Живущая в Калифорнии дочь царицы русского кинематографа Евгения Владимировна Холодная-Лапикен рассказывает подробности жизни своей матери.

Вера Васильевна Холодная (Левченко) родилась в семье учителя гимназии в 1893 году в Полтаве. Когда ей было 2 года, родители переехали в Москву, где отец устроился в одну из гимназий учителем. В 1896 году родилась вторая дочь — Надя, в 1905 — третья дочь Соня. Все девочки учились в московских гимназиях, а Веру приняли в балетную школу императорского Большого театра, где будущая кинозвезда отучилась только год (ушла по настоянию своей бабушки). Сестра же Соня стала впоследствии балериной, начав танцевать в 1919 году.

Вера Левченко вышла замуж рано — 17-ти лет. Муж ее, Владимир Холодный, был офицером, специалистом по полевой артиллерии, окончил юридический факультет Петербургского университета и увлекался новыми тогда автомобилями. Молодая чета поселилась недалеко от центра Москвы в обширной квартире дома N 50 по Тверской-Ямской улице. Адвокатская деятельность приносила Владимиру Холодному и популярность и хорошие заработки. В 1911 году у них родилась первая дочь — автор этих строк, Евгения Холодная, а в 1913 — вторая дочь Нонна.

Насколько я могу вспомнить, наша квартира в Москве была большой. Мы с сестрой могли свободно бегать по комнатам. Вывезшая нас впоследствии в 1920 году в Константинополь наша тетка Надежда Васильевна Левченко говорила, что в квартире было 6 комнат. На Тверскую выходили окна столовой, гостиной и будуара. Затем шел довольно длинный коридор и кабинет папы, спальня папы с мамой, детская и еще одна спальня. За поворотом коридора были ванная комната, две уборных и большая кухня с кладовой.

В комнате рядом с детской поместилась на постоянное житье с нами «бабушка Левченко» с нашей теткой — маминой младшей сестрой Соней. Бабушка вела в доме хозяйство и помогала растить нас. Тете Соне было тогда 11 лет, она ходила в гимназию и в балетную школу. А наша тетя Надя окончила в Петербурге курсы сестер милосердия имени императрицы Марии Федоровны, вышла замуж за военного и работала практиканткой в каком-то московском госпитале. Она часто посещала нас. Так как мы жили недалеко от центра Москвы, мама часто ходила гулять с нами в Кремль, мы доходили до Китай-города, шли мимо Большого театра. Часто рассматривали витрины с модными платьями.

Мама неплохо играла на пианино и иногда с пафосом декламировала в кругу друзей, собиравшихся у нас, хотя театр как таковой и деятельность в нем Веру не привлекали. Зато с большим вниманием слушала она разговоры о новом виде искусства — КИНЕМАТОГРАФЕ.

Посетив несколько раз кинематограф, Вера быстро нашла свое увлечение. Ее кумиром стала известная датская актриса Аста Нильсен — немая муза немецкого кинематографа. С настойчивостью и решительностью Вера Холодная решила искать работу в кино и добилась того, что на нее обратили внимание и пригласили сниматься.

Джей Лейда в своей книге «Кино» так описывает дебют Веры Холодной: «Ранней весной 1915 года появилась и расцвела величайшая актриса предреволюционного кино. Вера Холодная, жена скромного офицера, поступает на работу в качестве статистки на студию. В ее гардеробе — одно черное вечернее платье, которое она умело украшает цветком, прикалывая его то к плечу, то на талию. Это черное платье и жгуче-черные волосы создавали обрамление бледному лицу, загримированному мертвенно-бледным тоном, тем самым делая ее огромные, бутылочно-зеленые глаза заметными даже в толпе статистов». Будучи уже на вершине своей славы, Вера Холодная говорила: «Мои глаза — это мой хлеб».

Знакомый Веры, певец Александр Вертинский, поддержал молодую актрису советом в начале ее кинокарьеры. А блестящий директор студии Ханжонкова Евгений Бауэр обнаружил Веру Холодную среди статисток и дал ей главную роль в фильме «Песнь торжествующей любви» по Тургеневу. Он, новатор русского немого кино, и раскрыл талант Веры.

Кинематографическая деятельность моей матери подробно описана во многих статьях, рецензиях, брошюрах и книгах с известной долей критики. Но за четыре с половиной года Вера Холодная снялась в 34 фильмах, она была единственной русской киноактрисой, гонорары которой могли быть сравнимы с современными ставками кинозвезд. За съемку в кинокартине ей предлагался оклад в 25 000 царских рублей — весьма значительная сумма в те годы. Несмотря на это, знавшие ее современники вспоминают Веру как женщину скромную и милую в общении. Не любить ее было нельзя.

В те годы мама иногда брала меня с собой, когда отправлялась на совещания с администрацией киностудии Ханжонкова в одну из небольших зал гостиницы «Метрополь». Но когда популярность мамы возросла, за нами стали бегать, как стая гончих, коммерческие фотографы. Многие из этих фотографий-открыток для меня сохранила наша тетя Надя.

Успех Веры Холодной был необычайным: по сей день в России она символ немого русского кино. Никто из других звезд не мог с ней сравниться — ни пикантная балерина Вера Коралли, ни героическая Зоя Карабанова, ни Зоя Баранцевич. Очень популярными картинами Веры Холодной были «Молчи грусть, молчи....», «У камина», «Сказка любви дорогой», «Последнее танго». Веру почитали, обожали, ей подражали. Сводили с ума ее большие с поволокой глаза «роковой женщины», фотографы снимали ее наперебой и в фас, и в профиль: Вера — цыганка, испанка, пьеретта... С фотографий она смотрела на нас задрапированной в умопомрачительные туалеты, укутанная в меха шиншиллы, украшенная перьями марабу, увенчанная нарядными шляпами — русская красавица дореволюционной поры.

Но это для кино, а в жизни нас часто водили в Большой театр на детские спектакли: балет «Конек Горбунок», опера «Снегурочка». Вера ходила также в дом Перцова возле храма Христа Спасителя на спектакли популярного тогда театра Никиты Балиева «Летучая мышь» и дружила с актерами. С все более и более растущей маминой популярностью домашние дела переходили в руки бабушки Левченко, которая начала меня обучать игре на пианино и даже давать первые уроки арифметики и азбуки.

Когда началась война, папу призвали на фронт. Мама часто ездила к нему в промежутках между съемками. В боях под Варшавой папу тяжело ранили в ногу, и он вернулся в Москву. К счастью, успешная операция, проведенная известным военным врачом, спасла ногу от ампутирования. Папе пришлось проходить курс лечения дома, он проводил все время в кабинете и не мог с нами играть. Затем началась «Великая бескровная революция», и это изменило жизнь многих в России.

В киностудии, где работала Вера, намечалась постановка картины «Княжна Тараканова», и для этого строили съемочные павильоны в Одессе. Теперь же, когда революционные беспорядки в Москве угрожали расстроить всю работу, актеров и звезду экрана срочно решили перевезти в Одессу, пока это было еще возможно. В мае 1918 года студия выхлопотала для мамы вагон и, спешно попрощавшись со знакомыми и друзьями, мы выехали. Папа из-за ранения с нами ехать не мог: он обещал приехать, как только ему позволит нога. С папой в Москве осталась маленькая Нонна, которая из-за своего возраста была бы помехой в таком путешествии, и прабабушка — смотреть за хозяйством.

...Наш вагон доехал до нейтральной зоны, где кончалась Совдепия. Мне очень хотелось спать, но нам пришлось идти пешком по ухабам, трястись в каких-то телегах и подводах до того места, где начиналась еще нетронутая революцией прежняя Россия с ее регулярным железнодорожным движением и нормальной жизнью. Вскоре мы сели опять на поезд и проснулись уже в Одессе.

В Одессе собрались мать Веры, мои тетки — 21-летняя Надя и 12-летняя Соня, и я семи лет. В переполненном городе при помощи администрации студии нам удалось снять квартиру в доме Попудова, на Соборной площади. Хотя и не такую удобную, как в Москве, но сносную. В ожидании, пока оборудовалась одесская киностудия, мама снималась в ряде картин в Ялте. Часто выступала в благотворительных концертах в пользу Добровольческой армии. Ее появление на эстраде с декламацией обеспечивало большие сборы. Иногда мама брала и меня с собой в такие поездки по югу России.

В одну из поездок мама простудилась и слегла. По заключению врачей, она заболела свирепствующей тогда «испанкой». Вера Холодная проболела две недели, ее мать и обе сестры были все время при ней. Но ход болезни был неизбежен — Вера Холодная, царица немого кино, скончалась 3 февраля 1919 года. Она была похоронена в Одессе. Кладбище это теперь уничтожено: на его месте сад Ильича. Памятник же Вере Холодной в виде барельефа стоит на могиле работавшего с ней режиссера Чардынина.

Вскоре после похорон приехали в Одессу моя прабабушка с сестрой Нонной — так нам стало известно об аресте моего отца, Владимира Холодного, увезенного в ГПУ на Лубянку. В нашей московской квартире чекисты штыками распороли стены, подушки, матрасы, мебель, а затем всю обстановку увезли. Прабабушку и сестру Нонну не тронули, они носили передачи в тюрьму отцу, пока им не сказали, что больше не надо: в конце 1919 года отца расстреляли...