Настоящее и прошлое, возможно, так или иначе присутствуют в будущем, а будущее — в прошлом, но мне не под силу определить, что есть что. Такова основная идея «Земли будущего», нового фильма Брэда Берда (Brad Bird), который начинается с признания Фрэнка Уокера (Джордж Клуни — George Clooney): «Когда я был ребенком, будущее было иным». Затем мы переносимся в его юность, к молодому и энергичному Фрэнку (Томас Робинсон — Thomas Robinson), который в 1964 году приезжает в Нью-Йорк на Всемирную ярмарку с самодельным реактивным ранцем — в сущности, переделанным пылесосом с прикрепленными к нему ремешками. Он принимает участие в конкурсе изобретателей, на котором судья, человек по имени Никс (Хью Лори — Hugh Laurie), смотрит на его реактивный ранец и спрашивает: «Как он может сделать этот мир лучше?» На что Фрэнк ему отвечает: «А разве нельзя просто повеселиться?»

Рядом с Никсом стоит умная и улыбчивая девочка — очевидно, его дочь. У нее очень подходящее имя, Афина (Раффи Кэссиди — Raffey Cassidy), и, хотя она не богиня, она обладает, как мы узнаем по ходу фильма, сверхчеловеческими способностями. Одна из этих способностей — переправлять души в Землю будущего: красивый мегаполис с блестящими башнями и удивительными воздушными шоссе, по которым бодро передвигаются летающие транспортные средства, где живут добродушные люди всевозможных рас и цветов кожи. Коротко говоря, это такой город, в котором реактивному ранцу самое место. Туда можно попасть несколькими способами, и Фрэнку удается испробовать два из них. Будучи мальчиком, на Всемирной ярмарке он следует за Афиной и отправляется в тематическую поездку на маленькой лодке, попадая в водоворот — отголоски «Алисы в Стране чудес». Позже, будучи уже взрослым человеком, он использует ракету, которую он хитро прячет внутри Эйфелевой башни. Между тем, самый быстрый способ попасть в Землю будущего — это коснуться кнопки или, если быть точным, волшебного значка. Слегка коснитесь его пальцем, и вы окажетесь на пшеничном поле, лицом к великолепному городу, подобно Дороти, глядящей на страну Оз. Именно это и происходит с ученицей старших классов по имени Кейси (Бритт Робертсон — Britt Robertson). Ее фамилия — Ньютон, и, чтобы мы окончательно все поняли, нам показывают, как она бросает яблоко.

Кейси живет во Флориде, недалеко от стартовой площади НАСА, которую в настоящий момент демонтируют. Этот процесс демонтажа причиняет ей такую боль, что она вмешивается, пытаясь его саботировать. В результате этой ее попытки ее забирает Афина, совершенно не изменившаяся со временем, которая волшебным образом появляется и приводит Кейси к Фрэнку, живущему в деревенском доме. Мы не знаем, что произошло с Фрэнком за это время, но он заметно постарел. Клуни предстает перед нами угрюмым и обросшим — таким мы уже видели его в «Сириане» — и страдающим тяжелой паранойей. Честно говоря, Клуни выглядит очень несчастным на протяжении всего фильма, как будто ему отчаянно хочется оказаться в другом месте. Эта его угрюмость плохо вписывается в фильм «Земля будущего», авторы которого, очевидно, противопоставляют его моде на антиутопии — «Голодные игры», «Дивергент» и так далее — и смело задают вопрос: куда приводят утопии?

Брэд Берд был режиссером мультфильмов «Суперсемейка» и «Рататуй», прежде чем снять «Миссия невыполнима: Протокол Фантом», самый динамичный из всех сиквелов этой франшизы. Берд, которому было 11 лет, когда первые люди долетели до Луны, принадлежит к тому поколению, для которого лунный модуль стал воплощением будущего. Именно поэтому новый фильм пронизан красивыми формами, и в первой его половине мы видим все то, что получается у него лучше всего. Каждый эпизод четко очерчен и отточен, и зритель понимает, что Берд по-настоящему одержим разного рода девайсами — не потому что они классные, а потому что они помогают преодолевать различные преграды в жизни, то есть, потому что они работают. Вспомните, как Кейси запустила минидрон через забор площадки НАСА, чтобы сбить с толку камеры слежения, или отчаянно лающую голограмму, которая охраняла дом Фрэнка, или ванну, которая превращается в аварийную спасательную капсулу и поднимается высоко в небо, когда ему нужно было сбежать.

Однако даже классные девайсы должны к чему-то вести, и, хотя у авторов «Земли будущего» нет недостатка в интересных объектах и идеях, их запасы драматического горючего в какой-то момент дают течь. Берд писал сценарий фильма вместе с Деймоном Линделофом (Damon Lindelof), который, как могут подтвердить зрители «Остаться в живых», «Прометея» и «Войны миров Z», уделяет завязке гораздо больше внимания, чем развязке. На нас обрушивается поток захватывающих и интригующих эпизодов, увенчанных зрелищным финалом, но при этом вы понимаете, что этот финал по какой-то причине вас не трогает. Единственное, что поставлено на карту, это выживание планеты, а это всегда отличный предлог. Очередное воспроизведение сюжета «Суперсемейки», где следует переживать за очередную семью и осуждать очередного негодяя. Однако проблема заключается в том, что в новом фильме эта Земля будущего обрисована слишком смутно: реально ли это место? Или же это некое состояние сознания? Нет, это суперконцепт. (Разумеется, это еще и зона в Диснейленде, поскольку этот фильм — продукт студии Диснея.) В конце фильма Хью Лори пришлось героически выступить против жителей Земли: «Они не боялись гибели. Они обернули ее в новую упаковку». Господи, какие же дураки эти смертные! Слава Богу, есть Дисней, который может предостеречь нас от подобного шага. Среди других пороков, представленных в фильме, можно назвать отрицание проблем гражданского недовольства и потепления климата, но нашу хрупкую расу все еще можно спасти — очевидно, при помощи ветряных электростанций, уличных гитаристов и усердной учебы. «Земля будущего» — это яркий и динамичный триллер, который превращается в проповедь. Разве нам нельзя просто повеселиться?

В том, что режиссеры не торопились браться за экранизацию книг Флобера, нет ничего удивительного, хотя это довольно печально. Даже гениальные деятели кино, такие как Жан Рено (Jean Renoir) и Клод Шаброль (Claude Chabrol), потерпели здесь неудачу. Одно из препятствий заключается в одержимости автора композицией, которая заставляла Флобера нежно любить свои запятые так, как обычные люди любят своих детей. Как легко эта гибкость языка, оформленная на бумаге, может превратиться в визуальную путаницу. Кроме того, не стоит забывать о большом количестве малоинтересных и зачастую неприятных персонажей, за судьбами которых мы следим в «Мадам Бовари» и которые вполне могли бы разволноваться, узнав, что они стали сырым материалом для шедевра. Никто не хочет превращаться в жертву сюжета. Как можно вывести на экран тупиц, слабаков и простаков и не получить в итоге целый зал мирно спящих зрителей?

На этот раз попытку экранизации предприняла режиссер Анн Фонтен (Anne Fontaine), которая решила подойти к решению проблемы окольным путем. «Другая Бовари» — это экранизация не романа Флобера, а комикса Пози Симмондс (Posy Simmonds), которая решила воспроизвести эту историю в нашем времени. Английская супружеская пара, Чарли Бовари (Джейсон Флеминг — Jason Flemyng) и его жена Джемма (Джемма Артертон — Gemma Arterton), переезжают в очаровательный, сырой и кишащий мышами дом в маленьком городке в Нормандии. Их приезд замечает Юбер (Фабрис Лукини — Fabrice Luchini), местный пекарь, живущий напротив них. Он обожает Флобера и не может поверить, что события его любимой книги будут разыгрываться прямо у него на глазах. Он сходит с ума по Джемме, поправляет ее, когда она делает ошибки, разговаривая на французском, и учит ее замешивать тесто (он называет этот процесс «моей йогой»), хотя, бросая на нее похотливые взгляды, но все же не переходит границу, в отличие от камеры, которая регулярно демонстрирует нам затылок и грудь Артертон в самых разных летних нарядах. Ее героиня настолько бездарна и скучна, насколько этого требует роман, но всех, кто надеялся на то, что Фонтен откажется от мужского взгляда на Джемму, ожидает разочарование. Сравните его с той смелостью, с которой в своем фильме 1934 года Рено изобразил Эмму несколько более старой и некрасивой, чем мы привыкли полагать, и таким образом заставил нас задуматься о том, как к ней относятся окружающие ее люди и как провинциальная миопия может искажать нравственные нормы.

Пока Джемма совершает все те движения, которые должна совершить ее героиня — занимается любовью в шато аристократа, планирует встречу в Руанском соборе и так далее — зрители сталкиваются с несколькими эпизодами, в которых показано, насколько искусство может или не может подражать жизни. Эти наблюдения слишком поверхностны, и, вполне вероятно, они могли бы вызвать приступ смеха у самого Флобера. Единственный актер, который чувствует себя свободно, это Лукини, вечный мошенник, который в одном из эпизодов следит за Джеммой и ее будущим кавалером у прилавка и заявляет о том, что он не завидует им, но испытывает при этом «странную радость», наблюдая, как сюжетная линия Флобера одерживает верх. Однако это ликование меркнет в сравнении со смелой и деликатной задумкой Франсуа Озона (François Ozon) в его фильме «В доме», где Лукини сыграл учителя литературы в лицее Гюстава Флобера. А этот фильм в свою очередь не идет ни в какое сравнение со «Случаем с Кугельмасом», написанным Вуди Алленом (Woody Allen) для нашего журнала в 1977 году, в котором лысеющий подкаблучник, профессор гуманитарных наук попадает в роман «Мадам Бовари»:

Эмма в удивлении обернулась. «Боже, вы меня напугали, — сказала она. — Кто вы?» Она говорила на том же прекрасном английском, который можно обнаружить на обложке переводного издания.

Что касается продолжения этой истории, в которой Эмма переносится во времени и оказывается в одном из люксовых номеров отеля Plaza, где она получает прислугу и снова начинает жаловаться на скуку («Смотреть телевизор весь день — это ад»), то прочтите ее сами. Лишь однажды, всего на несколько безумных сцен, Флобер получил то, чего он заслуживает.