- У нормальных людей это называется "студия", - смеется Вика в ответ на мое удивленное восклицание.
Мы стояли посреди огромной светлой комнаты.
- Вика, но здесь можно... - Я запнулась не в силах поверить в свою догадку, смотрю на нее горящими глазами.
- Да, ты правильно поняла - танцевать, - кивает она мне. - Я даже не помню, когда Андрей выкупил это помещение... Знаю только, что ему очень понравилось, что здесь светло, и он долго не мог придумать, что бы здесь сделать. А потом, когда ты была бессознания, то в бреду часто по-вторяла: "Зеркало... Зеркало...", и он однажды сказал: "Будет студия". Я сначала не поняла о чем он, но потом вспомнила об этом зале. За неде-лю, пока выхаживал тебя, он успел его отделать.
Она зажгла подстветку и, одновременно со щелчком выключателя, из ниш в стенах выехало около десятка зеркал, отражающих человека в полный рост.
- Это чтобы тебе было удобнее оценивать себя со стороны. Так же есть станок, который ты уже имеешь счастье видеть, и стерео система. А под-стветки могут и мигать, - один щелчок и огоньки забегали по потолку, за-жигаясь группами, то в одной, то в другой части зала. - Но это на случай, если ты решишь продемонстрировать готовый номер.
От удивления я села прямо на паркет по-турецки.
- Вика, я спрлю? - спросила я ошарашено.
- Самое удивительное, что нет, - усмехнулась она. - Кстати, если захочешь отдохнуть... Ложись на спину.
Я послушно откинулась назад, улеглась поудобнее. Свет вновь погас, пор-тьеры, как по мановению волшебной палочки, задернулись - в комнате стало совсем темно.
- Ничего ведь не видно, Вика!
- А ты приглядись... - ответил Викин голос совсем близко. Она лежала на полу рядом со мной.
По мере того, как глаза привыкали к темноте, на потолке над моей голо-вой все ярче и ярче проялвялись звезды. Над моей головой висел огром-ный кусок бархатного ночного неба!
- Он... Он... - начала вновь запинаться я. - Этот безумный человек решил перетащить сюда кусок неба?!
- Нет, просто он решил попытаться создать твой мир так. чтобы тебе было удобно в нем жить.
В порыве эмоций я вскочила.
- Уж прости безумца за смелость... - раздалось у меня за спиной.
Я подбежала и обняла его. Так и стояли обнявшись посреди зала.
На следующий день моя фигурка уже кружилась, имея, казалось тысячи отражений в серебряной глади зеркал...
- Смотри, смотри! - шептала Вика брату, наблюдая за мной в щелку двери. - Танцует...
- Тссс! - приложил палец к губам Андрей.
Они уже давно там стояли, и я знала - чувствовала и его, и ее. Пусть смотрят.
- Ну что, пойдем обедать? - сказала я, не поворачивая головы, когда мелодия, а вместе с ней и танец, закончилась. - Или с некоторых пор балерины вообще не едят?
- Едят, и еще как едят! - сказал входя, Андрей.
- А как ты поняла, что мы здесь? - сказала Вика.
- Да я вас обоих за версту чую!
- Ты уже так много умеешь... - сказал Андрей.
- Да, - согласилась я, обнимая его, - только спина еще болит.
- Это ничего, это пройдет... - успокоил он меня.
И мы пошли в какую-то кафешку... Вика, конечно, долго возмущалась, говорила, что дома нас ждет мама и горячий суп, но мы и ее уговорили. Я шла по улице вобнимку с двумя самыми близкими мне людьми, прямо как была - в тренировачном костюме (только балетки сменила на кеды). Не смотря на то, что на улице было еще совсем не лето, казалось весь воздух был пропитан теплом. Я шла и смеялась, потому что Андрей рассказывал какую-то очень смешную историю, что заставляло смеяться даже его самого. А потом мы все вместе сидели в кафе за столиком у окна, что-то друг другу показывали руками и тоже смеялись.
На странную девушку в черном обтягивающем тренировочном костюме никто не обращал внимания. Странная девушка была просто счастлива тем, что сидящий радом с ней парень изредка поправлял ей выбившийся из тугой прически локон и, когда они встречались глазами, подмигивал украдкой. Нет, они ничего не скрывали, просто так в очередной раз любили друг друга.