил
партайгеноссе. - Пивка на халявку можно попить... Угощайся.
- И много тут пива?
- Много!
- Угощайтесь, друзья! - жестом добродушного хозяина предложил
Штирлиц пассажирам. - Бесплатно!
- Кого стошнит в моем самолете, пристрелю! - пригрозил Борман.
Через час двадцать самолет приземлился в Сеуле. Упившиеся
пассажиры заблевали весь самолет и спали, громким храпом заполняя
салон. Густой запах пива витал над креслами.
- Слабаки, - презрительно махнул рукой русский разведчик. - Мы
с тобой выпили раза в три больше, а свежи, как огурчики!
- Мы же профессионалы, - скромно потупился Борман.
- Кажись, прилетели, - Штирлиц выглянул в иллюминатор.
Самолет, захваченный террористами, был окружен полицией,
солдатами и репортерами. Солдаты прицеливались в самолет из
автоматов, а репортеры снимали все это на видеокамеры.
- Надо взять кого-нибудь из этих уродов, - Борман указал на
пассажиров, - приставить револьвер к виску и, пригрозив
пристрелить заложника, попросить политического убежища. А еще
можно кинуть гранату...
- Умно, - кивнул Штирлиц и попытался разбудить ближайшего
сонного пассажира. Эта попытка неудачно завершилась тем, что
заложника снова вырвало, и у русского разведчика испачкался плащ.
- Ах ты гад! - возмутился Штирлиц и дал заложнику костылем. -
Пойдем, Борман, для тебя есть работенка!
Штирлиц вышел на трап и, приставив к виску Бормана пистолет,
прокричал:
- Мы требуем политического убежища! Иначе я пристрелю этого
жирного ублюдка!
- Это же Штирлиц! - пронеслось по толпе агентов южно-корейской
разведки и ЦРУ, которые окружили трап захваченного самолета.
Штирлиц посмотрел вокруг...