Знают смертные множество сортов вина - и бледно-золотистое, лунноцветное, и густо-золотое, цвета осенней листвы, и топазовое, как глаз тигра, и янтарно-огненное, и - пронзительно-оранжевое, морозно-закатное, и темно-алое, и бархатно-рубиновое, и почти черное. Столько же и больше знают блаженные души в раю, ибо сколько еще есть оттенков алого и золотого, кои различить не способно близорукое смертное око, истинную суть мира видящее лишь отражением в тусклом зерцале мира явленного!

И лишь о серебряном вине не слыхали ничего ни страждущие на земле, ни блаженные в раю. Ибо ни на земле, ни в стране блаженных нет винограда, из которого получилось бы такое вино. Лишь в небесном винограднике растет он, и вино из него готовитть удостаиваются чести самые чистые, самые робкие, никогда не виданные смертным взором ангелы.

К концу лета созревают небесные виноградники, так что виноград начинает осыпаться сам собою - и тогда люди на земле, не посвященные в тайну, говорят: "Зведопад!" Тогда приходят робкие ангелы в звездный виноградник и с благоговением собирают тяжелые серебристые грозди, но никогда не обрывают всего - чтобы не стало на земле слишком темно истомленными жарой летними ночами.

Готово же вино бывает к сентябрю следующего года, когда прозолоть-проседь начинает слабо мерцать в косах берез и локонах ив, и жемчужная, туманная свежесть, наползающая от по-осеннему темной и холодной воды, рассеивается только к полудню, и небо становится хрустально-бирюзовым. Тогда ангелы начинают свой, сокрытый и от смертных, праздник.

И бывает так, что несколько капель вина прольются из серебряно-сапфировых кубков и, не долетев до земли, испарятся и растворятся в воздухе. Оттого особенно холодно и серебристо осеннее небо; оттого чуть звенит, будто игрушечными серебряными колокольцами осенний ветер, оттого особенно освежает его прикосновение к горячему лбу.

И, вдыхая осенний воздух, самые чуткие из смертных начинают видеть особые, осенние сны - о робких ангелах и звездных виноградниках, о полыхании серебра и сапфира, о вечной и светлой, безбольной, льдисто-серебряной осенней печали; сны, которые для некоторых становятся единственным утешением - тем более сладостным, что его не ведают даже праведные души в раю.