Дым, табачный воздух выл.
Комната - глава в крученыховском аде.
Вспомни - за этим окном впервые
Руки твои исступленно гладил.
Сегодня сидим вот, сердце в железе.
День еще - выгонишь, можешь быть, изругав.
В мутной передней долго не влезет
Сломаная дрожью рука в рукав.
Выбегу, тело в улицу брошу я.
Дикий, обезумлюсь, отчаяньем иссечась.
Не надо этого, дорогая, хорошая,
давай простимся сейчас.
Все равно любовь моя - тяжкая гиря,
Ведь висит на тебе, куда ни бежала б.
Дай хоть в последнем крике выреветь
горечь обиженных жалоб
Если быка трудом уморят - он уйдет,
Разляжется в холодных водах.
Кроме любви твоей, мне нету моря,
А у любви твоей и плачем не вымолишь отдых.
Захочет покоя уставший слон -
Царственно ляжет в опожаренном песке.
Кроме любви твоей, мне нету солнца,
А я и не знаю, где ты и с кем.
Если б так поэта измучила,
Он любимую на деньги б и славу выменял,
А мне ни один не радостен звон,
Кроме звона твоего любимого имени.
И в пролет не брошусь, и не выпью яда,
И курок не смогу над виском нажать.
Надо мною, кроме твоего взгляда,
Не властно лезвие ни одного ножа.
Завтра забудешь, что тебя короновал,
Что душу цветущую любовью выжег,
И суетных дней взметенный карнавал
Растреплет страницы моих книжек…
Слов моих сухие листья ли
Заставят остановиться, жадно дыша?
Дай хоть последней нежностью выстелить
твой уходящий шаг.
