Ему было 9-10 лет, белобрысый мальчишка в джинсовом костюме. Он сидел на одиноч-ном сиденье около среднего выхода автобуса. Сентябрьский день, после нескольких не-дель дождя и ветра, радовал тишиной и ласковым солнышком, лучи которого через окно падали на лицо мальчика. В правой ладошке лежал автобусный билет, надорванный кон-дуктором и с синей круглой печатью новой цены. Он сразу проверил – цифры не сходи-лись, значит билет не «счастливый» и теперь крутил головой, поглядывая на входящих пассажиров и в окно. А потом зажмурился на щекотливые лучи и, прикрывшись правой рукой чихнул. Не громко, а тихонько так, по детски: «пчхи!». Посмотрел на зажатый в ла-доне талончик и опять, прикрывшись рукой, чихнул. Снова посмотрел на билетик, на ко-тором капельки растопили жирную печать и приложил его к ноге – на светлых джинсах осталось тёмное пятно. Автобус в это время давно отъехал от остановки, уже повернул и набрал скорость, мягко покачиваясь. Мальчик посмотрел в окно, не надолго отвлёкся от билета, снова вспомнил про него и потянул за две стороны, там где уже был надрыв и, то ли автобус резко качнулся, то ли бумага размокла, но раз…и в каждой руке оказалось по две половинки вместо одного билетика. Удивлённо поднялись брови, а глаза округлив-шись смотрели на кусочки, и смутное чувство детской вину заставило оглянуться: никто не видел? А рядом стоял дядька в чёрных брюках и чёрном кожанном пиджаке, и на вид дядька был очень строгий и серьёзный, но почему-то он улыбался!
Тогда мальчишка успокоился и тоже улыбнулся и тут же забыл про билет, а потом отвер-нулся и забыл про дядьку и начал складывать две половинки по линии отрыва, так чтобы сопадали части номера. Автобус остановился на следующей остановке и в салон хлынули бабки и тётки, нахлынули и настырно стали возле сиденья мальчика, молча так стали, но было понятно, что им очень хочется и да не просто хочется, они так молчаливо требовали всем своим видом уступить им место. И он посмотрел на одну, посмотрел на другую и ус-тупил, и скоро вышел. Шёл он по тротуару, а в окне автобуса остались и дядька, который улыбался и тётка, которой он уступил место, но он уже забыл о них и наверняка на душе у него чисто и спокойно.