Юбилейный пост № 100

В середине 1970-х повстречалась мне погрудная икона Иисуса Христа - Вседержителя, написанная безруким крестьянином.  Составляя историческую записку  к научному паспорту экспоната для свердловского музея изобразительных искусств   (ныне Екатеринбург), я провёл активные многомесячные  поиски сведений о художнике и о созданных им произведениях.  До сих пор эта тема  меня увлекает.  Многое остаётся не вполне ясным, но, тем не менее, проверенные факты и эпизоды творческой биографии Григория Николаевича Журавлёва (1858-1916)  я положил в основу моей поэмы.

По объективно сложившимся  обстоятельствам мне выпало стать третьим  краеведом, заинтересовавшимся судьбой иконописца после Утёвского краеведа Кузьмы Дмитриевича Данилова  и  югославского исследователя Здравко Каймаковича, отыскавшего в 60-х годах  в Боснии и Герцоговине икону Журавлёва  врачевателей Косьмы и Дамиана. После этой находки завязалась международная переписка  исследователей, а в начале 70-х годов я нашёл на Урале вторую икону Журавлёва и организовал массовый опрос музейщиков Поволжья, Москвы, Ленинграда и Среднего Урала. Однако результаты опроса не были успешными, хотя Ленинград всё же нашёл и прислал мне фоторепродукцию  ещё одной неизвестной дотоле иконы Журавлёва "Избранные святые".  К сожалению, в наших  поисках  были и  провалы:  после смерти Данилова  все накопленные  им материалы и его коллекция  икон исчезли. Поскольку меня в первую очередь  тревожила судьба икон,  написанных именно  Журавлёвым, то  ответственно  заявляю, что в собрании Данилова не было ни одной иконы, подписанной Григорием Николаевичем. Когда я  спросил  у Данилова, почему он убеждён, что анонимные иконы в селе и в округе написаны Журавлёвым, он ответил: “А больше некому было”. А на самом-то деле во второй половине девятнадцатого и в первой декаде двадцатого веков действовали ещё две иконописные мастерские кроме братьев Журавлёвых.

  Иконописец Гриша Журавлeв

  рождeн безруким щупленьким уродцем,   

  и повитухе не хватило слов,

  чтоб рассказать, с кем он имеет сходство.

  Несчастья косят бедолаг вокруг.

  Как с малых лет остаться без подмоги?

  Господь не даровал младенцу рук,

  а заодно подсeк ему и ноги.

  Меньшого старший брат учил всему.

  Нарисовал  – смешная вышла рожа.

  Братишка тут же показал ему,

  как сделать, чтоб была с соседом схожа.

  Губами брал древесный уголёк

  и незаметным головы движеньем

  знакомых лиц нарисовал  пяток,

  и сам был гордпортретным совпаденьем.

  С тех пор рисунок стал для них игрой,

  Обрезок струганой доски – бумагой.

   В рисунке каждый раз иной герой:

  кабатчик, поп, разнорабочий с вагой.

  Собрался попечительский совет.

  Повестка дня на этот раз простая.

  В народе говорят: ученье это – свет,

  а парень в неученьи подрастает.

Святые Косьма и Дамиан - целители. Икона написана в 1885 году

  Он ремеслу учился на дому.

  Сыскали старика-иконописца.

  Тот, приходя, показывал ему,

  как правильно писать персты и лица.

  Брат смастерил тележку и возил

  по расписанью в классы гимназиста.

  Сестра с утра бежала в магазин,

  и в доме было радостно и чисто.

  И был экзамен. Покажи, мой друг,

  чему обучен, что постиг уже ты,

  как пальцы пишешь, не имея рук  –

  трeхперстные и благочинья жесты.

  А мастера – волосья под шнурком,

  а подмастерья – рослы и вихрасты  –

  удивлены увечным пареньком,

  постигшим тайны богомазов касты.

  И чтоб заказчик приходил ладом

  и не случались распри между нами,

  пиши на созданных твоим трудом:

   “Сия икона писана зубами”.

  Их отчий старый пятистенный дом

  хранил в углах воспоминанья детства,

  но кроме ветхих стен не видно в нём

  намёка на отцовское наследство.

  Купили краски, заказали тёс 

  и рыбий клей, и мел, и позолоту.

  Потом для пробы доски брат принёс  –

  взялись по-братски дружно за работу.

  Потeртости саднили возле рта.

  Вновь оглядел икону взглядом строгим

  и на изнанке охрой начертал:

  "Написана безруким и безногим".

  Его мечты с надеждой пополам

  с годами, как и грёзы, не иссякли.

  Карандашом чертил он купола,    

  похожие на маленький Исакий.

Церковь села Утёвка, где Журавлёв расписывал стены, писал иконы. Здесь он и похоронен  у церкви.

  Надежды эти не пропали зря.

  Подвижники в забвении  не гибнут.

  Над дивным куполом взошла заря,

  и храм его мечтаний был воздвигнут.

  Иконописец не сходил с ремней.

  Он был в плену неудержимой страсти.

  Полтысячи рабочих долгих дней

  в ремнях по штукатурке ползал мастер.

  Саднило нёбо – всё в сквозных свищах,

  натёртые кровоточили дёсны. 

  Хотел не думать о таких вещах,

  но постоянно мучился несносно.

  Торжественно святили новый храм,

  где  роспись и проект – нерукотворны.

  А слух давно гулял по городам:

  есть богомаз – безрукий, но проворный.

  Дошёл тот слух до царского двора.

  И государь, вперивши в рапорт око,

  проговорил: "Нам поглядеть пора

  на чудо столь безжалостного рока".

  На третий день пожаловал к ним гость –

  столичный коммерсант, купец Лабутин.

  И мастеру впервые довелось

  познать свой труд в многорублёвой сути.

  Был договор на пятьдесят икон

  и повторён для адвоката вкратце.

  Купец раскрыл портфель и вынул он

  увесистую пачку ассигнаций.

  Но здесь не всё:  пока ещё  аванс.

  Срок договора сами обозначьте.

  Последняя икона даст вам шанс

  дополучить ещё четыре пачки.

  Вдруг на проспекте стук стальных подков

  и конский храп и сдержанное рженье.

  Григорий брату: "Глянь-ка, кто таков?" -

  Но в мастерской уж граф с опереженьем.

  "А ну, братишки, живо, я сказал!

   Григорий  – в кресло, Афанасий – к краске!"

  И покатил его в парадный зал

  на им же и подаренной коляске.

  И входит в двери царская чета:

  сам император – бляхи на мундире;

  его супруга – дама ещё та!

  Сначала ни о чём поговорили.

Фрагмент фото, присланного мне  Даниловым в начале 1970-х

  Не выглядел художник мудрецом:

  и брови не вразлёт, хоть лоб не узкий.

  "Приятное солдатское лицо!" –

  Воскликнула царица по-французски.

  От этих слов у горла ком возник:

  Была насмешка в этой лёгкой фразе.

  Он отвечал, переменив язык:

  –Отец солдат. Он сгинул на Кавказе.

  Царь подошёл и отступил на шаг.

  "Теперь, дружок, яви  своё уменье.

  Ты, говорят, иконы пишешь так,

  как Пушкин сочинял стихотворенья".

  И брат с доской явился в тот же миг,

  придвинул стул с рабочими ремнями,

  и мастер к краскам и к доске приник

  и кисть в зубах подталкивал губами.

  Императрица отошла к окну,

  чтоб не присутствовать при этой драме:

  он в муках пишет досочку одну,

  а как стенные росписи во храме!

  Но царь смотрел: ушёл под тон левкас,

  ложился на него другой краситель,

  и словно из тумана выплыл глаз...

   и борода... и Николай Святитель.

  Сей образ не тонул, не выгорал.

  Его не смел крушить иконоборец.

  Святой хранитель царского двора –

  далёких Мир Ликийских чудотворец.

  Нерукотворен образ был всерьёз.

  Царь поздравлял и мастера, и брата.

  И был растроган, кажется, до слёз

  великий всероссийский император.

  Вновь на проспекте стук стальных подков

  и рысаков орловских храп и ржанье.

  Царь покидал безродных мужиков,

  и не скрывал, прощаясь, обожанья.

  Сынам крестьянским, право, никогда

  такое приключение не снилось.

  Лишь тяжкий труд и вечная нужда,

  и вот вам – императорская милость!

  Царь повелел назначить от казны

  пособие рублями золотыми.

  Допрежь талантам не было цены,

  Но  этому  цена дана отныне.

  У всей страны и мира на виду

  царь даровал ему в Указе этом

  коня и пару выездов в году –

   зимою сани и пролётку летом.

Крушение царского поезда под станцией Борки

  Был неспокойным Петербургский год:

  в Борках крушенье, слёзы на перроне.

  И слух пополз, что пишет-де урод

  дворцовую Семью в одной иконе.

   Святые покровители Семьи –

  на них сошёлся тесный круг сюжетный.

   Ходатайства у каждого свои –

   на этот век не приходились жертвы.

Икона Журавлёва "Избранные святые".  Хранится в Петербурге

  Он не писал Пресветлую Семью:          

  абсурдный слух, как  сплетня – в самом деле!

  Он символы – фигурами семью

   в заоблачном расставил ожерельи.

  Икону допустили во дворец,

  и государь смотрел работу лично

  и так сказал: "Уважил, молодец!

  Событие представил символично".

  Хорош ли царь, решит потом народ.

  Ну, а пока России всё едино.

  Никто сказать не может наперёд,

   какой сюрприз преподнесёт судьбина.

  А в мастерской нет роздыха делам,

  несут заказы – без конца и срока.

  Вчера отправил в Кафедральный храм

  "Святое вознесение пророка".

  Пройдёт сто лет, быльём всё порастёт,

  и старцы не припомнят уж былого.

  В музей крестьянка книгу принесёт –

  подшивку иллюстраций Журавлeва.

  Ну, а пока он держит кисть в зубах

  и небосвод безоблачен и светел.

  Пока одна у россиян судьба,

  и не гуляет беспорядков ветер.

  Полста икон! Он в договоре том

  заканчивал последнюю икону,

  да приболел и, кашляя с трудом,

  взгляд обращал к аптечному флакону.

Икона Журавлёва "Господь Вседержитель", написанная в1886 и отысканная мною в Екатеринбурге

   Видать, не за горой прискорбный час.

  Уже не встать к последнему поклону.  

  О, боже правый, милостивый Спас!

  Дозволь хотя бы завершить икону.

Богоматерь «Млекопитательница». Написана в 1910 году

  Мария – твой "Благоуханный Свет"  –

  нам, смертным, даровавшая Мессию.

  Коль я не допишу – прощенья нет.

  Продли мне жизнь, пока не обессилю.

Божья Матерь "Скоропослушница"

  Он не дождался милости Христа.

  Сомкнулись веки, мысли опустели

  и пульс у горла биться перестал.

  Усоп художник на своей постели.

  Спустя неделю гомон в мастерской.

  Купец выходит из повозки конной.

  Народ со стороны глядит с тоской:

  приехал, видно, барин за иконой.

  Купец проходит, не спеша, вперёд.

  Мальчишки – словно галки, на заборе.

  Охрана за купцом багаж несёт

  с остатком круглой суммы в договоре.

  Сестра сказала: "Гость нас извинит...",

  в волненьи смолкла, подбирая слово,

  но тут выходит брат и говорит:

  "Пройдёмте в дом. Икона Вам готова".

Божья Матерь "Милующая"

   Гость снял с иконы вышитый рушник,

  ладонью тронул слой, вполне просохший,

  взволнованным лицом к доске приник

  и молвил: "Гениален был усопший!"

  Отпели в храме божьего раба.

  "Се –  Человек!" на камне начертали.

  А у  раба была своя судьба. 

  Ответь, судьба, была ты у раба ли?

ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕННЕЙШИЙ ИОАНН МИТРОПОЛИТ САНКТ-ПЕТЕРБУРЖСКИЙ И ЛАДОЖСКИЙ

САМОДЕРЖАВИЕ  ДУХА

ОЧЕРКИ РУССКОГО САМОСОЗНАНИЯ

ДОМ, РАЗДЕЛИВШИЙСЯ САМ В СЕБЕ, НЕ УСТОИТ

РАСКОЛ КАК ЯВЛЕНИЕ РУССКОГО СОЗНАНИЯ

РАСКОЛОМ ПРИНЯТО НАЗЫВАТЬ произошедшее во второй половине ХVII века отделение от господствующей Православной Церкви части верующих, получивших название старообрядцев, или раскольников. Значение Раскола в русской истории определяется тем, что он являет собой видимую отправную точку духовных нестроений и смут, завершившихся в начале ХХ века разгромом русской православной государственности.

О Расколе писали многие. Историки - каждый по-своему - толковали его причины и разъясняли следствия (большей частью весьма неудовлетворительно и поверхностно). Рационализированные научные методики и широкая эрудиция ученых мужей оказались беспомощны там, где для решения вопросов требовалось понимание духовных, таинственных глубин народного сознания и благодатного церковного устроения.

Непосредственным поводом для Раскола послужила так называемая "книжная справа" - процесс исправления и редактирования богослужебных текстов. Не один историк останавливался в недоумении перед трудным вопросом: как столь ничтожная причина могла породить столь великие следствия, влияние которых мы до сих пор испытываем на себе? Между тем ответ достаточно прост - беда в том, что его не там искали. Книжная справа была лишь  п о в о д о м,  причины же, настоящие, серьезные, лежали гораздо глубже, коренясь в основах русского религиозного самосознания.

Религиозная жизнь Руси никогда не застаивалась. Обилие живого церковного опыта позволяло благополучно решать самые сложные вопросы в духовной области. Наиболее важными из них общество безоговорочно признавало соблюдение исторической преемственности народной жизни и духовной индивидуальности России, с одной стороны, а с другой - хранение чистоты вероучения независимо ни от каких особенностей времени и местных обычаев.

13 мая (26 по "новому стилю") 1667 года Собор Русской Православной Церкви в Москве предал анафеме сторонников старого обряда, официально оформив церковный раскол в России

Раскол обычно связывают с исправлением богослужебных книг. Но эту причину можно было уврачевать. Раскол разросся потому, что на него повлияли иные силы. В частности, эгоистичное боярство использовало старообрядцев в борьбе против требовательного Патриарха Никона и придало им силу.

Исправление ошибок в церковных книгах было необходимо, ибо встречались даже безсмыслицы, возникшие при переписке. Это важное дело было начато еще предшественниками Никона в связи с началом массового книгопечатания (чтобы не размножать ошибки), и сам патриарх действовал вполне осмотрительно: через длительное изучение проблемы, ее рассмотрение Собором 1654 г.

Но замах приглашенных из Киева и Греции правщиков оказался бoльшим, чем требовалось: они из подражательства поздним греческим обычаям начали исправлять те древние формы Православия, которые ранее были заимствованы Русью у тех же греков и не нуждались в исправлении: двоеперстие (изображенное и на иконах), направление крестных ходов посолонь и т.п. В приезжих правщиках москвичи чувствовали и западное влияние, и высокомерие, – что, в свою очередь, сталкивалось с узостью и невежеством русских противников любой правки. Их подозрительность питалась недоверием к Флорентийской и Брестской униям, затронувшим именно греков и малороссов: а вдруг готовится подобное предательство и в Москве?..

Однако у Никона потребность в исправлениях исходила из стремления Москвы как единственного, вселенского православного Царства упорядочить богослужение всего православного міра. Ибо разночтения в книгах уже вызвали волнения на Афоне; в только что воссоединившейся Малороссии также был новый обряд. И восточные Патриархи побуждали к этому, напоминая древние пророчества о том, что русским предстоит освободить от мусульман Царьград.

И в сравнении с национальной гордостью старообрядцев, духовное величие Никона проявилось в том, что «он отверг формы национального русского благочестия как высший критерий истинности и истину вселенскую предпочел при всей своей горячей любви к родине. Он мыслил Русскую Церковь... в единении с прочими Поместными Церквами, как часть целого, но старался возвысить эту часть до того, чтобы она на деле, а не по старообрядческому самомнению, была светочем, озаряющим и все другие, и Москва как Третий Рим стала действительной столицей Православия, не только по унаследованному титулу», – писал М.В. Зызыкин. Вот почему Никон настаивал на исправлении книг, что было частью его большого плана православного просвещения, устройства школ, массового книгопечатания для утверждения Третьего Рима.

Вина Патриарха Никона, не владевшего греческим языком, состояла в излишнем доверии к грекам и в требовании безпрекословного послушания, без терпеливого переубеждения несогласных. Однако не с Никоном, а с его преемниками надо связывать преследования старообрядцев. Раскол набрал силу после ухода с патриаршей кафедры Никона, уже шедшего на уступки старому обряду. Да и еще на Соборе 1666 г. русские архиереи пришли к верному мнению, что, утверждая новый обряд, не следует объявлять еретическим старый, постепенно он и сам отомрет, ибо разногласия несущественны.

Собор же 1667 г. далеко превзошел никоновскую нетактичность, объявив старый обряд "еретическим" и решив наказать "еретиков" гражданскими казнями, – чем и закрепил раскол официально, надев на него мученический венец... В столь катастрофическом решении главную роль сыграли Патриархи Александрийский и Антиохийский. Желая оправдать в глазах Константинополя свою не одобренную поездку в Москву, они приложили все усилия, чтобы принизить самостоятельное значение Москвы как Третьего Рима и восстановить пошатнувшийся авторитет греков. Менее образованные русские подчинились...

Петровские реформы сильно ударили по Церкви, и старообрядцы тем более не вписывались в новую западническую модель, вызывая в светском обществе непонимание и раздражение. Расхожее светское мнение стало считать их "мужиками" и "невеждами". Они в свою очередь с гораздо большим основанием сочли Петра I антихристом. И хотя в XVIII веке их уже не преследовали, их уделом было все большее удаление на северо-восточные окраины империи. Между тем, огромен вклад, который даже после раскола внесли старообрядцы в русскую историю и культуру. Со старообрядчеством связано хозяйственное освоение окраинных районов России и Сибири, развитие торговли и промышленности, сохранение старинных икон и книг, продолжение древних традиций в иконописании, медном литье, искусстве письма и оформлении книги.

В результате раскола оказался утрачен абсолютный авторитет и Царя и церковной иерархии в глазах огромной части народа; в нем возникла рознь уже в связи с толкованием самого русского религиозного призвания – Москвы как Третьего Рима. Ведь решения Собора 1667 г. фактически признали высшим действующим авторитетом Второй Рим, хотя и порабощенный турками.

Доведение проблемы до этого национально-сущностного уровня, как и последовавшие казни, стало главной причиной фанатичного сопротивления староверов, неправомерно отвергших в свою очередь официальную Церковь и ее таинства как "антихристовы", что вылилось позже в массовые самосожжения... Это было уже нервным срывом той части русских людей, которые были преждевременно спровоцированы на восстание против антихриста; они не выдержали накала вселенской драмы истории задолго до ее завершения. Так от церковной и общественной жизни России и от дальнейшей борьбы за ее православную государственность оказалась отстранена наиболее стойкая и верная идее Святой Руси часть русского народа (около четверти!) – ее впоследствии очень не хватало...

М.Н.

Взято здесь: http://www.rusidea.org/?a=25052601