...Он опять засмеялся. Потом снова стал серьезен:
- Знаешь... Сегодня ночью... Лучше не приходи.
- Я тебя не оставлю.
- Тебе покажется, что мне больно... Покажется даже, что я умираю. Так уж оно бывает. Не приходи, не надо.
- Я тебя не оставлю.
Но он был чем-то озабочен.
- Видишь ли... Это еще из-за змеи. Вдруг она тебя ужалит... Змеи ведь злые. Кого-нибудь ужалить для них удовольствие.
- Я тебя не оставлю.
Он вдруг успокоился:
- Правда, на двоих у нее не хватит яда...
В ту ночь я не заметил, как он ушел. Он ускользнул неслышно. Когда я наконец нагнал его, он шел быстрым, решительным шагом.
- А, это ты... - сказал он только.
И взял меня за руку. Но что-то его тревожило.
- Напрасно ты идешь со мной. Тебе будет больно на меня смотреть. Тебе покажется, будто я умираю, но это неправда...
Я молчал.
- Видишь ли... Это очень далеко. Мое тело слишком тяжелое. Мне его не унести.
Я молчал.
- Но это все равно, что сбросить старую оболочку. Тут нет ничего печального...
Я молчал.
Он немного пал духом. Но все-таки сделал еще одно усилие:
- Знаешь, будет очень славно. Я тоже стану смотреть на звезды. И все звезды будут точно старые колодцы со скрипучим воротом. И каждая даст мне напиться...
Я молчал.
- Подумай, как забавно! У тебя будет пятьсот миллионов бубенцов, а у меня - пятьсот миллионов родников...
И тут он тоже замолчал, потому что заплакал...
- Вот мы и пришли. Дай мне сделать еще шаг одному.
И он сел на песок, потому что ему стало страшно.
Потом он сказал:
- Знаешь... Моя роза... Я за нее в ответе. А она такая слабая! И такая простодушная. У нее только и есть что четыре жалких шипа, больше ей нечем защищаться от мира...
Я тоже сел, потому что у меня подкосились ноги. Он сказал:
- Ну... Вот и все...
Помедлил еще минуту и встал. И сделал один только шаг. А я не мог шевельнуться.
Точно желтая молния мелькнула у его ног. Мгновение он оставался недвижим. Не вскрикнул. Потом упал - медленно как падает дерево. Медленно и неслышно, ведь песок приглушает все звуки.