Как бы я описала сейчас мое состояние? Я бы назвала это состоянием непреодолимой невозможности. Невозможности вырваться из обстоятельств, из пустоты, непонимания, собственной нереализации.
Невозможности чувствовать, невозможности высказать чувства, невозможности быть услышанной.
Невозможности соответствия. Невозможности встречи. Невозможности преодолеть собственное одиночество. 

Неподконтрольная невозможность.

Все, что я вижу впереди - бесконечная череда дней, сменяющих друг друга, словно соревнующихся в своей посредственности, скованных невозможностью, неспособностью к изменениям.

Я иду вверх по лестнице, ведущей вниз.
И две мысли идут бок о бок со мной: мысль о том, что не может быть вечно все так плохо и эгоистичная мысль о том, почему именно в 23. Я жонглирую ими.

Я жду вечера. Жду автобус. Жду пятницы. Жду весны. Жду хоть какого-либо знака, который мог бы изменить хоть что-то в моей повседневности.

Больше всего я жду момента, когда я смогу заснуть. Забыть, что еще один день безликой песчинкой скатился на дно песочных часов.

Это эра сновидений. Неприятие реальности и как причина видеть, главное - ощущать себя счастливой, в мире иллюзий, за которыми стоят цепочки невысказанных предположений, а еще больше - неудовлетворенности. Оттого, проснувшись, веришь и видишь, но вскоре понимаешь, что все вокруг еще более невозможно. 

Но все заканчивается едино. Без изменений. Просто в очередной раз взбила пух в своей голове.

В 10-12 лет мы дети и играем в игры. В 13-16 - мы "взрослые" и "крутые". "Слишком взрослые" чтобы играть в игры, "вполне взрослые" чтобы пить и курить. Сейчас нам 20. Мы уже правда повзрослели. Но мы снова играем в те же  игры, но теперь уже это сопровождается алкоголем в хорошей компании. И мы знаем, что мы дети. И нам это нравится.
Такая вот жизнь.