Я допивал, шаркая кедами по холодному асфальту, купленный в универмаге, питьевой "Даниссимо" со вкусом (и даже редкими включениями) лесных ягод.
Ко мне, по дороге домой, присоединился снег. Он только начинался и был еще редким, красивым... но снежинки, они покружив вокруг меня, нарушая законы физики, вместо того чтоб лечь мне под ноги - всплывали вверх, растворяясь в серости неба.
Где-то там, за толщей туманов, нежился под ласковым теплом весеннего солнца мой ангел-хранитель. Растянувшись на покрывале облаков, зажмурившись от удовольствия, перекатывал травинку в губах и улыбался. Сброшенные крылья уже давно пылились в потерянном уголке вселенной. И у моего ангела впереди было еще лет сто отпуска.
А тут стоял я и смотрел вверх, вслед улетающим снежинкам.
Даже снег, и тот предал.
Обида закралась в душу, и я распознав её, расстроился.
Опустив капюшон, срываясь от предательского неба, зашагал, шаркая, дальше… домой.

Кинул пустой "Даниссимо" в урну. Возле урны дежурил человек болезненного вида. Тот проводив меня взглядом, возобновил поиски чего-то калорийного, ворочая нутро этой урны. Этот человек, он родной мне. Чем он жив?
Моя пустая банка, не удовлетворив неограниченных потребностей человека, полетела, загремев, прочь.
Снег улетал, тишина накрывала продуваемый сырыми ветрами город. Где-то в этом мгновении осознал - это падаю я.
Небо и снег были оправданы.
А я падал, кружил вокруг снегопада, оставляя в одиночестве стаи снежинок, опускался все ниже и ниже, в асфальтовую бездну... Темнело.

Осознание себя – убивает счастье.
Это не добровольный обмен!
Пусть заново сдают карты!

Лужи мерзли.
Все чаще, последнее время, снег улетает обратно, в небо.
Это не хорошая весна.
И что они там подмешивают в эти йогурты? Химия!

Все это начинало меня раздражать.