Работал я летом 2008 года на строительстве коттеджей возле лесопарка. И вот в конце лета, начале осени стала появляться около стройки пушистая молодая собачка и подбирать остатки обедов. Причем никогда близко не подходила, а держалась всегда на приличном расстоянии. И хвост всегда был поджат. Все попытки приманить её ни к чему не приводили. Думаю, вот натерпелась собака от людей, что всех боится. Причем приходила она редко – раз в день, в два. Что само по себе странно, потому что бродячие собаки, поняв, что есть чем поживиться, на стройке так и остаются. Запала мне эта псинка и решил я её подманить. Это была история двух недель, но все ближе и ближе она подходила и наконец-то дала себя погладить. Приходить она стала чаше, но не чаще двух раз в день. Постоянно приходилось её выглядывать. Но дружба наша крепла и она постепенно уже стала ходить рядом со мной по стройке. Но хвоста я её ни разу не видел – всегда был поджатым. И столько страдания бродячего было в её глазах, что решил я забрать её домой. Взял за пазуху и пошли, благо рядом. Сидела всю дорогу как мышка.

Переживал только, как наши кошки к этому отнесутся. Дело в том, что у нас живут Кот Бася 10-летний (на то время) и персидская кошка Джесси 8ми лет. На улице оба никогда не были (живем мы с женой в квартире) и собак никогда не видели. К моему удивлению коты наши отнеслись к появлению незнакомого зверя довольно таки спокойно. Джесси только шипела, когда собачка подходила слишком близко. А Баська даже подошел понюхался! Псинка, та вообще молодец – поняла, что она в гостях, кто здесь хозяева и никакой агрессии не проявляла. Жена правда отнеслась к ней довольно таки настороженно. Мол, зачем она нужна – дворняга, если хочешь собаку, давай лучше породистую возьмем. А потом успокоилась – ладно, пусть поживет недельку. Вот только на улицу вывести на ночь собачку не получилось. Просто так рядом отпускать я побоялся, а от поводка/веревочки она категорически отказалась. Такое впечатление, что её собирались тащить вешать. Естественно утром на ковре была лужа. Сделал ей строгое внушение, а на неё и голос повышать не получалось, настолько она была запуганная. Купил утром ей ошейник с поводком и началось привыкание к «культурной жизни». После получасового сопротивления Маша (как на семейном совете её назвали) поняла, что никуда ей не деться, успокоилась. И пошли мы гулять. На поводке, как ни странно, Машка вела себя довольно спокойно, никуда особо не брыкалась и спокойно сделала все свои дела. Так вот через неделю она ходила на поводке так, как ходят породистые собаки после упорной дрессировки – ТОЛЬКО с левой стороны и только рядом. И сколько Машенька у нас была, я никогда не знал, что такое натянутый или запутавшийся поводок! Она как то интуитивно это все почувствовала. Мы с женой ешё подумали, наверное кто то из овчарок в роду был. Лужи по утрам  продолжались некоторое время и один раз я не выдержал – натыкал носом и выставил Машку на лестничную площадку на полчаса. Говорю – так, не хочешь жить в тепле, живи дальше на улице. Все! После этого воспитания у нас никогда не было ни луж, ни куч. Поначалу только была борьба у нас с ней за уличные косточки. Найдет, и старается быстрей-быстрей проглотить, хотя дома полная миска. Но это от бродячей жизни, потом поняла видно, что голодать не будет и хватать на улице перестала.

Насторожило меня отношение дворовых собак к Машке – они все на неё бросались с непонятной агрессией, так, что приходилось брать на руки. А мимо гаражного кооператива с тамошней сворой лучше вообще было не проходить. И от людей поначалу шарахалась, когда кто- то рядом проходил. И ещё одно обстоятельство нас с Аннушкой беспокоило – Машу нельзя было взять на руки без того, чтобы она не запищала. И хвоста мы её никогда не видели, постоянно был поджат. И играться она не умела, да и не хотела, хотя по возрасту я определил, было ей месяцев восемь. Вот, наверное, жила у каких то извергов, так забили собаку – решили мы. Даже в голову не приходило, что она просто дикая. Жалели мы её, как могли, и у неё чувство жалости было развито необыкновенно. У жены ступня после сложного перелома, так она как пристрастилась её вылизывать. Приходилось даже отгонять. И я ,бывает, что то делаю, уколюсь – «ах!». Машка тут как тут, и с таким состраданием смотрит.

С кошками нашими у Маши установился нейтралитет – вы меня не трогаете, я вас, но и дружбы никакой. Вот разнимать она их здорово научилась – только драка начинается, она несется с рычанием, быстренько наши коты по разным углам разлетаются!

Хватало это наше чудо все буквально на лету. Например: выделили ей место для спанья в зале, а для еды коврик в коридоре. Ну и как каждая собака, тащила косточку к месту. Несколько уроков – вижу косточку в зале, ругаюсь. Беру косточку и несу выбрасывать с балкона. Машка бежит за мной и с недоумением смотрит. После нескольких таких внушений мы костей в зале больше не видели. Доходило до смешного – покупаю сухожилие для собак, ложу в зале. Потом смотрю – уже лежит возле миски. Маша, это не еда, говорю. Ложу в зале, время проходит, опять возле миски. И с кроватями интересная ситуация. Все знают, что для собак кровать любимое место. Так вот после нескольких окриков кровать для Машки была табу. Единственно, что она могла себе позволить – иногда забраться на кошачью кровать в спальне (мы с женой живём вдвоём в двухкомнатной квартире, у нас в спальне на кровати коты спят)

На улицу наша Маша никогда особо не рвалась, только по своим делам. И настолько она нам была благодарна за избавление от бродячей жизни, это было само воплощение собачьей преданности. Создавалось полное ощущение, что она изо всех сил старается выразить нам свою благодарность. В первую очередь послушанием. На улице никогда далеко не отходила и по первой команде всегда рядом. Поводок брал в основном для  далеких прогулок. Вообще ей два раза говорить ничего не надо было.

Соседи, да и прохожие некоторые интересовались: «это у вас что, лисичка?» Ага, лисичка, с улыбкой отвечал я. Даже и предположить мы не могли, насколько это может оказаться правдой! Первые подозрения у меня появились, когда выпал первый снег. Маша выбежала на улицу, постояла, постояла… И в снег прыг и носом, прыг и носом. Домой когда зашли, я Аннушке говорю – ты представляешь, Машка то наша мышкует! Месяца через два начал подниматься у Машеньки хвост. И настолько оказался он шикарным, все восхищались. Линяла она, правда всегда и очень сильно. Постоянно приходилось её вычесывать. Вот только беспокоило нашу Машу, когда мы за бока её брали. Всегда почти повизгивала. Наверное отбили что то бедной собаке, считали мы.

Прошло где то полгода. Машка уже вполне освоилась с некоторыми собаками во дворе, дома иногда поигрывала с мячиком. Хотя почти все основное от прогулок время лежала или кошек воспитывала. И тут грянул гром - у Машеньки случился первый приступ. Легла наша Маша, от еды отказалась и при каждом движении скулила. На улицу выходила с большим трудом и с повизгиванием. Повезли сразу же её к ветеринару, сдали анализы, выбрили бок для УЗИ. И поставили диагноз – острый нефрит. Если бы мы знали тогда, что это для собак страшная болезнь! Сделали мы ей дома несколько уколов, давали таблетки. И что интересно – таблетки и порошки она глотала беспрекословно, наверное знала, что ей это надо. Прошел приступ, создалось впечатление, что Машенька выздоровела и мы успокоились. Хотя в интернете я несколько раз натыкался на статьи, в которых говорилось, что с нефритом собаки не живут.

В течение года Машка полностью адаптировалась. Привыкла к машинам, которых она поначалу панически боялась. К людям, хотя всегда настороженно относилась к чужим. Появились друзья из домашних собак во дворе. Приступы периодически повторялись через каждые месяца три, четыре; то легкие, то потяжелее. Мы уже можно сказать привыкли, что у Машеньки хронический нефрит и что она постоянно на таблетках. Не нужно было успокаиваться! Но хотя в городе у нас такие операции все равно никто не делает, да и не предполагали мы, что это так страшно.

И вот перед новым, 2010 годом Машенька слегла капитально. И что насторожило, в этот раз таблетки и порошки она пить отказалась. Позвонил ветеринару, тот говорит – привозите, сделаем УЗИ. «Что, опять бок выбривать?» - «Да». А на улице мороз и попонку с голого бока она в прошлый раз постоянно стаскивала. Посоветовались с женой, может пройдет, как всегда. Но становилось ей все хуже и дошло до того, что на улицу я её вынес на руках. Постояла она, постояла и пошла за сараи. Жду, жду – нет Маши. Пошел заглянул за сарай, а она лежит на земле. Что ты лежишь на холодном – отругал, взял на руки и зашли домой с твердым намерением ехать с утра в больницу. Вечером Маше стало совсем плохо, уже практически не ходила, началась рвота. Отползла в спальню, забилась за сумку и только я её попытался её оттуда вытащить она даже не завизжала, а закричала. Оставил я её в покое с мыслью – лишь бы до утра дожила. Как проснулась Аннушка в 4,30, я не знаю, только будит она меня и говорит – Маша не дышит… Я бегом в спальню, а у Машеньки уже агония. И только я её поцеловал, слышу сердечко забилось часто-часто и всё…

Прошло после гибели Маши месяца четыре, немного мы отошли с Аннушкой, и тут мне подумалось – а ведь рядом с той стройкой, где я её приручил, находится большой гаражный кооператив. Как раз возле лесопарка. Говорю жене – схожу, может она оттуда, может братья сёстры есть. Может, найду собачку похожую. Прихожу, знакомлюсь со сторожем, а сторож оказался заядлым собачником и к тому же охотником. Посмотрел он на фотографии Машкины и говорит – да это у вас лисий переводок! Тут в лесопарке знаешь, сколько лис бегает. Я из сторожки их часто вижу. И переводков я таких знаю, только давненько не видел. И умом такие помеси очень отличаются, что лисьи, что волчьи. И вот тут все встало у меня на свои места – и дикость, и пугливость, и непризнание собаками, и пушистый хвост. И почки она скорее всего застудила в норе в детстве. Отдал я сторожу визитку свою со слабой надеждой, может будет у нас еще лисёнок похожий на Машеньку…