Несмотря на объявленное перемирие, украинская армия продолжает "утюжить" города и села на Луганщине. Нарушение режима тишины ежедневно фиксируют и наблюдатели из ОБСЕ.

Славяносербск вновь под огнем. Такого интенсивного обстрела здесь не было уже несколько месяцев. Снаряд — очевидно, из гаубицы, запрещенного тяжелого оружия, которое должно быть отведено от линии фронта, — попал в жилой дом и вызвал пожар. К счастью, никто не пострадал.

У хозяйки дома разбиты коленки, разодрана щека. Женщина успела выскочить из горящего дома в огород.

Местные жители видели, как на том берегу Донца разворачивись БТР и пикап с гранатометом в кузове. Привыкнуть к тому, что уничтожены целые села, невозможно.

Украина так стремилась в Европу, что окна туда своим гражданам прорубала прямой наводкой.

Половина села Никишино была под ополченцами, половина — под украинской армии. Говорят, нацгвардейцы сначала мародерили, а потом заботливо интересовались, в чем люди нуждаются.

"Придут в норковых шапках — тогда уже октябрь был — и спршивают, что нам надо, — вспоминает Татьяна Крайняя, жительница Никишино. — Мы просили дать нам лекарства или хлеб. Они сказали, что принесут нам муку. Но мы знали, что это мука из наших же домов".

Из 350 домов в Никишино 150 уничтожены полностью, еще 98 разрушены. Но в них еще ютятся люди. Школа напоминает дом Павлова в Сталинграде. Администрация — в руинах, клуб и почта разбиты.

Вся надежда у местных жителей — на гуманитарную помощь. Ветераны-десантники, общественная организация "Офицеры России" в Донбасс привозит уже третий конвой. Обещают регулярно снабжать Никишино продовольствием и помогать отстраивать дома.

"От деревни практически ничего не осталось. Мы, конечно, понимаем, что накормить весь Донбасс не сможем. Для людей важно не то, что мы привезли что-то, а моральная поддержка, ощущение того, что за их спиной огромная Россия, что они не одни, не брошены", — подчеркнул Вячеслав Коценко, член общественной организации "Офицеры России".

А украинская армия продолжает бить по городам и по позициям ополченцев. Под Счастьем блокпост — под постоянным прицелом. Отсюда в прямой видимости трубы Счастьинской ТЭЦ. Говорят, что на них забираются украинские корректировщики. Отмечается активность авиации противника. "Летают в основном Су-25, Ми-24", — говорят ополченцы.

Днем на блокпосту было спокойно, бойцам привезли паек. Но неожиданный пронзительный свист заставил всех забыть про обед. Оказалось, что сработала сигнальная растяжка. Мины, которыми обстреливают блокпост, наоборот, не свистят.

"Самое страшное в этой мине — ее не слышно", — отметил Владимир Цвях, заместитель командира батальона сопротивления. Мина легче обычной и частично состоит из углепластика. По мнению ополченцев, такие мины производят в Польше. Бойцы говорят, что осколки от таких мин при ранении очень сложно обнаружить — рентген их не видит. Эти осколки — пластиковые, а оружие — запрещенное.

Свое оружие армия самопровозглашенных республик тоже совершенствует и учится применять, тем более что после Дебальцево осталось столько трофеев.

Вот уже год, как война опаляет землю Донбасса. Люди вспоминают, как все начиналось. Новая киевская власть вводила в села и города армию, давя мирных жителей и стреляя у них над головами.

Село Барниковка Луганской области. Через него 11 мая 2014 года пыталась пройти колонна с бронетехникой, навстречу вышли местные жители. На кадрах хроники — Михаил Писарев, предприниматель. Подошел и глава поселка. Просили просто объехать село стороной, чтобы асфальт не разбили гусеницами. На ремонт дороги ведь всем миром собирали.

"Никакого политического лозунга не было. Просто была просьба народа сохранить асфальт. Без дороги село умрет", — вспоминает Михаил Писарев, заместитель командира бригады "Призрак".

Но с людьми разговаривать не стали. Открыли так называемый предупредительный огонь. Но стреляли кто куда: одни — в воздух, другие — людям под ноги, в асфальт. От рикошета ранило Михаил, еще одному местному жителю попали в ноги и кисть руки. Естественно, что после такого у местных жителей вопрос уже не стоял, за кого они, за Киев или за референдум. А Михаил Писарев ушел в ополчение.

"Тот момент был волнующим. Мы были в полной растерянности, что нам делать, как жить, — вспоминает Михаил Писарев. — Но самое главное, что в душе и сердце подсказывало: мы не рабы, имеем свое мнение, мы будем так жить, как жили наши предки на своей земле".