По просьбе постоянных читателей публикую статью проф. Московской Духовной Академии М.М.Дунаева о Михаиле Афанасьевиче Булгакове. В частности про его роман «Мастер и Маргарита».
Роман Мастер и Маргарита целиком отдан теме воздействия на мир сатанинского начала в своеобразной интерпретации. Различия между Писанием и романом столь значительны, что нам помимо воли нашей навязывается выбор, ибо нельзя совместить в сознании и душе оба текста. Писатель призывал на помощь всю силу своего дарования, дабы заставить читателя поверить, что истина в содержании романа. :). Булгаков не просто следует за некими апокрифами, но сам создает новый апокриф, соблазняя внимающих ему.
Должно признать, что наваждение правдоподобия, иллюзия достоверности у Булгакова необычайно ощутимы. Бесспорно: РОМАН «МАСТЕР и МАРГАРИТА» – ИСТИННЫЙ ЛИТЕРАТУРНЫЙ ШЕДЕВР. Но, к сожалению, всегда выдающиеся художественные достоинства произведения становятся сильнейшим аргументом в пользу того, что пытается внушить художник.
Не будем задерживать внимания на множестве бросающихся в глаза различий между рассказом о событиях у евангелистов и версией писателя. Сосредоточимся на главном: перед нами иной образ Спасителя. Замечательно, что персонаж этот несет у Булгакова и иное звучание своего имени: Иешуа. Но это именно Иисус Христос.
Иешуа – это Иисус, представленный в романе как единственно истинный, в противоположность евангельскому, измышленному якобы, порожденному нелепостью слухов и бестолковостью ученика. Миф о Иешуа твориться на глазах у читателя. Да и откуда взяться правде, если ученик был всего один (остальные, стало быть, самозванцы?), да и того лишь с большой натяжкой можно отождествить с евангелистом Матфеем. Следовательно, все последующие свидетельства – вымысел чистейшей воды. Так, расставляя вехи на логическом пути, ведет нашу мысль М.Булгаков.
Но Иешуа не только именем и событиями жизни отличается от Христа – он сущностью иной, иной на всех уровнях: сакральном, богословском, философском, психологическом, физическом.
Он робок и слаб, простодушен, непрактичен, наивен до глупости. Мудрец ли он, булгаковский Иешуа, готовый в любой момент вести беседу с кем угодно и о чем угодно?
Иешуа нравственно высок, но высота его – человеческая по природе своей. Он высок по человеческим меркам. Он человек и только человек. В нем нет ничего от Сына Божия.
Сын Божий явил нам высший образец смирения, истинно смиряя Свою Божественную силу. Он, Который одним взглядом мог бы разметать и уничтожить всех утеснителей и палачей, приял от них поругание и смерть по доброй воле и во исполнение воли Отца Своего Небесного. Иешуа же явно положился на волю случая и не заглядывает далеко вперед. Отца он не знает и смирения он в себе не несет, ибо нечему ему смирять. Он слаб, он находиться в полной, вопреки соей воле, зависимости от последнего римского солдата и не способен, если бы захотел, противиться внешней силе. Иешуа жертвенно несет свою правду, но жертва его не более чем романтический порыв плохо представляющего свое будущее человека.
Христос знал что Его ждет. Иешуа такого знания лишен, он простодушно просит Пилата: «А ты бы меня отпустил, игемнон…» – и верит, что это возможно.
«Что такое Истина?» – скептически вопрошает Пилат.
(Христос здесь безмолвствовал. Все уже было сказано, все возвещено. И что было говорить тому, кто стоял перед Истиной – и не видел ничего в духовной слепоте своей.)
Иешуа необычайно многословен. Но все его многословие сводиться к заурядному сеансу психотерапии, к излечению игемнона от головной боли.
Роман Булгакова посвящен вовсе не Иешуа, и даже не в первую очередь самому Мастеру с его Маргаритой, но – сатане. Воланд есть несомненный главный персонаж всего произведения. Главенство Воланда утверждается изначально эпиграфом к первой части: «Я – часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».
Слова Мефистофеля, вознесенные над текстом романа, призваны выявить своего рода диалектичность, а точнее амбивалентность дьявольской природы, якобы направленной в конце концов на сотворение добра. Претензия требующая осмысления. Сатана действует в мире лишь постольку, поскольку ему дозволяется попущением Всевышняго. Но все, совершающееся по воле Создателя, не может быть злом, направленно на благо творения, какой мерой не меряй, становиться выражением высшей справедливости Господней: «Благ Господь во всем, и щедроты Его на всех делах Его» (Псалом 144, 9). Поэтому зло, исходящее от дьявола, преобразуется во благо для человека, благодаря именно Божиему попущению. Но по природе своей, по дьявольскому изначальному намерению, оно продолжает оставаться ЗЛОМ. Бог обращает его во благо – не сатана. Поэтому, утверждая: «Я творю добро», – служитель ада лжет, присваивая себе то, что ему не принадлежит. Бес лжет, на то и бес, что бы лгать.
Сознание своей правоты позволяет сатане с долей высокоумия отнестись к неудавшемуся ученику-евангелисту, как бы незаслуженно присвоившему себе право быть рядом с Христом. Воланд настойчиво подчеркивает с самого начала: именно он находился рядом с Иисусом в момент важнейших событий, «неправедно» :) отраженных в Евангелии.