Близкая подруга Геннадия Венгерова рассказала о борьбе актера с тяжелой болезнью и последних месяцах его жизни.

Исполнитель главных ролей в знаменитых сериалах «Час Волкова» и «Боец» буквально сгорел от рака легких за восемь месяцев. 55-летний актер скончался утром 22 апреля в клинике немецкого города Дюссельдорфа. Мы встретились с близкой подругой Геннадия Венгерова, художником Светланой Румянцевой. Почему врачи в стране с лучшей системой лечения онкологии в мире долго не могли выявить у Венгерова рак? Были ли у него мысли о суициде? И о чем актер говорил перед смертью?

– Мы с ним познакомились в 80-х. Я работала в «Современнике» заведующей костюмерным цехом, – начинает рассказ Светлана. – Вместе со своим другом Михаилом Ефремовым он основал театр «Современник-2», который студенты создали после окончания Школы-студии МХАТ. Театр работал на площадке «Современника», и я иногда помогала ребятам в выпуске их спектаклей. В 90-х он с женой и дочкой эмигрировал в Германию. В то время в России все рушилось и изменялось. Основанный им «Современник-2» закрылся. Гена не мыслил себя без работы. Его взяли в труппу немецкого театра, он довольно быстро выучил язык, ведь Гена был полиглотом. Он много снимался в германском кино. Но можно сказать, что он продолжал жить и в России, часто сюда приезжал по работе.

Геннадий Венгеров сыграл в 120 картинах в России, США, Англии, Австрии и Германии. Его партнерами по съемочной площадке были Джуд Лоу, Ирина Апексимова, Джеймс Кромвелл, Леонид Филатов, Шон Бин,Тиль Швайгер, Кристиан Слэйтер, Винг Рэймс и другие мировые знаменитости. Венгерова знали и любили во многих странах, известие о его смертельном недуге всколыхнуло весь мир.

– О болезни я узнала одной из первых. У Гены все началось с того, что сильно болела нога. Он думал, что это перелом неправильно сросся. Гена всегда следил за здоровьем. Проходил медицинские обследования, он был гражданином Германии и по страховке все медицинские услуги получал бесплатно. Тем более у него младший брат – врач, он тоже следил за его здоровьем. Гена до последнего надеялся, что ему поставят диагноз туберкулез. Но оказалось, что все эти боли оттого, что у него рак легких. Когда его выявили, уже пошли метастазы. И тут дело не в том, что врачи недосмотрели, а в том, что рак – это коварная болезнь и она умеет долгое время тщательно скрываться. Гене сразу назначили лечение. Об исцелении речи не было, только о продлении жизни. И сначала было не все так печально. О болезни знали только самые близкие. Его друзья и коллеги – Миша Ефремов, Сергей Шеховцов и Миша Горевой – сразу же прилетели к нему в Дюссельдорф. Не грустить и плакать, а поддержать друга. Они там выпивали, дурачились, пели песни и гуляли по городу, много говорили о жизни…

– «Это хорошая болезнь, потому что она помогает людям измениться и переосмыслить жизнь». Он ответил: «Это мне за грехи». Еще вспомнил песню «Аллея надежды», которую он написал раньше. Там были слова: «Мы эту зиму переждем… Весною новую аллею посадим, если доживем…»

Он сразу понял, что главное – не жалеть себя, иначе начинают мучить страхи и ты не можешь полноценно жить. А жизнь-то продолжается, и никто не знает, когда настанет последний день и час. Мы говорили с ним, что никто из людей не остается вечно на земле. И он надеялся, что здесь все не заканчивается.

Мы рассуждали о том, что память – это способ общения с умершими.

Но, как и всем, ему было сложно и страшно, ведь неизвестно, как нас там примут. В письмах говорили о трудностях болезни и о смерти, о расставании с близкими и друзьями, как о самом трудном, об умении продолжать жить и работать, несмотря ни на что. У него было много друзей и близких людей, все, как могли, поддерживали, а он очень стойко переносил тяготы. Гена вообще был самым настоящим мужиком в лучшем понимании этого слова.

– Ему сделали несколько курсов химиотерапии. Он периодически лежал в клинике. Надеялись, что метастазы уменьшатся и можно будет сделать операцию, но ожидаемых результатов не было. В Германии хорошая система лечения и паллиативной помощи. Но это сложная болезнь, и бывают случаи, когда уже ничего нельзя сделать. Понимая, что с каждым днем становится все хуже и хуже, он сказал: «Я вышел на финишную прямую». Гена читал про свою болезнь разные статьи, и ему помогал брат-врач. Он как бы принял рак, но продолжал действовать. Он передвигался в инвалидном кресле и шутил, что это его новый конь... Машину водить стало сложно. Несмотря на болезнь, он отмечал и праздники, и семейные торжества. Они с женой Соней и дочкой Аней ходили в рестораны. С супругой даже танцевали танго. Представляете, он нашел в себе силы, встал с инвалидного кресла и танцевал... Гена, даже когда болел, работал дома, много занимался озвучанием. Он был прекрасным диктором, все-таки ученик Юрия Левитана и Игоря Кириллова. Присылал мне различные записи рассказов или экскурсий, я включала их в машине или дома. Под некоторые и засыпала. Мы еще шутили на эту тему, мол, вместо колыбельной.

– Нет, даже намека. Гена был невероятно сильный и терпеливый человек. После того как ему поставили этот диагноз, он стал больше времени проводить с родными, ценить каждую минуту, каждый прожитый день. Кстати, когда узнал о раке, он снимался в России в фильме «Взрыв из прошлого». Не стал скрывать болезнь от режиссеров и продюсеров, решил во что бы то ни стало закончить работу в картине. Гена из клиники прилетел на съемки. Вместе с ним поехала его жена, хотя до этого она не сопровождала его в рабочих поездках. Он уже тогда был в кресле, в кадре опираясь на трость. Каждое движение отдавалось сильной болью, но в кадре этого не видно. Я искренне восторгалась им.

– Однозначно нет. Он мне в интернете писал: «Светик! Я не понимаю, почему мой пост – простой и бесхитростный – вызвал такую бурю», а до этого он говорил: «Я такому широкому кругу людей не нужен». После того как он выложил это письмо, я ревела. Так как хорошо понимала, что он прощается со зрителями и близкими. Не все его друзья и знакомые знали о болезни, и, чтоб избежать ненужных толков и слухов, он решил сам попрощаться со зрителями и друзьями. Гене стали приходить тысячи сообщений со всего мира, он физически не успевал на все отвечать. Написали и многие коллеги, среди них Ирина Апексимова и Юлия Меньшова. Он отправил мне короткое сообщение: «Реву», когда понял, сколько людей его любят и поддерживают. Но были не только теплые слова, некоторые писали, что он пиарится. Были и разные сумасшедшие, которые пытались ему навязать какие-то немедленные методы лечения. На мой взгляд, его прощальное письмо – показатель мужественности и стойкости, ведь далеко не каждый решится так открыто попрощаться.

– Нет, но переписывались практически за день до его ухода. Я очень хотела приехать к нему в Германию, но не смогла из-за серьезных обстоятельств. Гена умер 22 апреля в больнице Дюссельдорфа во сне. Рядом с ним постоянно находилась его жена. Как только у меня получится, я обязательно приеду на его могилу.

– Наверняка, но мы с ним это не обсуждали. Германия такая страна – там нельзя умереть просто так, не подготовив нужные документы. Эти вопросы решаются с родными. Дочери и жене сейчас очень тяжело, поэтому я их пока не беспокою.

– Не думаю, что у него была какая-то заветная мечта. А сделать он успел очень многое. Ему было обидно, что здоровье не позволяло сниматься до последних дней. Гена был уникальным человеком – умел всегда вовремя прийти на помощь, так, что об этом никто не знал. Никогда не афишировал, что кому-то помог, делал это как бы по умолчанию. Перечитываю нашу с ним переписку в фейсбуке, и такое ощущение, будто он живой, а я с ним разговариваю. Когда Гена получил море писем со словами поддержки, он мне написал: «Светик, я не знаю, как мне за все добро отплатить...»

Источник этой статьи: sobesednik.ru/kultura-i-tv/20150514-gennadiy-vengerov-o-smertelnoy-bolezni-eto-mne-za-grehi