В колонках играет - Психея-лезвием сердцаНастроение сейчас - убить бы всехПрекращаю квасить.в который раз уже я это говорю...хмм..давай посчитаем...хм...до х*я!!!!!достало все и все.идите нах.мне пох что вы обо мне думаете.смекаете разницу??я не завишу от вашего мнения,да мне насрать на вас,ваша жизнь для меня офигительно юморительный комикс!!!!!!и это говорит будущий психолог??да,блять,это было ошибкой передсо на этот факультет,да вообще изначально было ошибкой появлятсо в этом мире. Этот мир не для нас. Мы просто гости, пришедшие на него посмотреть. Словно диковинную игрушку, мы вертим этот мир в своих руках. Как на витрины, смотрим на стекло, в котором медленно вскипает боль, и даже рубиновый свет лучезарных брызг и холодной отстранённости не воспринимается лишь как мелкое дрожание вина в наполовину пустом бокале. Дрожание рук и мелькание света. Наэлектризованный воздух. Разноцветные яркие блики беспорядочно пробегают по стенам, сталкиваясь и обходя тела. Твоя сероватая футболка кажется горяще-белой, ослепляет и выделяется на сером фоне танцующих поодаль тел. Рваный электронный бит отчётливо бьёт по ушам, а по бёдрам медленно скользит дрожь - это мощные волны ураганного баса то и дело пробегают по кожаной обивке мягкого дивана. Мягкая, чуть заметная щекотка скользит по спине, отчего я чуть сильнее вжимаюсь в тёплую податливую спинку. Чёрный хлопок скользит по гладкой шелковистой коже. Чёрный хлопок. Между кожей и кожей. Между мной и ничем. Сажусь поудобнее, не выпуская тебя из виду, беру прохладный хрустальный бокал за тонкую блестящую ножку, подношу к пересохшим губам. В тяжёлом воздухе, смешанном с мятным дыханием, сладковатым привкусом травки, чуть горьковатого пота и нежности, проносится едва заметный запах французского винограда. Аромат, полный солнца, чуть прелой осенней травы, пыльцы и сладкого мёда, пока едва заметен. Опускаю кончик носа в бокал, и он становится сильнее. Теперь я чувствую в нём не нежность, а силу. Уверенность и твёрдость, даже некую жёсткость и лёгкую грубость. Аромат влажной земли, предутренней росы, солёного морского воздуха, и старого дуба. Делаю небольшой глоток и чуть задерживаю вино во рту, словно согревая. Язык мгновенно охватывает жар, сменяющий резкий холод, и чуть вязкая жидкость по каплям скользит по зубам, дёснам, принося с собой долгожданную пьянящую сладость. Выдохнув, глотаю согретое своим теплом вино, сквозь сжатые зубы втягиваю воздух, и чувствую, как вслед за исчезающей лёгкой горечью ромашки приходит мыльная вязкость прополиса и сладковатая горчинка гречихи. Нотки мяты чуть покалывают язык, а рубиновая сладость на мгновение застилает полумрак своим ярким горячим светом.
Этот мир не для нас. В нём нет места любви. Там, где слова значат больше, чем чувства, не остаётся людей. Там, где душа навсегда заперта в тесном теле, невозможно жить. Этот мир слишком глуп. Он столь традиционен и горяч, непродуман и неприветлив, что иногда единственным желанием становится разрушить его. Вырвать одну важную фразу из контекста, выхватить из фундамента один камень, и этот мир рухнет, рассыплется сплошным слоем мусора и пыли. А после того, как пыль осядет, и станет можно дышать, над ним навсегда раскинется ледяная пустота. В нём ничего нет. Есть только мы.
Чуть повертев бокал в руке, ставлю его на лакированный стол. По светлой древесине тут же начинают скитаться мелкие цветные брызги и капли света. Красный, синий, жёлтый, белый... Кусочки разломленного света просто безумствуют на плоском холоде стола, и ничуть его не согревают. Здесь - свет. Там?
Между столиков снуют официантки, грациозно пробираясь сквозь танцующую толпу. Неровный потолок скрыт темнотой, из которой вниз то и дело устремляются яркие разноцветные вспышки.Нахожу тебя в толпе, делаю глубокий вдох и встаю с дивана. иду к тебе.
Ты танцуешь, вытянув руки высоко над головой. Приподнятый острый подбородок и полуприкрытые глаза. Косая челка немного растрепалась,но это неважно.сейчас.для меня... На влажных губах след мягкой улыбки. Пушистые брови чуть сморщены от усталости и сведены. Искрящаяся в ультрафиолете белая полоска напульсника на твоей тонкой кисти подобная пятнышку звезды на рождественской ёлке. Вспышки стробоскопа рвут твои плавные движения, и каждый миг кажется, что какой-то старый аппарат жуёт киноплёнку. Широкие джинсы чуть сползли вниз, футболка задралась, и между иссиня белой и тёмно-голубой кромками видна узкая полоска твоего горячего тела. Тонкая дорожка мягких тёмных волосков обрывается под ремнём. Я подхожу близко, и улыбка на твоих губах становится чуть шире, а колечко блестит ярче. Медленно приближаюсь к тебе, чуть согнув в локте опущенную руку и почти касаясь тебя. Обхожу кругом и вглядываюсь в лицо. Сухая белизна бархатистой кожи, едва заметный мелкий пушок почти прозрачных волосков на щеках, чуть нахмуренные шёлковые брови, пара тонких морщинок на лбу, более глубокие - под глазами. Длинные светлые ресницы, ровные нежные веки, которых так люблю касаться своими губами... Встаю слева и наклоняю своё лицо к твоему. Начинаю чувствовать твоё учащённое горячее дыхание. Нежный румянец на щеках, приоткрытый рот, блестящие от прозрачной слюны и алкоголя кристально-белые зубы... От виска по твоей коже медленно скользит капелька пота, и я прижимаюсь своей щекой к твоей, чтобы и мне она досталась...
Обойдя тебя несколько раз, встаю за тобой и поворачиваюсь. Прижимаюсь, и мы танцуем с тобой спина к спине. Одни. Вдвоём. И против целого мира. Сейчас толстый лёд его дал трещину, которую лишь увеличивает жар наших тел. Я закрываю глаза, чтобы ничего не видеть, и в мелькании света за плотно сомкнутыми веками я вижу лишь твоё лицо в каждой вспышке. И твою улыбку. Мы вдвоём. Мы одни. Никому не нужны. Только друг другу. Только себе. Два мира - наш и их. И они никогда не станут одним целым. Я не хочу понимания, ты тоже. Зачем? Нам хорошо вдвоём, и мы вдвоём. Мы можем понять и понимаем друг друга, а остальное неважно. Только я и ты. Лишь мы. Одни на всём этом свете. Я улыбаюсь и знаю, что вместе со мной сейчас улыбаешься ты. Я запрокидываю голову назад и чувствую, как это делаешь ты. Спина к спине, мы танцуем. И пусть горит этот мир - он нам чужой, и мы в нём чужие.Ты улыбаешься. Знаешь. И я знаю.
И больше ничего. Не нужно ничего. Ни нам, ни им. Нам хорошо вдвоём, и больше ничто не имеет значения. Есть только мы. Мы одни. И не больше...
Касаюсь твоей руки, пропуская свои пальцы меж твоих, и чуть сгибаю. Ты делаешь то же, и нет ничего крепче этой связи. Ты и я. И ничто не сможет разжать наши пальцы. Ничто не сможет разлучить нас с тобой. Ничто и никогда. Касаюсь ладони твоей свободной руки, мягко скользнув по ней кончиками пальцев. Ты сжимаешь свою, и мы снова вместе. Одновременно оборачиваемся и встаём лицом к лицу. Улыбаемся. Знаем.
Сумрак и влага после дождя. Мокрые улицы, мокрый асфальт. Чистое небо над головой. Высокие громады зданий. Мы растворяемся здесь. Мы слишком малы для города, чтобы он нас заметил. Шаг вперёд, вскинутая рука, и через пару мгновений жёлтая машина останавливается напротив нас. Ты открываешь мне дверь и пропускаешь внутрь. Я почти ложусь на полированную чёрную кожу широкого сидения. Ты падаешь рядом, всё ещё пытаешься перевести дыхание. Я кладу свою руку тебе на колено, и ты чуть вздрагиваешь, но улыбаешься. Чуть сжимаю пальцы, сдавливая ткань и ногу, и твоё горячее дыхание вырывается мне в ухо. Чуть ослабив хватку, провожу рукой по твоей ноге.Смотрю в пыльное окно, за которым проносится мимо нас город.
За окном скользит холодный город, что-то оставляя позади и принося откуда-то что-то новое. Здания из стекла и бетона, закрывающие небо, нависают над нами, тянутся в высь огромными колоссами. Изогнутые, обшарпанные, ободранные фонари на проспекте нескончаемой вереницей отблесков несутся нам навстречу. Такой чужой нам мир. Мир, где нет нас и где нам нет места. Мир не для нас...
Мне уже всё равно. Его мир не для нас.
Этот мир не для нас. Сыплющиеся с неба звёзды, затмевающие своим прощальным светом всё вокруг. Цветные пятна, пляшущие перед закрытыми глазами. Рваное, почти звериное дыхание, всхлипы, громкие протяжные стоны и одновременный хриплый выкрик наших имён. Этот мир никогда не поймёт нас. Хотя нужно ли нам его понимание? Так ли нам важно, что он про нас думает? Так ли нужно нам это знать? Ведь мы - всего лишь гости, пришедшие на него посмотреть. И мы всё равно вернёмся домой...
За запотевшим окном - рубиновый свет зари, играющий яркими отблесками на стенах. Такой же нежный, как вино в оставленном наполовину полном бокале. Такой же мягкий, тёплый и родной, как ты. Такой чуть хрупкий, прохладный, но знакомый. Близкий и согревающий, даже когда не находится рядом. Счастливый и радостный, даже когда грустно. Один такой. Только один. Неповторимый. Даже в чуждом нам обоим мире. Он есть. И есть мы. Остальное - неважно...
Непонятно откуда взялся ром и мы как настоящие пираты стали его пить и петь песни...мда..после этого нас выгнали с бара, и в четыре часа мы вывалились на берег "встречать" рассвет.Ну кто встречал ,а кто спал.естессна , я как самая трезвая сидела и втыкала.покуривая сигарету,*картина Репина:сидит компания,точнее лежит ,все дружненько храпят. и только несколько людей сидит и ждет...*наконец-то появилось это гребаное солнце и меня понесли домой,потому что мои дорогущие туфли накрылись медным тазиком и остались гдето........Вообщем похмелье прошло,сорванный голос постепенно восстанавливается, а приятные воспоминания останутся на всю жизнь:)
