..- Привет от старых штиблет, буркнул Джалиль вошедшему, помешивая школьным алюминиевым половником варево на электроплитке..
- Ксенон молча сел на задрапированный дерматином табурет и кряхтя, стал стягивать себя видавший виды пилот. Высвободившись наконец из кожаных объятий, он, потирая руки, подошел к кастрюле и к ней ладони,
- Холодает, процедил Ксенон сквозь зубы, глядя в сумерки.
- Ну что, решил или так и будешь молчать?, - спросил Джалиль своего молодого друга.
Ксенон вздохнул, повернулся к старику, и, внимательно глядя в глаза, выдохнул – решил..
- Решил, да страшновато как-то, не по человечески это, буравя глазами пол сторожки сказал Ксенон.
- Страшновато? Ничего страшного не вижу, когда он деньги брал не страшно было, а теперь -пусть сам побоится, ты парень здоровый – так, прижмешь его он и отдаст, с горящими от гнева глазами произнес старик. А то он думает, ежели он мент - на него управы нету. А тебе что – отдал не отдал – он тебя не знает, нет тебя и все тут. А я уж тебе все как по уговору – и вон и куртку новую купишь и картуз, -- зима впереди.

Ксенон заерзал на табурете и на мгновение поднял глаза на старика, потом перевел взгляд на кастрюлю с супом и сказал,: Ладно, к пятнице жди новостей, а сейчас – давай - наливай, что там у тебя, глядя за топчан старика.
- Ох, ты быстрый! Решился и праздник давай закатывать, вот исполнишь дело - тогда и праздник, тогда и выпьем на славу, а сейчас давай-ка по супчику да спать, похоже не приедет уж никто.
Взяв со стола тарелку, Ксенон протянул ее ближе к кастрюле, старик, поднял половник и вылил содержимое, запах стал лишь острее и защипал ноздри.
Варево пахло нефтепродуктами, старыми покрышками и хвоей, обжигая горло полилось по пищеводу в направлении желудка. После второй ложки Ксенон уж было начал жалеть, что зашел и еще больше стал корить себя, что согласился, но теперь, похоже уже, и отступать было некуда, тем более, что Джалиль по сути был его единственным другом. Закончили трапезу, попивая уже раз тридцать заваренный пакетик чая Липтон, который для пуще прочности был обвязан куском бинта, между нитками которого торчало то, что раньше было чаем. Разговор не клеился и стало ясно, что пора уходить. Ксенон поднялся, натягивая куртку, сказал:
- Ладно, давай, деньги давай. Джалиль, сверкнув, ровным рядом золотых зубов, ухмыльнулся и, нырнув под топчан, вынул пачку мятых полтинников и начал считать. Дед сбивался и начинал сначала, Ксенон начал уже потеть, когда заветные двадцать голубых купюр оказались в его руках.
- Пересчитай, буркнул дед и уселся на кровать.
- Нет уж – ты уж шесть раз пересчитал, сказал Ксенон, раскладывая деньги по разным карманам, как учила мать.

Ладно, пока уже, пробурчал Ксенон, вышагивая в морозный декабрьский воздух. Вот черт, подумалось ему, когда щелкнула задвижка и все вокруг покрыл мрак, - так, чертыхаясь, он добрался до своего жилища.
Открыв дверь подвала, почувствовал, что и в этой пятиэтажке, предназначенной под снос отключили отопление. Щелчок выключателя зажег в проходе лампочку, - слава богу ,свет есть прошипел, Ксенон пробираясь меж хлама и труб, оставленных радивыми ремонтниками…