У меня есть шкатулка. Она деревянная, квадратная, с немножко округленной кверху крышкой. Она неприметная, не резная, она даже сломанная на креплении. Ничего особенного на вид.

Ее мне подарила моя первая учительница по музыке - Мина Израильевна. Учительница была удивительным человеком. Она была стара, у нее была довольно высокая прическа: седые крашенные в красивый светлый цвет волосы, собранные под тонюсенькую сеточку. Она всегда одевалась утонченно, всегда надевала, я уже не помню, какие именно, но помню, что красивые старинные кофты. Всегда одевала милые шарфики к ним. У нее была темно-красно-розовая помада, она всегда красилась к моему приходу. Да, собственно, к приходу любого гостя. От нее всегда пахло французскими духами..

Мина Израильевна жила со своим сыном и его женой, у них всегда было много денег, квартира с евроремонтом напротив драмтеатра. А у Мины Израильевны была комната без ремонта. Наверно, не потому что у них не было денег на это и не потому, что сыну было лень ремонтировать ее. По какой-то другой причине. Эта комната была маленькая, наверно, раза в полтора меньше моей. Там было два шкафа, диванчик, комод и, конечно, фортепиано. Не знаю, как столько вещей умещалось в комнате. В шкафу каждый костюм, каждая кофточка, каждые брюки были аккуратно повешены на вешалки. в другом щкаф стояла фарфоровая посуда, сувенирные тарелочки и чашечки из французских и итальянских городов. А на комоде всегда лежали украшения, столь изысканные, что я боялась их трогать, лежала косметика, старая, всегда лежал крем для рук. Я не знаю, что было в комоде, я никогда в него не заглядывала. а фортепиано стояли сувениры из разных городов. Из Венеции, из Парижа, еще много откуда. Казалось, Мина Израильевна изъездила весь мир, все старинные города. Я помню большую, с мою, тогда маленькую, рку от кончиков пальцев до локтя, серебряную Эйфелеву башню.

Каждый урок Мина Израильевна делала перерыв, дав мне отдохнуть от игры на фортепиано. Она говорила: "Отдохни, погуляй. Можешь посмотреть вон там (указывая на комод) мои украшения, посотреть в окошко". И я смотрела в окошко. Смотрела украшения, сувениры. Разглядывала резной шкаф. А поотом снова садилась за пианино. А после урока она давала мне две конфетки. После каждого урока. Она говорила, что я честно отрабатываю свой труд. Она давала мне такие сложные произведения, как, например, Полонез Агинского, Вальс Грига, которое остается до сих пор моим любимым произведением, Элизе Бетховена, Мазурки, Польки, Марши..

Да, она была удивительна.

Но я давно уже не занимаюсь у нее. Я даже не знаю ничего про нее, не знаю даже, жива ли она. Я боюсь, что если еще раз попаду к ней в комнату, я расплачусь. Но я этого не сделаю. Потому что я не пойду к ней домой, потому что ее сын и его жена не любят, когда к ним приходят гости и посторонние люди. А вдруг она умерла? Тогда тем более им будет неприятно.
Осталась только память. И шкатулка. И старые ноты, изписанные ее маленьким красным карандашиком. А от шкатулки до сих пор пахнет деревом, той комнатой и теми французскими духами.