Предисловие.

Маршрут: Оленегорск ‒ Ревда ‒ руд. Карнасурт ‒ пер. Эльморайок ‒ р. Светлая ‒ р. Суолуай ‒ оз. Сейдозеро ‒ оз. Ловозеро ‒ р. Куклюхтнюнуай ‒ р. Эльморайок ‒ пер. Геологов ‒ р. Аллуайв ‒ губа Северная (оз. Умбозеро) ‒ зал. Махков (оз. Умбозеро) ‒ оз. Ниж. и Верх. Ньюръявр ‒ г. Намуайв ‒ р. Кальйок ‒ пер. Центр. Лявочорр ‒ р. Сев. Лявойок ‒ оз. Гольцовое ‒ оз. Щучье ‒ р. Кунийок ‒ р. Рисйок ‒ пер. Юж. Чоргорр ‒ р. Часнайок ‒ пер. Юмекорр ‒ ущ. Аку-Аку ‒ р. Гольцовка ‒ ст. Имандра ‒ Апатиты.

Продолжительность: 14 дней.

Протяжённость: 153 км.

 

День 1	Оленегорск ‒ Ревда ‒ руд. Карнасурт ‒ пер. Эльморайок ‒ р. Светлая.	10 км
День 2	Р. Светлая ‒ р. Суолуай ‒ оз. Сейдозеро ‒ оз. Ловозеро ‒ оз. Сейдозеро.	18,5 км
День 3	Оз. Сейдозеро ‒ р. Куклухтнюнуай ‒ оз. Сейдозеро.	8 км
День 4	Оз. Сейдозеро ‒ р. Эльморайок ‒ пер. Эльморайок.	11 км
День 5	Пер. Эльморайок ‒ пер. Геологов ‒ р. Аллуайв.	11 км
День 6	Р. Аллуайв ‒ губа Северная (оз. Умбозеро) ‒ зал. Махков (оз. Умбозеро).	14,5 км
День 7	Зал. Махков (оз. Умбозеро) ‒ оз. Ниж. Ньюръявр ‒ оз. Верх. Ньюръявр.	11 км
День 8	Оз. Верх. Ньюръявр ‒ г. Намуайв ‒ р. Кальйок.	15 км
День 9	Р. Кальйок ‒ пер. Центр. Лявочорр ‒ р. Сев. Лявойок ‒ оз. Гольцовое.	13 км
День 10	Оз. Гольцовое.	0 км
День 11	Оз. Гольцовое ‒ оз. Щучье ‒ р. Кунийок ‒ р. Рисйок ‒ пер. Юж. Чоргорр.	15 км
День 12	Пер. Юж. Чоргорр ‒ р. Часнайок ‒ р. Гольцовка.	7 км
День 13	Р. Гольцовка ‒ ущ. Юмекорр ‒ ущ. Аку-Аку ‒ р. Гольцовка.	13 км
День 14	Р. Гольцовка ‒ ст. Имандра ‒ Апатиты.	6 км

 

(Проезд на том или ином транспорте в километраже не учтён).

 

Несколько припозднившись в этом году, мы решили ехать в Хибины. В конце сентября такое предприятие выглядит чуть более надёжным, чем приполярно-уральское.

Маршрут поначалу задумывался в два раза длиннее, отсюда такое количество дней. Но потом он по разным причинам растерял свой первоначальный облик, и мы неторопливо ходили смешные 12 км в день в среднем.

***

 

Из Рязани выезжали 18 сентября. На этот раз обошлось без пересадки и ожидания в Москве, потому что поезд Адлер‒Мурманск идёт через Рязань. Соседи вышли в Москве (до которой мы ехали 5 (пять) часов!), и весь остаток дня мы ехали в купе одни.

У старого адлерского поезда было по крайней мере одно гигантское достоинство: в нём открывались окна. И если в коридоре, нафаршированном детьми, раскрытие окна можно смело приравнивать к акту публичного самоубийства, то в опустевшем купе уже никто не мог помешать удовлетворению потребности в свежем воздухе.

Воздух поступал примерно до следующей большой станции. Проводница, прохаживаясь по платформе, тут же обнаружила прореху в обороне своего вагона, и окно в добровольно-принудительном порядке пришлось всё же закрыть.

Почти весь следующий день шёл дождь. На какую бы станцию не прибывал поезд, шёл дождь. Сотни километров дождя. Что происходит в горах, представлять не хотелось.

Серый день мог бы оказаться куда более унылым, если б не проводница. В Петрозаводске, например, где мы намеревались посетить банкомат, происходил следующий разговор:

Руководитель, проходя мимо проводницы: ‒ Мы пойдём погуляем.

Проводница (возмущённо, голосом Фаины Раневской): ‒ Уж давно все гуляют!

Видим, что она затопила печь (никогда не видели живого огня в поезде). Руководитель: ‒ Печку топите?

Проводница (грозно): ‒ Дети замёрзли!

Вернулись, залезаем в вагон. Проводница (грозно): ‒ Намокли?

Руководитель: ‒ Да нет.

Проводница (грозно): ‒ А чего зашли, поезд отправляется?

Руководитель, которому уже смешно: ‒ Мы там одни на платформе, вдруг поезд без нас уедет…

Зашли в купе, через минуту заходит проводница (грозно оглядывая полки): ‒ Что у вас?

‒ Эээ… у нас всё хорошо.

‒ Пледы они (соседи) куда дели?

‒ В одеялах лежат.

(недоверчиво): ‒ Ну, ладно.

(Сильно подозреваю, что истинный смысл посещения заключался в проверке того, не раскрыто ли снова окно).

Позже приходит помыть пол и протереть полки (одобрительно): ‒ Протрёшь, дышать хорошо, и сиди как дома!

Руководитель (тоже одобрительно; на самом деле мы уже полюбили нашу грозную домоправительницу): ‒ Вы заботитесь о своём вагоне.

Проводница (грозно): ‒ Конечно! Я о своих пассажирах забочусь. Всех знаю, кто свои. Захочет кто-нибудь войти, я ему ‒ а вы не мой пассажир, я всех свои помню!

Уже совсем вечером она зашла ещё раз (совсем не грозно): ‒ Дети, вы ложитесь спать на нижних полках, уже никого не будет…

Наш опустевший поезд ровно шёл в заполярную ночь.

 

В пять утра должен был быть Оленегорск. Я проснулась без будильника сильно раньше, за окном летела темнота. Заснуть обратно уже не получалось, встала, оделась. От нечего делать стала  смотреть в эту темноту. Глаза привыкли, и можно было различить кромку леса, очертания каких-то холмов, бледные станционные домики. Проплыл над водой ночной город. Дождя и облаков не было, небо светилось от звёзд. Пока я рассматривала созвездия, какое-то облачко на периферии поля зрения вносило некий диссонанс, то появляясь, то исчезая. Странное какое облако, подумала я, и пристально на него посмотрела.

На моих глазах кто-то будто проводил кистью по акварельной бумаге, оставляя быстро тающий бледно-зеленоватый след. Это было оно! Северное сияние, безмолвное чудо высоких широт. Пусть из окна поезда, но я его видела! Целый сектор неба трассировали светящиеся полосы, разбегаясь из некоего центра в одном направлении.

Зачарованно просидев ещё час, я как-то задремала и проснулась уже вовремя.