Выкладываю вторую часть.

«Осторожно, двери закрываются! Следующая станция Савёловская.»

Длинные, бесконечно долгие, скрипучие ступени эскалатора, Потускневшие лампы, которые больше никогда не будут гореть и с каждым метром нарастающее давление заражённых толщ земли. Сквозь пробитые борты эскалатора видны исполинские шестерни, наподобие клыков, оскалившихся в вечной усмешке над поверженным властелином. Уходишь вниз во чрево сгоревшего серого мегаполиса, полного горя и пыли, тени и страха, ужаса и отчаяния... Размеренный ритм дыхания, пульсация сердца и желания, шага и звука, зрения и понятия что ты дома. Внизу блекнет неяркий свет электрической лампочки, размывая силуэты страж одного из последних оплотов человека.
Нас ждут. Я все ближе и ближе к дому и дальше от чужбины. Молчание. Тишина. Только мерный стук сапог. Чувство реальности теряется и ты, словно не идешь вниз, а плывешь. Плывешь в пространстве, Это чувство... Оно поглощает тебя полностью и, впитав его полной силой, понимаешь, что тебя нет. Нет надежды, нет тебя и нет будущего... нет ничего. Только ОНО. ОНО... Ты чувствуешь. Ты не веришь. Ты не хочешь верить. Ты отказываешься. Ты борешься, грызешь глотки, но не хочешь поверить в это...
В то, что ты обречен. От Рассвета до заката. От света к тьме. От веры к отчаянию.
От Рождения к смерти. Ты уже умер. Но... твоё упрямство поражает меня. Ты убил все, чем жил, во что верил, что любил, спасал, терял. Но ты не сдаешься. Ну что ж... у тебя ещё достаточно времени.
Скоро ты поймешь. Я уверен...

Тени внизу зашевелились, и послышался грубый, хриплый голос:
- Кто там? Пароль!
- "Молчание для дела"
- Здоров Андреич. Ну как у вас?
- Хреново. Этих двоих обследовать. Григорий погиб. Мне надо доложить важные сведения начальству.
- Во дела... Григорий крутой был парень... Как же так?
- Мы сами чудом выжили. Он нас прикрыл. Там мутанты полезли. Открывай давай.
- Михалыч, открывай!
Адски заскрежетал ржавый механизм, и створка гермоворот медленно начала открываться. Человеческие фигуры покрыл тусклый свет станционных ламп. Сразу за гермоворотами стоял блокпост, состоявший из наваленных друг на друга мешков с песком. В центре насыпи стоял расчехленный станковый пулемёт. На деревянных ящиках сидели дозорные, игравшие в карты. Увидев, что открывается затворка, все повскакивали, но высмотрев, что всё за ней - свои, снова сели.
Тяжелые своды потолков. Серые исцарапанные стены. Грязный пол. Рядом с колоннами и в проходах через один, стояли армейские палатки. На стенах гордо красуется табличка: "Савеловская".
Я дома. Насколько родной стала эта станция. Даже в таком неважном состоянии как сейчас она хорошо выглядела. После осмотра врачей, мы попрощались с Шустрым, и пошли по главной улице в другой конец зала. Там и находился штаб. Вот прошёл свою палатку.
На ней краской была намалёвана цифра «137». Через несколько минут мы подошли к двери штаба. Начальник станции, Кирилл Дмитриевич, мужик хороший. У меня с ним чисто человеческие,
теплые отношения. Мы с ним бывает вечерком, когда у него дел нет и я не на поверхности или кордоне, сидим за его круглым столиком, пьем чай, ну естественно который грибной, с ВДНХ, и спорим на разные темы. Во время спора, как-то не заметно, обычно появляется бутыль водки, и ухожу домой немного в нетрезвом виде. Немного, это значит, вдвоем бутылку точно осушим. С виду он ничем не отличается от обычных челноков, из-за чего его походы по метро, если оно потребуется, становятся более безопасными.
Из кабинета вышел охранник и доложил о том, что Дмитриевич просит нас к себе. Мы вошли. Комната представляет собой маленькое, бывшее подсобное помещение с низким потолком. Освещает помещения тусклая лампочка накаливания. Посередине стоит все тот же стол, заваленный бумагами и документами, а справа и слева от входной двери расположены ящики, этажерки и стеллажи. На полу постелен красный, судя по всему принесённый сталкерами из какого-то театра или музея, ковер, сзади по стенке стоит диван. Рядом с ним, на маленькой тумбочке, за стеклом стоит гордость и реликвия, чуть ли не всей станции: Резной, бумажный нож, невероятной выделки, точности и красоты, сделанный из слоновой кости. Сталкеры принесшие его, говорят, что взяли его из музея восточных, то ли культуры, то ли искусств, сейчас точно не помню. Сделали нож в древнем Китае в первом веке до н.э. Удивительно, почему так мало таких замечательных вещей в метро носят Сталкеры?.. Я думаю, любой начальник цивилизованной станции хотел бы приобрести что-нибудь такое. А уж что говорить о Полисе? Хотя в полисе как раз такие экспонаты есть… но мало.
Кирилл встретил нас крепкими рукопожатиями. Видно, что он устал от тяжелой, муторной работы с бумагами и хотел отвлечься.
- Ну, по какому делу пришли, чаю будете? Хороший чай, свежий, только час назад дрезина с Ганзы пришла. Где Григорий?- приветливо с улыбкой проведя к столу, поинтересовался Кирилл.
- Некогда нам чай пить - сухо отрезал Андреич - дела важные есть. Григорий погиб. Там мутанты из канализации полезли, и если ничего не предпринять, то гукнется наше сталкерство. Предложения?
Начальник нахмурился, медленно сел за стол, и принялся размышлять. Оттого, что его лицо нахмурилось, он стал похож на бульдога и, несмотря на скверное состояние духа, сделалось даже смешно. После минутного молчания он, наконец, сказал:
- Садись. Рассказывай все по порядку.
- Да чего тут рассказывать? Шли по улице, когда возвращались домой, услышали вопль, когда увидели, что этого нет, пошли назад. За поворотом увидели его лежащим лицом вниз на асфальте, рядом с открытым канализационным люком. Ну, посмотрели – дышит. Схватили под локти и поволокли. А тут из дырки твари полезли. Григория ранили, он упал, и его парализовало. Он прикрыл наше отступление. Когда прошли ещё метров триста автоматные выстрелы прекратились. Тварей уничтожить было нельзя, пули не брали. Только отпугивали звуком, и то плохо действовало. Как пришли на станцию, после больнички сразу к вам. Всё.
- Может ударную группу туда? У нас огнемет есть, и бомбы. Можно люки к чертям подорвать…
- а это идея Николаич… Если пули не берут так огнемёт возьмет стопроцентно… Андреич?
- Не факт. Да и все люки не взорвешь… Но попробовать можно.
- А что если зачистку внизу сделать? - спросил Кирилл.
- Боюсь, не получится. Там такая вонь, что сквозь противогазы пробивает… Я именно из-за этого сознание потерял. Сначала галлюцинации были, а потом рраз, и все.
- Думаешь ядовитый?
- Ну, уж точно не полезный и способствующий к удачному завершению операции.
- Значит, попробуем просто взорвать. Разведка на месте. Завтра же выдвигаемся. Что-то ещё?
- Нет, товарищ начальник станции - отчеканил Андреич.
- Приходите сегодня вечерком, помянем друга. И я позабочусь о том, чтобы выбили его имя на мемориальной доске. Исполним его желание. Всё. Свободны.
Когда мы вышли из кабинета, навалилась дикая усталость, и захотелось только одного: Дойти до своей палатки и уснуть, что, собственно говоря, я и сделал.