Боль, спасенная случайно.
Антон был самым обычным школьником, который учился в самой обычной школе самого обычного провинциального города.
Учился он так себе, потому что у него вечно что-то не получалось, да и вообще все училки были дуры. Особенно Ольга Валерьевна - тридцатилетняя учительница математики. Она, эта мымра, никогда его не любила, и всегда позорила перед всем классом. А все потому, что однажды его папа пытался ухлестнуть за ней, а когда она недвусмысленными намеками потащила его под венец, папа свалил от нее куда подальше, выбросил все старые симки, сменил номер телефона дома.
А вот Антона из школы забрать забыл. Еще бы, ведь это была самая лучшая, элитная школа города, и было очень обидно из нее уходить.
А Ольга Валерьевна довольно быстро узнала, чей Антон сын. И вот тут началось.
Это была самая настоящая травля. Она унижала его при всех, высмеивала, оскорбляла, и даже била указкой за то, что он не мог правильно решить пример у доски.
Однажды она бросила ему в лицо тряпку, и сказала, что он, Антон, тупой выродок, и что ему место к грязной канаве среди таких же глупых свиней, как они с отцом.
И только тогда он понял, почему эта молодая, очень красивая и довольно неглупая женщина его так ненавидит.
Он пытался рассказать папе, но он не хотел слушать - у него развивался чередной бизнес-проект, и ему было не до Антона. Да и приходил он то в одиннадцать, то вообще в полночь.
Антон не знал, что делать. Он начал прогуливать уроки, только те, которые вела Ольга Валерьевна.
Однажды она его застукала в коридоре школы, во время своего же урока. Она очень долго кричала, что он ее оскорбляет своим отношением, что его не воспитывает отец, и что таких детей вообще нужно садить в сталинские лагеря, чтобы ни учились страху и уважению. А потом она потащила его к завучу - ее лучшей подруге. Завуч сказала, что она не будет ничего рассказывать отцу, и
они с Ольгой Валерьевной забудут об этом инциденте, если Антон выполнит их маленькое поручение.
Антон с радостью согласился, потому что перспектива разговора с отцом его совсем не радовала - в последний раз, когда Антон пытался поговорить с отцом о школе, тот взбесился и начал швырять все, что попадалось под руку.
Поручение заключалось в том, что Антону нужно было вытереть пол в женском и мужском туалетах, потому что уборщица тетя Зина приболела, и не вышла сегодня, а убираться надо.
Он был настолько шокирован и подавлен, что согласился на это. Его немедленно отправили к завхозу, который выдал ему тряпку, и отправил на задание.
Особенно страшно было Антону идти в женский туалет. Но он посмотрел, что времени до конца урока оставалось еще восемь минут, и решил, что управится за три.
Он был очень рад, когда сдал инвентарь завхозу потому, что был уверен в том, что его никто не видел. После завхоза он отправился на уроки, и остаток дня провел в весьма подавленном настроении. Впрочем, это давно уже перестало быть для него чем-то ненормальным. Да и два последних урока отменили, поэтому можно было придти домой пораньше.
Придя домой, Антон увидел куртку отца, висящую на вешалке. Он был очень удивлен этому, потому как обычно папа в два часа дня не приходил. Еще больше он был удивлен легкому женскому плащу, который висел на соседнем крючке.
"Видимо, он приболел" - подумал Антон.
Он прошел к себе в комнату, и, проходя мимо спальни отца, услышал странный шум оттуда. Прислушавшись, он понял, чем папа там занимается, а с кем, ему было не интересно. Порнухи с интернета Антон качал достаточно, поэтому особого желания
подглянуть он не испытывал. Тем более, что он был выбит из колеи сегодняшней ситуацией с Ольгой Валерьевной.
Немного посидев в аське, Антон просто лег спать, потому что у него очень сильно разболелась голова, да и душно как-то было..
Когда на следующий день Антон пришел в школу и увидел Ольгу Валерьевну, его охватило смутное чувство тревоги. Наверное, оттого, что он увидел ее улыбку, адресованную ему одному. Недобрую улыбку.
Она начала урок с того, что объявила всему классу о том, что он, Антон, вчера осмелился прогулять ее урок, за что и был наказан мытьем полов в туалетах.
И сказала, чтобы каждый знал: никто не смеет пропускать ее уроки.
Она разорялась весь урок, а когда наступила перемена, одноклассники окружили его, и наперебой начали гоготать. Кто-то предлагал ему пойти еще раз вымыть полы, кто-то называл его Антошкой-поломойкой, кто-то предлагал ему прочистить унитаз у них дома.
Антон не выдержал, и сбежал из класса.
Он оставил в классе портфель, а в гардеробе - куртку. Ему было не холодно, потому что был всего лишь октябрь. Тем более, он бежал.
Он бежал и бежал, а по его лицу катились слезы. Иногда он спотыкался, падал, поднимался, и продолжал бежать дальше.
Никто из прохожих даже не обращал внимания на девятилетнего мальчика, бегущего по дороге и плачущего.
Взрослые вообще редко когда обращают внимания на маленьких людей. Они просто не воспринимают их всерьез, увлеченные куда более важными своими, взрослыми делами.
Взрослые играют по своим, взрослым правилам, иногда втягивая в игру более куда более маленький людей, которые даже не знают правил игры.
Взрослые вообще считают себя самыми главными и самыми умными, забывая подчас, что устами младенца глаголет истина.
Антон все бежал и бежал, бежал через дворы, бежал через стройки. На стройке он споткнулся об арматурину и упал. Ладони были изодраны галькой в кровь, брюки на коленях порвались, и сами колени также кровоточили.
Он еще не мог понять, что все это - лишь глупая история, и что таких злых людей в его жизни будет еще очень и очень много таких вот неумных учительниц и неотзывчивых пап.
И уж тем более он не мог понять еще своим детским и открытым, абсолютно не черствым не не корыстным сердцем, что человек приходит на эту Землю один, и уходит тоже - один.
И что рассчитывать ему стоит только на себя.
Он не знал, что это нужно понять.
Он просто бежал, и ему совсем не было больно.
Он твердо решил, что покончит с собой. "кажется, это называется суицид". Он видел, как об этом рассказывали по телевизору, и показывали странных мальчиков в черном, с лицами, закрытыми черными волосами. Ведущий называл их "эмо".
Он добежал до железнодорожного моста, и остановился. Перила были на уровне его груди, но он легко мог перелезть.
Антон посмотрел вниз.
Высоко.
Под ним были рельсы, а метрах в пятидесяти на земле стояли вагоны.
Мальчик вздохнул, положил руки на перила, подтянулся, перекинул одну ногу, затем вторую.
Сел на перила, свесив ноги вниз.
Еще раз посмотрел на рельсы.
Страшно.
За спиной шли люди, и их совсем не волновал мальчик, который сидел на перилах.Потому что они привыкли, что самоубийцы прыгают с самой высокой точки, а Антон забрался только на две трети.
Поэтому случайные прохожие просто считали, что ребенку захотелось посидеть на перилах и посмотреть на вагоны.
И им в голову не приходило снять его оттуда потому, что он может упасть. Не их ребенок - значит, и не их дело.
Антон вздохнул, напрягся.
Аккуратно слез с перил, держась руками за поручень за спиной, а ногами встав на крошечный уступ.
Закрыл глаза и приготовился прыгнуть.
Выдохнул.
Стало тихо, и он услышал, как бьется его сердце.
Руки и ноги дрожали.
Отпустил руки.
Чьи-то холодные - он почувствовал это даже через одежду, - руки схватили его подмышками, и сильно дернули назад.
Антон сильно ударился лопатками о поручень, и перевалился через него.
Упал на асфальт, перевернулся на спину.
Ему было очень страшно открывать глаза, казалось, что он сейчас увидит перед собой Ольгу Валерьевну, которая начнет смеяться над ним, а завтра всем расскажет, как она его поймала на мосту. И от этого становилось совсем обидно.
Внезапно он почувствовал, что на лицо ему что-то капнуло. И еще.
Он открыл глаза. Аккурат над его лицом было лицо молодой - лет семнадцати, девушки, достаточно красивой.
У нее были красивые голубые глаза, и черные волосы, закрывавшие лицо так, как у тех ребят, которых показывали по телевизору.
- Ну ты чего, глупыш, - голос спасительницы оказался неожиданно низким и бархатистым, - что такое? Рассказывай, - сказала она, а сама плакала.
- Ни..Ничег-го...
Антон не мог ничего сказать. Он просто смотрел на эту девушку. Она была очень красивая.
Он подтянул ноги, встал, отряхнулся. Она встала следом.
- Ничего? Я бы так не сказала. Рассказывай давай, что такое с тобой приключилось.
И Антон рассказал. Все, с самого начала. Про папу, про учительницу, про туалет, про насмешки одноклассников.
Алина - так звали девушку, внимательно его слушала, почти не перебивая.
Когда Антон закончил рассказывать, Алина улыбнулась, и прижала его к себе.
Он уткнулся носом ей в плечо, а она начала тихо говорить ему на ухо:
- Пойми, Антон, что это жизнь. Она суровая, она злая, но она такая, какая она и есть. И не в наших силах ее изменить.
Она навязывает нам свои правила, и мы вынуждены играть по ним.
Ты мужчина, и поэтому тебе еще не раз придется сталкиваться с этим. А учительницы - сволочи были, есть, и будут.
И не рассчитывай на папу - он еще слишком занят. Не обижайся на него, он со временем поймет.
Ты хороший парень, я по глазам это вижу.
Знаешь, я не умею говорить красиво и много, но я просто прошу тебя, Антон, никогда больше не пытайся покончить с собой. Когда тебе захочется это сделать, вспомни девушку Алину, которая встретила тебя тогда мосту.
Звони, пиши, не забывай. Вот тебе мой телефон, - Алина передала ему вырванный из блокнота листок, на котором только что написала свой номер телефона.
- А...А ты эмо?, - Антон глупо улыбнулся и посмотрел Алине в глаза.
- Да, а что, похожа? - Алина улыбнулась в ответ.
- Немного. Про вас по телевизору рассказывали.
- Все с тобой понятно, глупыш. Не волнуйся, я самоубиваться не буду. Я со своего моста уже спрыгнула. Давай ты сейчас пойдешь домой, а как придешь - позвонишь мне. Я бы с радостью проводила тебя, но мне правда очень нужно идти.
Алина еще раз обняла мальчика, порывисто прикоснулась губами к его лбу, смущенно, как будто неловко, улыбнулась.
Антон встал на цыпочки и по-детски чмокнул ее в щеку.
- Иди. И я тоже пойду. Мне еще уроки делать.
Он оба развернулись, и пошли к разным сторонам моста.
Антон твердо решил, что больше никогда не будет так делать.
А еще он решил позвонить Алине, как только придет.
Потому что она единственный почти взрослый, кто его услышал и понял.
И он уже осознал, что таких людей в его жизни будет немного.
