— Ты сделал достаточно, — сказал он. — это упражнение ты можешь делать когда-нибудь в другой раз, когда у тебя будет больше личной силы.

— Я сделал что-нибудь неправильно?

— Нет. Неделание только для сильных воинов, а у тебя еще недостаточно силы, чтобы обращаться с этим. Сейчас ты будешь только захватывать разные пугающие вещи своей рукой. Поэтому делай это упражнение понемножку, пока твоя рука не перестанет остывать. Когда твоя рука будет оставаться теплой, то ты сможешь на самом деле ощущать ею линии мира.

Он остановился, как бы давая мне время задать вопрос о линиях. Но прежде, чем я смог это сделать, он начал объяснять, что существует бесконечное количество линий, присоединяющих нас к вещам. Он сказал, что упражнение в неделании, которое он только что описал, поможет любому ощутить линии, которые выходят из движущейся руки. Линию, которую можно поместить или забросить куда хочешь. Дон Хуан сказал, что это было только упражнение, потому что линии, образованные рукой, были нестойкими, недостаточно стойкими для того, чтобы иметь реальную ценность в практической ситуации.

— Человек знания использует другие части своего тела для того, чтобы создавать устойчивые линии, — сказал он.

— Какие части тела, дон Хуан?

— Самые устойчивые линии, какие человек знания продуцирует, исходят из середины его тела. Но он их также может создавать глазами.

— И они реальные линии?

— Конечно.

— Их можно увидеть и потрогать?

— Скажем так, что их ты можешь почувствовать. Самое трудное, что есть на пути воина, так это понять, что мир является чувствованием. Когда делаешь неделание, то чувствуешь мир и чувствуешь его через линии.