День 4. Оз. Старица ‒ Щербатовские известняки ‒ Сосновка ‒ оз. Пяша.

 

 

Снова с утра пасмурно, иногда моросит. Сегодня должны выйти к Щербатовским известнякам (памятник природы регионального значения).

Дорога бежит по участкам дубрав и широколиственных лесов в границах Щербатовского заказника. Дубы приземисты и толстоствольны, и, судя по их виду, собираются и дальше расти в этих местах следующие несколько сотен лет; вязы ‒ единичные, по-моему, гости в наших лесах, ‒ здесь встречаются, наоборот, довольно часто, оживляя мозаику листвы своими затейливыми розетками. Липы, клён и рябина заполняют оставшееся место.

 

 

Песчаная дорога хранит множество следов. Копытных и птиц нет, похоже на лисьи (?) и собачьи. Одна цепочка бросается в глаза своей округлостью и плотностью: будто прошёл кто-то средний между котом и медведем. Из всех животных, обитающих в области, подходит, кажется, только барсук. Дома уточнили: да, действительно, характерные барсучьи ладошки.

 

 

 

Чуть позже, при входе в лес, нам повстречалась возвышаясь, безмолвием окружена щучья голова. Немаленькая. Лежала одиноко на дороге, птицей ли обронённая, барсуком ли, а то человеком?

Известняковые карьеры находятся неподалёку от деревни, на берегу Оки. Саму Щербатовку мы намеревались обойти, но дороги так неумолимо ведут к ней и накидывают такие петли, что выбраться из этого клубка, минуя деревню, стоит немалых усилий. Нам стоило двух бессмысленных кругов.

Но вот она, река!

 

 

 

 

Размышляя, как именно откроются нашему взору известняки, мы прошли несколько сотен метров и совершенно неожиданно обнаружили себя уже возле карьера. Склоны по сторонам резко убегают вверх и нависают над головой, заслоняя солнечный свет частоколом сосен. Тускло желтеют в траве выщербленные верхнекарбоновые пласты.

 

 

 

 

 

Можно залезть повыше и рассмотреть, если повезёт, вцементированных в трёхсотмиллионолетние толщи жителей океана тех времён. Из-под ног с шипением уползает уж, гревшийся на камне.

 

 

Карьер тянется около километра. Самая западная котловина посещается, судя по количеству мусора, чаще остальных. Из котловины тропа ведёт к Оке через своеобразный ущелистый проход, по весне малиновый от цветущей чины. Если же не пользоваться тропой, а вылезти по склону наверх, то можно оказаться в примечательном количеством провалов ельнике. Округлые и задернованные, они с завидной частотой усеивают этот небольшой участок леса. Объясняю карстом.

 

 

 

Следующий вверх по течению посёлок ‒ Сосновка. По-над берегом к ней идёт удивительной красоты тропа, проложенная в сосновом лесу. Иногда встречаются огромные великовозрастные сосны-великаны.

От турбазы Ёлочка, которая поражает разнообразием архитектурных форм и занимаемой площадью (и, исходя из всего наблюдаемого, объёмом вложенных средств) проложена асфальтовая дорога, но кто будет по ней ходить, если есть такая тропа над рекой.

 

 

Дорога, выходящая из Сосновки, истоптана коровами. А между тем, пойма Оки от Сосновки и километров на двенадцать от неё на запад входит в заказник регионального значения Сосновский.

Уже пора думать о месте стоянки, но ближайшее озеро вполне может оказаться местом расслабления некоторых мышц крупного рогатого скота. Колеи тянутся по лугу, по перелескам, по каким-то гарям, а следы всё никуда не сворачивают.

Осталось позади тихое озерцо в деревьях, с которого бесшумно взлетела цапля. Не подходит: подозрительно близко натоптаны следы.

Блёклой оловянной дугой вытягивается из-за поворота другое озеро ‒ Пяша, длинное и широкое. Берега его освещает остаток вечернего солнца. Но оно тоже не нравится: почему-то полнейшая тишина, царящая над ним, внушает мне беспокойство.

Уже в сумерках идём по лесу ‒ где-то здесь протекает безымянная речка, впадающая в озеро Чёрное. Если она не пересохла, то нужно вставать на ней.

И она не пересохла! Светлый лесной ручеёк журчит в лесу, разливается по каменистой дороге и в лес же уходит. Всё, ставим палатку.

 

 

P. S.: Руководитель утверждает, что позже где-то рядом смеялась ночная птица, но, удивительное дело, я этого не слышала ‒ это я-то! Если это был филин, даже жаль: всегда хотела послушать.