Месть еды

Включить плиту. Взять сковородку и поставить ее на конфорку. Налить немного подсолнечного масла. Подождать. Вынуть из холодильника яйцо. Куриное. Разбить. Вылить на разогретую сковородку. Осознать, что все в порядке, и яйцо оказалось там, где надо. Посолить его. Подождать. Готово

Возможны и другие варианты. Например. Взять хлеб, масло, колбасу и нож. Сделать бутерброд.
Или даже вот как. Купить пакетик с волшебным словом «Мивина», положить его содержимое в чашку и залить кипятком.
Все это можно есть. А вот показывать по телевизору в кулинарной программе — нельзя. Потому что в подобных проектах должны звучать благородные слова, желательно — французского или японского происхождения, открывающие обывателю новые горизонты вкусовых галлюцинаций. Это не только догма и дань уважения советскому трепетному отношению к вкусной и здоровой, а потому дефицитной и виртуальной пище, но и отчаянное напоминание о давно утерянном формате.
Ранее сам жанр предполагал, что смысл такой программы — в практической пользе, рецепте. ТВ пыталось быть для зрителя стариком Хоттабычем, исполнять его желания и обязательно отвечать на письма с очень конкретными просьбами. Но вся эта познавательная угодливость со временем исчезла, так как зрителя надо теперь жестко развлекать. Зритель все реже хватает карандашик, чтобы записать ценные советы.
Итак, менее всего кулинарные проекты последних лет рассчитаны на то, чтобы научить вас ресторанным хитростям, — для этого существуют соседи, толстенные книжки, журнальные вырезки. Как и в большинстве праздных шоу, здесь все внимание сосредоточено на том, что разные звезды тоже «делают это». Ведь для многих граждан кумиры со сковородками — уже по-своему восхитительное зрелище. Естественно, для программы намного лучше, если приглашенная звезда может заявить: «Да эти ублюдки в дорогих кабаках никогда даже не пробовали настоящего суши!» Но происходит это разве что в тех случаях, когда приглашают Макаревича. Или еще кого-то из братьев по цеху. Намного чаще звезды приходят на телевизионные кухни, чтобы поболтать, блеснуть остроумием и рассказать пару-тройку анекдотов. Ведущие для проформы чего-то варят и тушат, потом вместе пробуют, закатывают глаза и прощаются. С тем же успехом они могли бы делать гимнастику или кормить кроликов — на смысл программ это не оказало бы большого влияния.
Время от времени, правда, какие-то телевизионные партизаны и террористы пищевой отрасли пытаются затолкать на экраны совершенно дикие вещи. Неизгладимое впечатление в свое время на меня произвел кулинарный апокриф под названием «Кухня для чайников» с няней Викой в главной роли. Участники шоу, на глазах у специально тренированной аудитории, неутомимо рассказывали, как резать лук и не плакать, как чистить картошку и как правильно повязывать фартук. То есть под «чайниками» явно подразумевали более обидное слово. Еще меня умиляли эти очаровательные лица, произносящие слово «яйца». Не знаю почему, но ведущая и гости редко упускали возможность снабдить это слово какой-то шуточкой, смешком, чем-то тривиально-застенчивым, пытаясь не увязнуть в пошлости, что получалось крайне редко. Из всего этого я сделал вывод, что слово «яйца» — самое трудное в судьбе телевизионного кулинара, если он не является доктором философии либо заслуженным эрудитом. Судьба последних в качестве ведущих кулинарных программ всегда вызывала жалость по другим причинам. Когда я смотрел на Мирослава Поповича или Бориса Бурду возле плиты, всегда вспоминал одного мальчика, который возмущенно спрашивал офицера танковых войск, почему тот едет в маршрутке, а не в танке. С другой стороны, эти крупнокалиберные личности никогда не давали возможности понять, что они там готовят.
Существует еще одна любопытная закономерность этого питательного жанра: люди обращают внимание на кулинарный эксперимент только в том случае, если в процессе кухонной магии ведущий предлагает использовать всякую дрянь. Или же нарочно пытается ошарашить зрителя рецептом, в котором рвотная составляющая должна пережить алхимическую мутацию и превратиться в чудо. А еще лучше, если ведущий в кадре, не мудрствуя лукаво, просто пожирает тараканов, червей, жуков и другие несъедобные микроорганизмы, интенсивно запивая их водкой, смешанной со змеиной кровью, и при этом корчит героические гримасы. Такими эффектами иногда развлекает публику ведущий документального цикла «В поисках приключений» — это хоть и не кулинарный проект, но прием всякой пищи, вызывающей отвращение, здесь приветствуется.
Кулинарная тематика — как повод поговорить — используется не только развлечения ради. Она вполне пригодна даже для того, чтобы обрамлять утреннюю православную проповедь, как это происходит на канале «Киевская Русь». Стоит возле плиты аскет, жарит яблочки в тесте, а пока они подрумяниваются, успевает притчу рассказать. Главная его забота в том, чтобы и проповедь не прерывать, и за яблочками поглядывать. Не всегда получается, но программа от этого только выигрывает.
Чем еще может удивить кулинарная программа — так это названием. Например, на «Интере» появилась «Картата потата» с Дашей Малаховой— стандартные попытки создать «сложное блюдо из простых продуктов», не забывая при этом поболтать, блеснуть остроумием и рассказать пару-тройку анекдотов. Но название — это да. Когда у ведущей спросили, как же его расшифровать, последовал умилительный ответ: «В переводе с западно-украинского диалекта это значит «клетчатая картошка». И это «объяснение», видимо, вполне удовлетворяет «деловых женщин, которые наконец-то смогут порадовать любимых романтическим ужином, не отменяя важных встреч». Куда уж романтичнее — клетчатая картошка. Не пуговица Пушкина и не ложка Горького, конечно, но тоже ничего.
Михаил БРЫНЫХ